прохожих. Вот я и держу под «прицелом» каждого. Вас я давно заметил. Думаю, подойдете ли вы?
— Как видите, подошел. — Лепсе ничего не оставалось делать, только схитрить. И, поблагодарив парня за службу, он опросил его: — А где еще наши товарищи? Или вы один?
— Вот они. — Семенов! показал рукой на противоположную сторону, где Лепсе увидел своих старых друзей с «Лангензиппена», «Деки» и газового завода, с «Лоренца».
Лепсе не выдержал и рассмеялся: «Вот что значит перестраховаться. Но это к лучшему».
С переездом в Москву президиума Всероссийского союза рабочих-металлистов и руководства Всероссийского совета профессиональных союзов во главе с В. В. Шмидтом, наркомом труда, Наум Маркович Анцелович и Иван Иванович Лепсе оставались в Петрограде практически самыми авторитетными лидерами профессионального рабочего движения. Лепсе являлся председателем Петроградского комитета союза рабочих-металлистов. Он сменил на этом посту А. Г. Шляпникова.
Н. М. Анцелович и И. И. Лепсе стремились поддерживать в партийных и беспартийных массах тот революционный дух, тот напряженный трудовой ритм и ту атмосферу, которые сложились с первых дней победы Октября и сделали Питер форпостом пролетариата. Но осуществлять это в трудном, тяжелом, голодном 1920 году было, откровенно говоря, нелегко. Старые формы и методы профсоюзной работы не устраивали рабочих, вернувшихся к растерзанным станкам и потухшим мартенам. В Петрограде и Москве, в других промышленных городах на собраниях в фабрично-заводских коллективах начались разногласия по поводу роли и задач профсоюзных комитетов. Поводом служили статьи и выступления в печати и на собраниях Троцкого, Шляпникова, Бухарина. В профсоюзах образовались мешавшие делу группировки: сапроновская — «демократического централизма», шляпниковская — «рабочая оппозиция» и бухаринская — «буферная, нейтральная». Общим для них было неверие в успех строительства социализма.
Троцкисты, навязывавшие партии дискуссию о профсоюзах, ратовали за огосударствление профессиональных союзов, превращение их в придаток государственного аппарата, что вело бы к подрыву пролетарской диктатуры. Особую опасность среди группировок представляла «рабочая оппозиция». Она требовала передачи управления народным хозяйством так называемому «всероссийскому съезду производителей», противопоставляя профсоюзы Советскому государству и РКП(б) — ленинской партии, которая повела рабочих, крестьян, солдат, интеллигенцию на свержение царизма, осуществила революцию, сформулировала программу создания нового общества без эксплуатации и эксплуататоров.
Все это и пытался растолковать Лепсе в пылу жарких споров на ряде предприятий Петрограда, куда проникли приверженцы Шляпникова. Именно тогда родилась у Лепсе идея вывешивать в цехах, фабрично-заводских комитетах написанные краской от руки плакаты с ленинскими высказываниями о профсоюзах. Он снова, в который раз, перечитал лежавшие у него на столе «Детскую болезнь «левизны» в коммунизме», выступление Владимира Ильича на II съезде профсоюзов, выписывал яркие, по его мнению, цитаты. Размноженные им на машинке тексты цитат он передавал в рабочие коллективы. Они служили лозунгами в организованной им борьбе против! шляпниковской «оппозиции». Несколько плакатов Лепсе подготовил сам и отнес на те заводы, в те мастерские, где, по словам председателей профкомов, якобы «не было ни бумаги, ни красок и некому было писать…». Терять время было нельзя. Если не появится сегодня на дверях завкома ленинский лозунг, то завтра на его месте будет висеть призыв оппозиционеров.
Буквально за считанные дни по призыву Лепсе металлисты, поддерживавшие платформу В. И. Ленина, оформили у себя красные уголки. Ленинские обращения можно было увидеть повсюду в заводских районах — на щитах, рекламных тумбах, стенах в цехах и в нарядных, на заборах… «…Если мы не превратим профессиональные союзы в органы воспитания вдесятеро более широких масс, чем теперь, для непосредственного участия в управлении государством, — тогда мы дело коммунистического строительства не доведем до конца» — было, например, написано яркой красной краской на одном из плакатов. Под каждой цитатой крупными буквами было выведено: ЛЕНИН.
В период подготовки к X съезду РКП(б), где одним из вопросов намечено было обсудить задачи и роль профессиональных союзов, большевики-металлисты Питера избирают И. И. Лепсе своим делегатом. Он готовится выступить на съезде и дать там в конце концов, как он часто повторял, открытый бой Шляпникову. Лепсе вооружался фактами. Иван Иванович проводил обстоятельный сравнительный анализ того, насколько сильнее и действеннее сработали за два последних года профсоюзные организации Путиловского, Металлического, Трубочного заводов, «Лоренца», «Вулкана», «Феникса» и других, где руководство профсоюзов следовало ленинским принципам, и как слабы и дезорганизованны на их фоне те фабрично-заводские комитеты, чье руководство пыталось самоуправно командовать производством. Уже был исписан блокнот, подготовлен конспект выступления… и вдруг в Петроград поступает тревожный сигнал: на собрании командующего состава линкоров «Севастополь» и «Петропавловск» с участием эсеров и анархистов принята резолюция с требованием' не подчиняться больше правительству большевиков: «Вся власть Советам, а не партиям!» «Советы без коммунистов!»
События в Кронштадте разворачивались молниеносно. Более десяти тысяч матросов и солдат на острове Котлин, подогретые провокаторами, перешли на сторону «Временного революционного комитета» во главе с эсером Петриченко. Комиссара Н. Н. Кузьмина, председателя Кронштадтского Совета П. Д. Васильева и защищавших их матросов-большевиков арестовали и бросили в тюрьму. В открытых водах Финского залива, где не было льда, сосредоточивались английские корабли, которые готовились оказать помощь мятежникам.
В партийных и военных организациях Питера срочно началось формирование отрядов. Город и губерния были объявлены постановлением Совета Труда и Обороны РСФСР на осадном положении. Восстанавливалась 7-я армия. В этих условиях Лепсе как военный комиссар считает своим прямым долгом быть мобилизованным. Он рвется к М. Н. Тухачевскому, которому была поручена ликвидация контрреволюционных выступлений, спровоцированных и поддерживаемых белой эмиграцией.
… — Нет, Мария, не могу я поехать в Москву… Не уговаривай, — спешно надевая армейскую форму, отвечал он жене, которая со слезами на глазах стояла перед ним. — Мне Юкка[4] не простил бы. Посчитал бы меня отныне не своим другом.
— Ваня, но тебя же впервые избрали делегатом на партийный съезд… И пойми меня, я скоро должна стать матерью, а ты — отцом. Ванюша, родненький, тебя же не призывают. Без тебя обойдутся, Ванечка. Ты же сам говоришь, что наша армия теперь сильна, что в Петроград срочно перебрасывают войска из Сибири…
— Мария, ну пойми теперь ты меня. — Лепсе тронули слезы жены, которая никогда так пе плакала, он старался говорить ласково, чтобы успокоить ее. — Ведь гибель Юкки, которого мы гак любили с тобой, и на моей совести. Если мы не уберегли ею, то обязаны искупить кровью — спасти его дело. Подумай сама, моя милая, родная Марусенька: он поднимал
