— Братья, не стремитесь слишком тщательно украсить дело рук своих. Лучше молитесь, чтобы благодатью Христовой и даром Святого Духа наши труды не были разорены и чтобы похвала нашей искусности не погубила ум и он не стал добычей диавола. Ибо у него много козней.
2. Из аввы Варсонофия
Брат спросил старца:
— Предположим, мне попалась какая — то вещь. Она мне нужна в том послушании, которое мне дали, но я вижу, что у меня есть пристрастие к ней. Станет ли это страстью, если я возьму ее?
— Если вещь тебе нужна, — ответил старец, — и тебя борет помысел пристрастия к ней, скажи своему помыслу: «Эта вещь мне все равно нужна, зачем заставляешь взять ее по страсти?» И если страсть прекратится в тебе, возьми вещь. А если нет и можно заменить вещь чем — то другим — так и сделай и усмири страсть. Но если вещь ничем не заменишь, тогда возьми ее с самоукорением и скажи: «Если бы не было нужно, я бы ее не взял, потому что меня обуревает пристрастие».
— А если, — спросил брат, — кто — то дает мне вещь и она мне нужна, но я вижу, что сердце мое по страсти хочет ее принять, что мне делать? Взять ее, потому что нужна, или отказаться из — за пристрастия?
— Поступай так, как и с едой, — ответил старец. — Ты знаешь, что нам каждый день нужна пища, и нам запрещено принимать ее с наслаждением. Но если будем принимать ее с благодарностью к подателю Богу и осуждать себя, Бог освятит и благословит ее. Поэтому, если вещь нужна тебе и подходит как нельзя лучше, возблагодари Бога, Который управил это, и осуди себя за то, чего недостоин. И Господь прогонит от тебя пристрастие, потому что Ему возможно все. Впрочем, если вещь тебе не нужна, то не бери ее — это уже стяжательство.
Том II
Глава 1: Кто сам себя уничижает, того Бог возвышает
1. Из Святого ПалладияНа Тавенне в женском монастыре, что напротив мужского, было около четырехсот насельниц. Среди них подвизалась ради Христа юродивая по имени Исидора. Она постоянно смирялась и унижалась перед всеми. Сестры гнушались ею и даже есть не хотели вместе с ней, но она принимала это с радостью. Добродетельная Исидора была весьма полезна для монастыря, ибо всем помогала, всех слушалась, как рабыня, что бы от нее ни потребовали, и со всею кротостью работала на сестер, не покладая рук, и была для них ничтожнее половой тряпки. Как сказал Господь: Кто хочет быть большим между вами, да будет всем слугою (Мк. 10,43) и если кто… думает быть мудрым… то будь безумным (Ср.: 1 Кор 3,18).
Все прочие сестры стригли волосы и носили куколи, а юродивая покрывала голову тряпкой и так совершала свое послушание. Никто из четырехсот сестер не видел ее за едой или с куском хлеба в руках. Она собирала крошки, когда вытирала губкой столы, и довольствовалась остатками пищи в котлах, которые мыла. Блаженная всегда ходила босиком, никогда не ругалась и не роптала, не говорила ни долго, ни кратко. При этом многие ее бранили, били, проклинали и отворачивались от нее.
Об этой преподобной (явившийся) Ангел сказал святому Питируну, опытнейшему мужу и прославленному анахорету (отшельнику):
— Почему ты так гордишься своими подвигами, тем, что ты благоговеен и живешь в таком месте? Хочешь увидеть жену, которая благоговейнее тебя? Пойди в женский монастырь на Тавенне и увидишь деву с венцом на голове. Она намного лучше тебя: служит и работает на всех, но никогда не позволяет своему уму отойти от Бога, хотя сестры и смотрят на нее с брезгливостью. А ты сидишь здесь и представляешь в уме целые города, хотя никогда не видел мира.
Великий Питирун встал и отправился на Тавенну. (На берегу реки) он попросил отцов перевезти его в женский монастырь. Так как он был почитаемым аскетом, состарившимся в подвигах, монахи охотно согласились переправить его на остров. После прибытия в монастырь святой помолился вместе со всеми и сказал, что хочет видеть всех насельниц. Сестры пришли, но юродивой среди них не было. Он сказал сестрам:
— Я просил, чтобы все пришли.
— Мы тут все, — ответили сестры.
Питирун сказал:
— Нет одной, на которую мне указал Ангел.
Сестры сказали:
— Есть тут у нас одна на кухне, но она безумная.
— Приведите — я хочу на нее посмотреть, — сказал святой.
Но Исидора не хотела идти, поняв, зачем ее зовут (а, может быть, ей было это открыто). Тогда ее повели силой, сказав, что ее хочет видеть святой Питирун (его имя было всем известно).
Когда ее привели, великий святой взглянул на юродивую и, увидев тряпку на голове девы, спадавшую на лоб, пал к ее ногам и произнес:
— Благослови меня, амма.
Она тоже стала перед ним на колени со словами:
— Ты меня благослови, господин мой и отец.
Девы изумились и сказали старцу:
— Авва, зачем ты унижаешься перед ней? Она же безумная.
— Вы все безумные! — сказал святой. — Она лучше вас и меня. Она амма, то есть духовная мать. Я молюсь, чтобы вместе с ней оказаться достойным в день Суда.
Услышав эти слова, сестры пали перед ним на колени, плача и исповедуя, как каждая из них огорчала святую. Одна сказала:
— Я всегда над ней смеялась.
— Я глумилась над ее убогим видом, — говорила другая.
— Я часто обливала ее помоями, — вторила ей третья.
— Я ее била.
— Я часто тыкала ей в нос горчицей.
Так, все покаялись в том, что подвергали ее всяческим издевательствам. Когда святой принял их исповеди и помолился о них вместе с Исидорой, то настоятельно попросил честную рабу Христову помолиться о нем и ушел.
А через несколько дней честная преподобная Божия, не вынеся высоких почестей, внимание к себе, славы и извинений, тайно ушла из монастыря. Куда она пошла, где поселилась и где умерла, никто не знает.
2. Из Григория ДвоесловаСвятой Экитий удостоился величайших даров свыше и многие души привел к Богу своими поучениями и проповедями. По заповедям Божиим одевался он очень бедно. Когда при встрече святой кланялся незнакомым людям, те даже гнушались ответить ему. В дорогу этот аскет обычно отправлялся на лошади, беря при этом самую плохую, какую только можно было найти в монастырской конюшне, вместо узды использовал недоуздок, а вместо седла — овечью шкуру. Куда бы он ни отправлялся, всюду возил с собой книги Писания, уложив их в сумки, чтобы, отверзая источники слова Божия, орошать пажити разумений.
Когда молва о его проповедях достигла Рима, тотчас некоторые из зависти пошли к патриарху с жалобами на святого и не отступали до тех пор, пока не убедили его послать начальника стражи Юлиана, чтобы доставить Экития в столицу. Юлиан тотчас же направился в монастырь. Там он, увидев старших братьев, спросил, где игумен.
— Тут недалеко, жнет на монастырских лугах, — отвечали иноки.
У Юлиана был слуга, человек весьма гордый и дерзкий, которого он послал поскорее привести Экития. Слуга немедленно пошел (исполнять повеление), быстро добрался до лугов и, обратившись к жнецам, дерзко спросил:
— Кто тут из вас Экитий?
Ему показали. Но как только он увидел настоятеля еще издали, его охватил необычный страх. Он задрожал и не мог двинуться с места. Бедняга с трепетом приблизился к человеку Божию, рухнул перед ним на колени и сказал ему о прибытии своего господина в монастырь. Божий человек тотчас обул сандалии, завязал оборки и, положив серп на плечо, пошел в обитель.
Юлиан, узнав от слуги, что это и есть тот самый Экитий, да еще в таком виде, подумал, стоит ли с ним вообще говорить серьезно. Но как только угодник Божий приблизился к нему, сердцем Юлиана овладел необычайный страх. Он задрожал и едва смог сказать святому о причине своего приезда. Смиренно припав к ногам старца, патриарший посланник стал просить его молитв и сказал, что его желает видеть святейший. Экитий поднял его, благословил и сказал, что ехать к патриарху нужно немедленно, потому что, добавил он, если мы не отправимся сегодня, то завтра уже не сможем.
— Отче, — сказал Ювеналий, — я устал с дороги и сегодня уже не в силах ехать куда — либо.
Так угодник Божий, снисходя к усталости посланника, в эту ночь не покинул монастыря.
На рассвете следующего дня к Юлиану прискакал слуга из Рима и сказал, что патриарх приказал не трогать святого и оставить его в монастыре. Юлиан спросил, что заставило святейшего переменить свое распоряжение. Слуга объяснил, что минувшей ночью патриарх был напуган божественным видением за то, что послал начальника стражи в монастырь привести к нему угодника Божия. Юлиан немедленно встал, пошел к Экитию и сказал, что патриарх распорядился не беспокоить святого и он может не покидать монастырь. Услышав это, Божий старец сказал с укоризной:
— Не говорил ли я тебе вчера, что, если не отправимся сегодня, то и вовсе никуда не уедем?
