Слово: 19. «Кликну Карна и Жля». Ипатьевская летопись: См. фрагмент № 17.
Слово: 20. Отступление о походе кн. Святослава Киевского на половцев, изложенное текстом, близким к Задонщине. Пленение князей («два солнца… и съ ними молодая мѣсяца… и въ мoрѣ погрузиста»). Ипатьевская летопись: «Святославъ… хотя ити на половци к Донови». См. также фрагмент № 17.
Слово: 21. Сон Святослава. Мрачные предзнаменования. Ипатьевская летопись: 21. —
Слово: 22. Сообщение бояр о пленении русских князей. Ипатьевская летопись: 22. Святослав получает известие о неудаче похода Игоря.
Слово: 23. Святослав «изрони злато слово слезами смѣшено, и рече: „О моя сыновчя, Игорю и Всеволоде!…“». Ипатьевская летопись: 23. «Святослав… утерь слезь своих и рече: „О люба моя братья и сыновѣ… отвориша ворота на Русьскую землю“».
Слово: 24. «Се у Римѣ (в изд.: Римъ.—А. 3.) кричать подъ саблями половецкыми, а Володимиръ подъ ранами (А уже диво кличет под саблями татарьскими. А тем рускым богатырем под ранами: Задонщина по И 2). Туга и тоска сыну Птѣбову». Обращения к Всеволоду («Не мыслию ти прелетѣти издалеча»),[Перед походом на половцев, по летописи, дружина говорит Игорю: «княже, потьскы (птичьи. — А.З. не можешь перелетети», к тому же приехал к тебе от Святослава «муж» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 637).] к Рюрику, Ярославу Осмомыслу, Давыду Смоленскому («За землю Рускую») и другим князьям с мотивами, близкими к Задонщине. В том числе помещена фраза «Отворяши Киеву врата». См. также фрагмент № 30. Ипатьевская летопись: 24. «Бысть скорбь и туга люта… посла Святославъ ко Давыдови Смоленьску, река:…„Поеди, брате, постерези землѣ Рускоиѣ“»…«Молвяшеть бо Кончакъ… а Кза молвяшеть…». «Половци же вземше городь Римовъ… Володимѣромъ Глѣбовичемъ, зане бяшеть ранъ (X, П ранен) велми». См. также фрагмент № 23.
Слово: 25. Лирическое отступление о Всеславе. Ипатьевская летопись: 25. —
Слово: 26. Плач Ярославны в Путивле. Ипатьевская летопись: 26. «Половцѣ… пожгоша же и острогъ у Путивля».
Слово: 27. —. Ипатьевская летопись: 27. Рассказ о пребывании Игоря в плену.
Слово: 28. Замысел князя Игоря бежать с Овлуром.[Об имени Овлур см. главу V. Имя «Гзак» искусственно создано вместо летописного «Кза» по образцу имени «Кончак» (для создания единой звуковой окраски текста). О его первоначальной форме говорит творительный падеж: «ко Гзѣ» (а не «Гзакови» или «Гзаку»), употребляемый автором Слова (ср. в летописи «на peцѣ Кзѣ»: ПСРЛ. Л., 1926. Т. 1. Стб. 494).] «Игорь спить… Овлуръ свисну за рѣкою… Вежи ся половецкии подвизашася. А Игорь князь поскочи… потече къ лугу Донца». Ипатьевская летопись: 28. Замысел князя Игоря бежать с Лавромъ. «Князя творяхуть спяща, сии же пришедь ко рѣцѣ и перебредъ и всѣде на конь и тако поидоста сквозѣ вежа… до города Донця».
Слово: 29. Разговор Игоря с Донцом. Ипатьевская летопись: 29. —.
Слово: 30. «Млъвитъ Гзакъ… Рече Кончакъ». Ипатьевская летопись: 30. См. фрагмент № 24.
Слово: 31. Прибытие Игоря в Киев — «страны ради». Ипатьевская летопись: 31. Прибытие Игоря в Новгород-Северский и в Киев «и обрадовашася ему».
