Во рту было горячо и солоно от крови. Угодившая в грудь пуля хоть не смогла пробить бронезащиту, но минимум одно ребро уже сломалось. Тело при каждом движении простреливала острая боль. Шрам с содроганием думал о перспективе спешно вылазить из своего укрытия, куда-то бежать или прыгать, но уже не совсем человеческий организм по-своему реагировал на повреждения, постепенно отключая нервные центры.
Земля слегка затряслась, послышалось натужное гудение сервоприводов и гидравлики. Шрам вдруг увидел, как прямо на него движется здоровенный кусок бетонной плиты тонны две весом. То, что вряд-ли смогли сдвинуть даже полтора десятка человек, три монолитовца в экзоскелетах просто подняли в воздух и, закрываясь этим щитом, медленно пошли вперед, намереваясь заложить импровизированную амбразуру наемника, а потом расстрелять его через щели.
В этот момент раздался оглушительный взрыв, большая часть стены между секторами госпиталя обрушилась вниз. Ветхое сооружение просто не выдержало мощного потрясения. Кусок железобетонной балки, нависавший сверху, медленно-медленно, как в кошмарном сне качнулся, вывернулся из своих креплений в стене и ухнул вниз. Он попал по движимой тремя живыми роботами плите лишь слегка, касанием вскользь, но его с лихвой хватило, чтобы монолитовцы не смогли удержать свой щит, кто-то из них вообще упал, двое оставшихся замешкались, и в итоге оказались погребенными под плитой сами. Живы они остались или нет, Шрам уже не разбирал. Он выполз из своего убежища и открыл огонь по врагам. В образовавшуюся от взрыва динамитного заряда брешь ринулись боевики «Чистого неба».
Полыхнула огненная струя выстрела РПГ, и пулеметная точка, снова было ожившая в другом конце зала, превратилась в кучу пылающих обломков. Хоть бой еще продолжался, было ясно, что монолитовцам атаку не удержать. Боевики Лебедева не обращали внимания на потери, просто сметая врага со своего пути. Воинов в экзоскелетах у монолитовцев больше не оказалось — видимо, даже для них эти уникальные скафандры были слишком дорогим удовольствием, чтобы они достались всем желающим. Значит, силы были примерно равны.
Крики раненых и умирающих, грохот автоматных очередей, буханье дробовиков, визг рикошетящих пуль, взрывы все же пошедших в ход — воевать так воевать! — ручных гранат. Возле стены сидит человек в светлой с коричневыми пятнами одежде. У него нет головы, только кровь пульсирующей, толстой струей льется на пол. Рядом боец «Чистого неба» слепо ползет неведомо куда, волоча за собой страшные лохмотья измочаленных взрывом ног. Из-под куска бетонной балки в пару метров толщиной видна чья-то стиснутая в кулак рука. В дыму и чаду боя мечутся инфернальные призраки, тени людей, то и дело озаряемые вспышками выстрелов…
— Мы прорвались! — хрипло ревел в динамике рации торжествующий голос Лебедева. — Ребята, мы прорвались!!!
Огромное черное чудовище втянуло ноздрями воздух, вперившись глазами в горизонт, туда, где гигантским водоворотом неистовствовали сошедшие с ума тучи, где мелькало грозное зарево и слышался раскатистый гром. Назревал Выброс, но очень сильный, настолько могучий, что даже химере, суперхищнику, равного которому не было всей Зоне, стоило подумать о надежном убежище.
Стоящий рядом, тоже наблюдавший зарождение катаклизма Черный Сталкер успокаивающе похлопал свою грозную подругу по бронированному мускулами плечу, погладил отливающую антрацитом гладкую шкуру.
— Вот так и рождаются легенды, черт бы их побрал… — тихо промолвил он.
Химера скосила на него медового цвета змеиный глаз и вдруг, высоко подняв голову, громко завыла. Ее свистяще-мяукающий голос далеко прокатился по замершему в ожидании очередного апокалипсиса Рыжему Лесу, пугая всю остальную местную живность, а потом заглох, потерялся в его чаще. Химера не могла думать так, как делают это люди, но, будь она способна говорить и повествовать о своих чувствах, она описала бы то, что испытывала сейчас, наверное, в первый раз в жизни. Страх. Ей почему-то было очень страшно.
Наемник Шрам, которого когда-то в обычном мире людей звали Алексеем, первый раз в жизни видел, как кипит небо. Он, забывший свое настоящее имя и уже вообще много чего, никогда не думал, что такое вообще возможно, доступно взгляду человека. Бурлящее, подобно серой воде в исполинском котле небо. Зрелище было завораживающим, совершенно нереальным и вместе с тем убийственно страшным. Только вот в сердце бродяги такой эмоции как ужас уже почти не осталось, поэтому он смотрел вверх с удивленно-отрешенным спокойствием.
