Однако нет худа без добра. Боюсь, переведи у нас в то время массовым порядком гэдээровскую фантастику, — и в восприятии тогдашнего советского читателя это ее окончательно бы добило (судя по тем подробным пересказам сюжетов, которые я слышал от Эрика Зимона).
У нас и своих «фиг» были, как говорится, полны карманы, а то, что все это могло возбудить лишь тогдашних читателей ГДР и никакой другой страны в мире, сомнений не вызывает.
Хотя что сейчас обсуждать гипотетическую неудачную стрижку — голова полетела!
Падение Стены ознаменовало собой долгожданное воссоединение двух фантастик. Только не между собой — поскольку обе испустили дух практически одновременно, — ас теми, кто радостно и деловито заполонил опустевшую экологическую нишу: с американцами… Издательства ГДР, среди которых выделялось «Das Neue Berlin», до того удачно работавшие и на собственный рынок, и — в отдельных случаях — на западногерманский, быстро разорились и канули в Лету. Редакторы и писатели остались без работы и вынуждены были переквалифицироваться. И если бы дело обстояло так, что подвинуться их заставили конкуренты, немцы же! Но все вышло куда хуже.
Когда уже в начале 90-х годов я, еще не избавившись от иллюзии, будто мы по-прежнему кому-то интересны, попытался предложить в крупнейшее научно-фантастическое издательство ФРГ «Неупе» что-то из новой — уже посткоммунистической, российской — фантастики, знакомый редактор вернул меня на землю: сегодня никому не нужны авторы не только российские, но и немецкие!
Само издательство «Неуnе» печатает почти исключительно переводную (читай: англоязычную) фантастику. Бывшие элитарные серии издательств «Goldmann», «Ullstein» и «Suhrkamp», когда-то державшие планку на уровне Стругацких и Лема, практически закрылись. Не выжил ни один из специализированных журналов фантастики, их роль приняли на себя регулярные антологии, в которых наряду с прозой печатаются статьи, обзоры, переписка с читателями…
Потому-то на данный момент и в Германии термин science fiction не требует перевода, что означает фантастику почти исключительно переводную — американскую и английскую. А редкие и, как правило, для science fiction периферийные фигуры, вроде недавно умершего детского сказочника Михаэля Энде, автора феноменальной «Бесконечной истории», прославившейся по обе стороны Атлантического океана, или бурно стартовавшего за последнее десятилетие Вольфганга Хольбайна, опять-таки более ориентированного на читателя-подростка, погоды не делают.
Короче, рухнула не только стена… Как прозорливо заметил польский сатирик Станислав Ежи Лец: «Наконец-то ты пробил головой стену. Но что ты будешь делать в соседней камере?»
Горячие скандинавские парни
Если кризис немецкоязычной фантастики окончательно оформился в конце 1980-х, и причины его более или менее понятны, то неудача, постигшая в последнее десятилетие других представителей «нордического характера», внешне ничем не объяснима.
То, что на севере Европы научная фантастика сегодня замерзает, видно даже невооруженным глазом. Это тем более странно, что, в отличие от двух Германий, эти страны никто фатальным образом не «воссоединял» (как ранее и не делил), и еще лет двадцать назад в Швеции и Дании (в меньшей степени — в Норвегии и Финляндии) наблюдался настоящий бум фантастики! Словно вспомнив о великих предках — Карин Бойе и Харри Мартинсоне18 — шведские писатели 1970 — 1980-х годов печатались много, обильно печатали других (и нас, кстати), часто собирали шумные «коны» и выпускали журналы, постоянно враждовавшие между собой. А кроме того, на научную фантастику обращали внимание авторы «основного потока», что также свидетельствует о высоком социальном статусе SF. Научной фантастикой грешили признанный мастер детектива Пер Вале, тонкий социальный сатирик Пер Ерсильд, не говоря уже о всемирно известной сказочнице Астрид Линдгрен!
Короче, фантасты тогда вели жизнь совсем не по-северному бурную и регулярную.
Наверное, потому что в этой жизни присутствовал своего рода силовой центр, источник энергии по имени Сам Люндваль. Писатель, редактор журнала, издатель, критик, библиограф, переводчик… — казалось, не было вида деятельности, в которой он не преуспел.
Получая на протяжении нескольких лет журнал Люндваля «Jules Verne Magazinet», я мог в полной мере ощущать идущую от этого издания энергию, заряжающую писателей, читателей, критиков. А когда впервые в жизни попал на настоящий западный «кон» в 1979 году в Стокгольме, то воочию убедился, каким уважением пользовался в Швеции его организатор. Уж на что записной тамада Гарри Гаррисон — но в компании с Люндвалем и тот производил впечатление старого неторопливого дедушки-молчуна!
Люндваль, может быть, и не был лучшим скандинавским автором — в самой Швеции с ним могли посоперничать Бертиль Мартенссон, Борье Круна, Денис Линдбом или ныне покойный Карл-Йохан Хольцхаузен, — но молодой и заводной швед безусловно растопил научно-фантастический лед на севере Европы, не говоря о том, что он писал на двух языках — шведском и английском — и несколько раз издавался в США.
Говорю «был», потому что в последнее десятилетие я о нем почти не слышал. После своих кэрролловских мозаик («Мир Алисы») и черно-юмористических эскапад (серия романов о рядовом Галактического флота Бернхарде Рордине) Люндваль пробовал себя в политической сатире, в сюрреалистической фантастике, а затем принялся за бесконечную серию «просто» романов с элементами фантастики — судя по всему, без особого успеха…
Итак, «позор вам, шведы», как говаривал их король, в свое время битый под Полтавой. Ну, а как обстоят дела у соседей?
Научная фантастика на родине великого Андерсена чем-то напоминает польскую. Мы все понимаем, что есть Лем — а есть польская научная фантастика (что важнее, и поляки прекрасно это понимают). Так и в Дании — есть Нильс Нильсен, а есть датская научная фантастика. Числом примерно человек десять — двенадцать.
На счету Нильсена — крепкого профессионала и, безусловно, жанрового писателя — более двух десятков книг, составляющих, вероятно, одну пятую всей изданной современной датской фантастики. Хотя отдельные книги коллег Нильсена, например, романы «Точка замерзания» Андерса Бодельсена и «Термуш» Свена Хольма, в литературном отношении выглядят более солидно (роман Бодельсена был даже переведен на английский).
В Норвегии среди фантастов наиболее известны знакомые и нам Йон Бинг и Тор-Oгe Брингсверд, чьи переводы изредка просачивались в журналы и антологии советского периода. А если говорить о фигурах периферийных по отношению к жанру, то это, конечно, Кнуд Фалдбаккен — автор умных утопий-антиутопий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