Таким образом, в Слове о полку Игореве совпадает с Ипатьевской летописью не только вся фактическая основа рассказа о походе Игоря 1185 г., но и его композиция (с неожиданными переходами от Игоря к Святославу Киевскому, затем в Переяславль и, наконец, снова к Игорю).[В Слове о полку Игореве нет только отступлений церковного характера (о том, что «наведе на ня Господь гнев свой», перечня грехов Игоря и др.), а также некоторых конкретных подробностей (в описании битвы на Каяле и дальнейших половецких набегов).] Явно обнаруживаются и элементы чисто текстологической близости рассказов. Все это совершенно исключает независимое друг от друга происхождение источников. Автор Слова, если бы он был, как составители летописной записи 1185 г., современником этих событий, не мог бы не прибавить каких-либо новых подробностей о походе князя Игоря. И уж совсем необъяснимо, почему он сохранил летописную последовательность рассказа, которая не вытекает из логики развития событий, а объясняется наличием определенных источников у летописца. Следовательно, близость повествования Слова и летописного рассказа нельзя объяснить сходством описанных событий, а нужно выводить из текстологической связи обоих источников.[О том, что сведения Ипатьевской летописи о походе Игоря принадлежат современнику описанных событий, см.: Поздиеев А. В. «Слово о полку Игореве» и летописи//Проблемы истории и литературы Труды Моск. заочн. пед. ин-та Сб статей по русской и зарубежкой литературе М., 1961 Вып. 1 С. 5—32]
В последнее время о рассказе 1185 г Ипатьевской летописи писали Б А Рыбаков и А. Г Кузьмин Первый из них трижды касался этого сюжета, но выводы его были различными В 1964 г он считал, что «если исходить из принятых норм научного осмысления источников», то и рассказ летописца, и Слово «восходят к одному источнику — жизни, к описаниям очевидцев Можно согласиться с А А Зиминым, что „Слово“ не было источником летописного рассказа Это явствует из изложенного выше взгляда на независимое происхождение обоих рассказов».[Рыбаков, Кузьмина, Филин. Старые мысли С. 158] Развивая этот взгляд, А. Г. Кузьмин склонен видеть сходство Слова и летописи в «былинно-песенном штампе».[Кузьмин Ипатьевская летопись С. 69–70] А. Г. Кузьмин допускает незначительные следы редактирования единого летописного рассказа («весь основной рассказ составляет более или менее современную запись, сделанную одним автором») Составителем этого рассказа он считает лицо, близкое к Игорю и Святославу «и вообще к Ольговичам». Находит А. Г. Кузьмин в рассказе переяславскую вставку («Володимер же слашеться ко Святославу. поидоша во свояси»)[Кузьмин Ипатьевская летопись С. 74–75, 77.]
К 1971 г. Б. А Рыбаков отказался от своих представлений о взаимоотношении летописного рассказа и Слова (или изменились в его представлении нормы «научного осмысления источников», или он отказался от них вообще) и нарисовал следующую схему В рассказе Ипатьевской летописи нашли отражение три источника: 1. Летопись Рюрика Ростиславича (первая половина статьи 1185 г и второй «переяславский» текст о князе Владимире). 2. Летописец киевского князя Святослава (со слов «В то же время великий князь Всеволодович Святослав»), Он был недоброжелателен к Игорю. 3. Многочисленные вставки, сделанные составителем киевского свода 1198 г морализующего и литературного характера. В них Б А Рыбаков теперь уже находит следы влияния Слова о полку Игореве (в формуле «внука Ольгова», в обращении Святослава со «слезами» и «воротах» на Русь, а также в рассказе о «желе», Жле).[Рыбаков «Слово» и современники С. 170, 194] Эти три случая Б А Рыбаков справедливо называет уникальным словоупотреблением, не имеющим аналогии во всех киевских летописях XII в Итак, начав с отрицания литературной связи Ипатьевской летописи со Словом и с признания целостности летописного рассказа 1185 г, Б. А. Рыбаков пришел к утверждению о наличии между ними непосредственной взаимосвязи и к представлению о рассказе летописи как сумме двух записей, тщательно проредактированной в конце XII в.[Идя дальше в своих размышлениях о Слове, в 1972 г Б. А. Рыбаков же считает что автором Игоревой песни мог быть некий боярин Петр Бориславич, перу которого Б. А. Рыбаков приписывает также Киевский свод 1190 г сохранившийся якобы в фрагментах в своде 1198 г (Рыбаков Русские летописцы С 493–512) [Обоснованию этой атрибуции Б А Рыбаков посвятил книгу «Петр Бориславич. Поиск автора «Слова о полку Игореве». М 1991]
Для нас сейчас не важно, из каких частей составился летописный рассказ 1185 г. Гораздо более существенно то, что сложность его структуры отразилась в конструкции повествования Игоревой песни А этого Б. А. Рыбаков объяснить не может, ибо теперь уже не может вывести структуру летописной статьи из ло-Iики похода, а объясняет ее деятельностью сводчика 1198 г., т. е. в общем так же, как А. А. Шахматов и М. Д. Приселков[О. Прицак недавно также пришел к выводу о зависимости Слова от текста Ипатьевской летописи (по его мнению о г Черниговской летописи 1199 г) Он счшаег что Слово составлено между мартом и августом 1201 г. (Pritsak О The Igor Tale as a Historical Document//The Annals of the Ukrainian Academy 1972 Vol 12 N 1 2 (33–34) P. 59]