Облака перемешивались друг с другом, хаотично неслись в разные стороны, то тут, то там полыхали жуткие, почему-то красные вспышки зарниц, а над горбатым серым Саркофагом пульсировало холодное зарево. Сердце Зоны билось своим, особым ритмом, оно было уже готово взорваться Выбросом. До него оставалось, наверное, меньше часа.
Шрам уже видел окрашенные в цвет багрянца и пурпура тучи, чувствовал сухое, мертвое, жгучее дыхание ветра на лице. Он снял боевой шлем и маску респиратора, с трудом разлепил ссохшиеся от крови губы и полной грудью вдохнул пахнущий смертью воздух. Бродяга улыбался неведомо чему, чувствуя почти эйфорию.
Перед ним была сама Станция. Наемник никогда не думал, что она такая громадная. Или это просто «работал» обман зрения, полумрак — предвестник надвигавшегося катаклизма? Бетон под ногами чуть подрагивал: это мелко дрожала сама земля. Откуда-то со стороны зданий энергоблоков ЧАЭС доносился глухой, низкий, мерный гул, напоминавший работу циклопических механизмов. Людям не дано было знать, что творилось там, под тысячами тонн земли, гранита, цемента и стали, укрывавшими колыбель Ее Величества Смерти.
— Мы сделали даже теоретически невозможное, — Лебедев и шестеро его оставшихся в живых бойцов сидели под прикрытием полуобрушившейся кирпичной стены, — Мы прорвались в центр Зоны. Во многом это твоя заслуга, наемник. Теперь осталось самое главное, то, ради чего мы вообще очутились здесь. Надо остановить Стрелка, этого проклятого авантюриста. Он сейчас находится на пути к Саркофагу. Дьявол! Мы же едва не проворонили его.
Лебедев достал из герметичного чехла и быстро собрал какое-то диковинное оружие, очень напоминавшее фантастический бластер из боевика на космическую тематику. Оружие внешне было величиной с винтовку, только с очень толстым, увитым проводами, облепленным каким-то блямбами стволом, оптическим прицелом и складным прикладом. Вместо обоймы виднелся контейнер для артефакта, к нему тоже шли какие-то кабеля.
— Это электромагнитное ружье. Стреляет импульсами энергии, а у цели от резонансных перепадов магнитного поля выходит из строя любая электроника. Человеку тоже приходится несладко. Нам надо разрушить пси-защиту Стрелка, а без нее ему ни за что не попасть туда, куда он торопится, если вообще останется жив.
— Почему бы просто не пристрелить его из винтовки? — поинтересовался Шрам, принимая из рук Лебедева увесистое ружье.
— Нельзя допустить, чтобы то, что он со своими друзьями сделал, попало в руки к «Монолиту». Не знаю, как троим бродягам это удалось, но они сделали гениальное открытие. Жаль, что ему суждено погибнуть, но тут уж ничего не поделаешь. Вообщем, так. Артефакта в обойме свободно хватит выстрелов на тридцать-сорок, но тебе хватит четырех-пяти. Мы прикроем тебя огнем, а ты лезь на трубопроводы и выслеживай Стрелка. Времени у нас очень мало. Удачи тебе!
«Вряд-ли мы когда-то еще встретимся, — грустно подумал про себя пожилой ученый, — Тебя мне очень жаль, но такова судьба. Выполни свое дело, парень, а потом, если повезет, выживи. Но я в этом сильно сомневаюсь».
Вслух же Лебедев, разумеется, ничего не сказал.
Достигнуть виадука-трубопровода, проложенного в нескольких метрах над землей на опорах из толстых бетонных свай Шраму удалось быстро. Ему практически никто не мешал, бойцы «Чистого неба» не давали монолитовцам стрелять прицельно. Наемник полез вверх по переплетениям черных от времени раскосин из толстого уголка, то и дело цепляясь за них оружием. Сломанное ребро, ушибленное колено и несколько ран на груди и голове давали о себе знать стреляющей болью, от которой бродяга только по-звериному рычал, стискивая зубы. Перед последним этапом операции он вколол себе несколько мощных стимуляторов, двойную дозу обезболивающего на наркотической основе. Иначе бы он, наверное, уже сошел с ума от страданий.
Горячий едкий пот заливал глаза, руки тряслись, когда Шрам наконец-то перекинул свое массивное из-за бронезащиты и навешанного на него оружия тело через невысокое леерное ограждение трубопровода. Он распластался на покрытых скорлупой теплоизоляции толстых трубах, давая себе небольшой отдых. В голове стучал, отсчитывая секунды, невидимый метроном. Ровно черед пятнадцать ударов Шрам вскочил на ноги и, пригнувшись, побежал вперед. Вокруг засвистели, зацокали о металл пули, но наемник не обращал на них внимания. Тем более стреляли по нему не особенно плотно, как будто по второстепенной цели.
