толпе заключенных. Еще один делал фотографии. Прочие американцы стояли с оружием в руках и смотрели на выходивших к ним из-за электрической изгороди узников, напоминавших живые скелеты. Группа мужчин в лагерных робах собралась вокруг эсэсовцев, стоявших у основания вышки, яростно крича и тряся в воздухе кулаками. Кто-то схватил камень и бросил в бывших тюремщиков. Камень попал одному охраннику в лоб. Тот коснулся лица и, нахмурившись, взглянул на свои пальцы, словно никогда не видел крови. Другой заключенный кинулся вперед, выхватил из рук американского солдата пистолет и выстрелил охраннику в голову. Затем, прежде чем его успели остановить, приставил оружие к своему виску, закатил глаза к небу и спустил курок. Колени его подогнулись, из головы потекла струя крови, и несчастный рухнул на землю. Американец забрал у мертвеца пистолет и, направив его на остальных заключенных, приказал отойти назад. Узники отступили.
В кузове грузовика стоял с громкоговорителем в руках американский офицер.
— Мы бойцы армии Соединенных Штатов! — кричал он по-немецки с сильным акцентом. — Мы пришли, чтобы помочь вам! Прежде чем вывезти вас отсюда, нам нужно оценить положение! Необходимо оказать помощь больным и сделать прививки против инфекционных заболеваний! Чтобы избавить вас от вшей, мы будем использовать дуст! Пожалуйста, проявите терпение! Ничего не бойтесь! Теперь вы в безопасности!
Заключенные упали на колени и воздели руки к небу, благодаря Бога. Какая-то женщина бросилась к выходу, не желая оставаться здесь более ни одной минуты. Два солдата поймали ее за руку и удержали. Она умоляла отпустить ее, позволить сделать хотя бы шаг за железные ворота. За ней последовали еще несколько, заключенных, жаждущих вырваться из лагеря. Когда американцы направили на них оружие, узники с плачем упали друг другу в объятия.
Другие бродили в огромном скопище бывших заключенных и искали родных, надеясь, что тем каким-то чудом удалось выжить: зигзагами пробирались сквозь толпу, выкрикивали имена своих близких, подбегали к людям, которые казались им похожими на тех, кого они искали, и клали им руки на плечи, но тут же горько сникали, обнаружив, что ошиблись. Кристина увидела пару средних лет, которая бросилась друг к другу в объятия, и девушку захлестнула волна горя. У нее закружилась голова, и ей захотелось сесть.
— Сохраняйте спокойствие! — кричал офицер в громкоговоритель. — Как только восстановят пути, мы пришлем за вами поезда!
Со своего места Кристина видела ряд товарных вагонов. Четверо американцев с огромным трудом сумели поднять засов и, навалившись на дверь одного из вагонов, откатили ее. Узрев ужасающий груз, они отскочили в сторону и отвернулись. Двоих вытошнило на землю. В вагоне штабелями, будто рваные ковры, лежали мертвые тела, по краям торчали волосы, руки и ноги. Кристина закрыла глаза.
Раздался гневный возглас, и воздух прорезал поток автоматных очередей. Огонь открыли солдаты, караулившие возле вышки группу бывших охранников. Пули пронзали тела эсэсовцев, и они с искаженными лицами, захлебываясь кровью, потоки которой лились из груди, изо рта и лба, падали друг на друга, образуя черную кучу. Потом крики стихли, охранники лежали неподвижно. «„Blut-und-Boden“[88] — подумала Кристина. — Если нацисты стремились к этому, то их желания исполнены».
— Кристина! — крикнул кто-то у нее за спиной. Девушка стремительно обернулась, прижав руку к груди.
Глава двадцать седьмая
По направлению к Кристине, рука об руку с худым темноглазым мужчиной, который ее поддерживал, хромала Ханна. Кристина покачнулась. Исаак? Неужели все это оказалось лишь страшным сном? Но нет, человек был в обычной одежде, а не в лагерной робе.
— Кристина! — плача, кричала Ханна. — Я нашла своего брата!
У Кристины перехватило горло.
— Ханна! — только и смогла выдохнуть она.
Они обнялись, и Кристина испугалась, что может сломать выступающие на спине подруги тонкие кости, если прижмет ее к себе чуть сильнее. Девушки разомкнули объятия и посмотрели друг на друга полными слез глазами. Скулы Ханны были острыми как бритва, все лицо покрыто лиловыми и желтыми синяками, сосуды вокруг радужной оболочки лопнули, и белки налились кровью, губы распухли и покрылись струпьями.
— Не верится, что нас спасли, — сказала она. — А мой брат все это время работал на заводе.
— Где ты была? — спросила Кристина. — Я уж думала, тебя нет в живых!
Ханна на мгновение опустила взгляд, потом подняла глаза, в которых блестели вновь набежавшие слезы.
— Меня заперли на складе около главной караулки и…
— Я поняла, — Кристина сжала ее руки. — Тебе не обязательно рассказывать. Теперь все закончилось.
Ханна шмыгнула носом и выпрямилась.
— Это мой брат Хайнц. — сказала она. — Ты нашла Исаака?
— Вчера его вместе с группой других заключенных увели в лес, и… они не вернулись.
— Ach nein, — обомлела Ханна. — Прими мои соболезнования.
— Всего один день, — прошептала Кристина надломленным голосом. — Если бы он продержался всего один день…
Ханна обняла Кристину и стала утешать мягким журчащим голосом — так мать успокаивает плачущее дитя. Кристина отстранилась и вытерла лицо.
— Прости, что ты из-за меня попала в беду. Это я во всем виновата.
— При чем же тут ты?
— Мне сказали, тебя поймали за просмотром сведений о мужчинах.
— Но ты ведь тоже рисковала жизнью, принося мне еду? Кроме того, я смотрела записи, пытаясь отыскать сведения и про Хайнца. Blockschreiber давно за мной наблюдал. Рано или поздно он нашел бы повод избавиться от меня. Если бы не этот случай, он бы придумал что-нибудь другое.
— Зато теперь, он заплатит за все, — Кристина глянула в сторону грузовиков, набитых их бывшими мучителями.
— Боюсь, многие из них выйдут сухими из воды, — заметил Хайнц. — Когда мы подыскивали одежду в складском амбаре, то видели, как целая орава офицеров и охранников убегала в лес.
Ханна закрыла глаза и прислонилась к брату. Кристине показалось, что подруга сейчас упадет в обморок. Но Хайнц поддержал сестру, и та снова открыла глаза, перенося вес тела на одну ногу. Кристина посмотрела вниз и ахнула: распухшая лодыжка Ханны была окольцована кровавыми ранами, а вверх по икре ползли лиловые полосы.
— Что у тебя с ногой? — поинтересовалась она.
Ханна выставила покалеченную ногу вперед:
