— Я сына жду, па-а-анимаешь, друг, сына!
Счастье лучилось из его глаз так заразительно, что нам почти всегда тут же предлагали кортеж в помощь. На что Кайл невозмутимо отвечал:
— Ай, за-ачем, так да-а-едем!
И ласково поглаживая мой огромный живот, проезжал под симпатизирующими взглядами офицеров и других водителей.
— Может, ты еще и гипнозом владеешь? — восхищалась я, но он лишь улыбался в ответ. — Это было до смешного просто, подложила подушку, закричала пару раз, и все купились.
Конечно же, я преувеличивала, пытаясь отогнать страх, витавший в воздухе. То, с каким мастерством и спокойствием проделывал все это Кайл, нельзя было отнести только на счет опыта — это был безусловный талант. Прийти в себя у меня получалось не раньше, чем через пару часов после подобного происшествия, нервно отсмеявшись и заснув с забытой подушкой под одеждой. И иногда через сон, я слышала его осторожное поглаживание на моем «беременном» животе…
В отличие от меня, вздрагивавшей от каждого звука и оглядывавшейся больше необходимого, Кайл переносил наши приключения как рутину. Он просто был осторожен.
Мне же везде мерещились знакомые лица.
Чувство присутствия умножалось, умножалось, умножалось…
Я ни разу не высказала Кайлу своих подозрений — слишком многим я была ему обязана, чтобы, ко всему прочему, мучить еще и своей паранойей…
К концу третьей недели, Кайл стал чаще заглядывать в карту и смотреть по сторонам, и я поняла, что мы уже близко. Подобно искателям сокровищ мы даже не были уверены, что это место существовало на самом деле. У Кайла имелась только карта и слова отца. И, наверное, именно поэтому, нам казалось, что здесь, как в сказке, все будет иначе — значительно лучше…
Когда лес, через который мы ехали по едва заметной дороге уже почти час, отступил, открывая огромную водную гладь, я резко вдохнула от восхищения — солнце, клонившееся к закату, поджигало воду алым. Влажный ветер рвался на сушу, теребя волосы, напоминая о месте, излечившем меня от ран.
— Я смогу здесь жить, Кайл… И это будет так… так…
— Спокойно?
— Как ты догадался? — засмеялась я.
Он протянул руку к озеру и указал на единственный остров, покрытый лесом и обведенный белой каймой песка.
— Видишь, там, среди деревьев…если пройти вглубь, вперед, вон туда, там и должен быть дом.
— Наш дом, — поправила я его.
Он не возражал.
Найдя ровное каменистое место, где можно было съехать, мы спустились к воде. Из багажника Кайл вытащил самый большой тюк, наличие которого раздражало меня всю дорогу при смене транспорта. Это оказалась надувная лодка с навесным мотором. Теперь я поняла, почему ей оказывалось столько чести при погрузке.
Переложив в лодку часть багажа, Кайл отогнал машину в прибрежный кустарник и помог мне забраться через резиновый бок, прыгавший на мелких волнах.
— Может, лучше бы сначала перевезти вещи? — предположила я, с тоской оглядываясь на машину и чувствуя себя очень неуютно — я не умела плавать, а озеро, судя по всему, было очень глубоким.
— Ну, уж нет. Я не оставлю тебя одну.
Кайл завел мотор, и лодка, попыхивая, на небольшой скорости двинулась в сторону острова. Он медленно приближался, вырастая на глазах. Вскоре массив леса распался на отдельные деревья, а вдоль линии волн стали заметны валуны, и вот нос лодки мягко ткнулся в светлый песок.
С туфлями в руках я ступила на берег, наслаждаясь ощущением теплых песчинок, текущих сквозь пальцы ног.
Неужели это конец?
Неужели я обрету здесь покой?
Мои глаза искали очертания дома в глубине острова среди обманчивых теней.
Надеюсь, он будет последним.
И мне больше не придется покидать обжитые стены: в полночной спешке или после долгих сборов, в страхе или стремясь к лучшему. Никогда.
Мне так хотелось остановиться…
— Идем скорее, я хочу увидеть наш дом!
Кайл улыбнулся тому, как сладко эти слова окутали его слух…
— Да, конечно… Но сначала я вернусь и заберу оставшиеся вещи из машины. Там все, что может понадобиться нам в ближайшее время, и самое главное — охранные системы. Да и машину надо спрятать понадежнее… — говорил он, выгружая привезенное.
А я рассеяно кивала ему и прислушивалась к себе.
К тому, как замер мир вокруг.
— Побудь на берегу, я вернусь минут через двадцать.
— Хорошо, — прошептали мои омертвевшие губы.
Пусть уплывает — так у него будет шанс.
Может быть…
** ** **
Ожидание вибрировало невыносимо.
Его неразличимый, но оглушающий звук резал меня на части. Замершая в преддверии катастрофы, я стояла, чуть склонив голову к плечу, и внимала, как…
Он был здесь.
Внезапно яростный ветер закружил песок вокруг меня. Мелкие камешки больно секли кожу ног, а перед глазами проносились оборванные с ближних кустов листья…
— Я не пойду с тобой, Кристоф… — еле слышно прозвучали мои слова.
Он был всюду.
В любой точке песчаного круга почти одномоментно находился его силуэт, отрезая меня от мира.
— Ты не заставишь меня, я лучше умру…
Ураган стих в долю секунды, оставляя на земле окружность из листьев и …Кристофа в трех шагах передо мной. Ничто в нем не напоминало о нашей последней встрече. На нечеловечески холодном лице не было и следа страдания, не сохранилось и капли боли, не осталось и тени раскаяния…
Яростная решимость, горевшая в его глазах, тут же вернула меня в день, оборвавший мою прошлую жизнь, и заставила почувствовать себя лисой, загнанной в ловушку.
Но я не собиралась даваться в руки живой…
— Ты не сможешь удерживать меня вечно.
— Ошибаешься, Диана, — и хотя это был лишь звук его голоса, мне стало больно. Неизбежность в нем ранила хуже удара.
— Нет… — покачала я головой и, неспособная сопротивляться своим рефлексам, бросилась бежать — замедленно в мягком песке.
Шаг, другой… Он даже не захотел поиграть, сразу же заковывая меня в кольцо своих рук, и всепоглощающая горечь вытеснила остальные чувства.
Это никогда не кончится.
Он не даст мне покоя. Он никогда не поймет…
Я посмотрела в его глаза, желая взглядом донести до него свою правду …и заранее зная тщетность этой попытки.
— Тебе будет проще убить меня.
Неотвратимость повторения боли рядом с ним все больше превращала смерть в заманчивый выход…
— Я сделаю наоборот — дам тебе вечную жизнь.
Этот неожиданный ответ заставил меня прекратить сопротивление и замереть.
— Ты будешь такой же, как я. Мне надо было сделать это раньше… Чего я ждал? Их разрешения? Да кто они передо мной? Дети, возомнившие себя правителями моего мира… — погруженный в невнятные размышления, Кристоф говорил явно с самим собой, но затем, сфокусировавшись на мне, он повторил с напором: — Ты будешь такой же, как я. Я изменю тебя… И ты останешься рядом со мной навсегда.
