— Дуб меня дери, — прошептал Зезва, — Снеж уже действует. Но откуда он узнал, что это Данкан…
— Что ты там бормочешь? — грозно насупился Мурман. — А ну, выкладывай.
Пока Зезва рассказывал, тевад мрачнел все сильнее и сильнее.
— А известно ли Зезве, рыцарю из Горды, что ваши действия кое-кто может приравнять к государственной измене, э? — процедил Мурман. — Молча-а-ать! А, ладно, едрит вашу мать, ладно…
— Данкан мертв, — сказал брат Кондрат, качая головой. — Да упокоит Ормаз его душу. Конечно, личность странноватая, и…
— Он выжил.
Зезва и отец Кондрат уставились на тевада. Каспер вздохнул.
Данкан Красивый присел на корточки возле скрюченного тела, замер, озираясь. Не глядя, опустил руку. Влага, много влаги. Кровь. Светильники слабо искрились на сквозняке, что гулял по второму этажу Дворца Пажей в Цуме. За окнами шумел дождь, гремел гром. Вспышки молний на один неуловимый миг пронизывали темень ночи, усиливая мечущиеся круги света вокруг светильников иллюзорным светом.
— Кеон, — прошептал паж, опуская глаза на труп. — Восьмой…Все, все мои люди убиты…
Паж поиграл ножами, до рези в глазах вглядываясь в полумрак. Но где же стража? Как убийца проник сюда, каким образом ему удалось пройти мимо Телохранителей незамеченным? А может…Шорох прервал размышления пажа. В последнее мгновение он успел перекувыркнуться через голову и уйти от свистящего ножа, впившегося в стену чуть повыше тела Кеона. Лезвие пронзило штору и хищно задрожало, успокаиваясь. Данкан запаниковал. Он не видел своего врага. А еще ему казалось, что тот играет с ним, как кошка с мышкой. Может, закричать? Но он уже кричал, и никто, никто не пришел к нему на помощь. Так что же? Кто это? Или…Нет, этого не может быть! Керж Удав не станет лишаться такого ценного агента, ни за что на свете! Свист. Данкан вскрикнул от боли, уставился на нож, торчащий из плеча. Дикая боль пронзила, словно ударила мечом. Паж захрипел, опрокинулся на спину, задрыгал ногами, понимая, что представляет собой великолепную мишень. Звук шагов. Данкан стиснул зубы, бросил один за другим два ножа, застонал от нестерпимой боли. Теперь он сможет действовать только левой рукой. Шаги. Паж облокотился о здоровую руку, скривил губы. Нужно как-то изловчиться…Он поднялся, заиграл ножом. Мелькнула тень, он вскрикнул, метнул. Ничего. Лязг металла о пол. Мимо. Осталось два ножа…Нужно перевязать рану, иначе он истечет кровью. Как это сделать?
Когда убийца предстал перед ним, Данкану оставалось лишь тихо скулить от ужаса. Рвахел, это рвахел! Мститель. Восьмирукий закрутил, завертел смертоносными лезвиями. Паж в отчаянии бросился к окну, понимая, что не успеет. Споткнулся, растянулся на полу, отчаянным усилием подполз к стене. Боковым зрением заметил яркое сияние, обернулся, вытаращил глаза. Даже боль в плече куда-то ушла. Рвахел отступал, заслонив руками глаза. Еще несколько мгновений, и восьмирукий бежал. До пажа донесся шум шагов, постепенно утихающий, и, наконец, исчезнувший окончательно. Почти теряя сознание от боли и потери крови, Данкан увидел прямо перед собой статного белокурого юношу в плаще и откинутым капюшоном. Неизвестный спаситель медленно подошел к опиравшемуся о стену пажу, присел на корточки. Улыбнулся.
— Данкан Красивый, если не ошибаюсь? — спросил белокурый, чуть прищурив странные, с белой поволокой, глаза. — Паж ее величества?
— Да, — прохрипел Данкан из последних сил.
— Что же это, — продолжал юноша, — так плохо готовят агентов в Элигершдаде, а?
— Кто ты?..
Светловолосый поднялся, накинул капюшон. Глаза с поволокой вспыхнули.
— То есть, — медленно проговорил Зезва, жуя травинку, — рвахел вырезал всю стражу, потом отправил на соль десяток пажей, подкрался уже к Данкану, но убить таки не успел, хоть и продырявил плечо. Храбрый паж собрал все свое мужество, и восьмирукий с позором бежал без оглядки? Гм!
— Настоящий герой, — хохотнул тевад, — прыгнул с койки на горшок! Причем рассказывать ничего не желает. Когда его нашли, он сидел в углу, сжимая рану и что-то лопотал под нос, как ненормальный. Потом, правда, очухался и поведал геройскую историю, как рвахела победил! Ну не едрит твою мать, а?
— Снежный Вихрь убил столько народу, чтобы добраться до Данкана? — спросил отец Кондрат, хмурясь.
— Не веришь, отче? — прищурился Мурман.
— Честно говоря, не очень.
— Так то ж рвахел, чуд восьмирукий, страховидл!
Монах молча отвернулся. Зезва пнул носком сапога камешек. Сорвал себе свежую травинку. Каспер о чем-то размышлял, и, казалось, почти не прислушивался к разговору. Мурман прочистил нос.
— Данкан теперь в Элаве, отлеживается. Его там охраняет целая армия. Королева Ламира так встревожена случившимся, что выделила отряд Телохранителей, а то, не дай Ормаз, еще кто-нибудь покусится на драгоценную жизнь ее любимчика! Твою мать.
Порыв ветра заставил всех поежиться и плотнее закутаться в плащи. Лишь Мурман, как ни в чем не бывало, стоял с открытой волосатой грудью, и задумчиво покручивал черный ус.
— Вот такие дела, господа, творятся в славном тевадстве нашем! Про рвахела поговорим еще обязательно.
— Где Ваадж? — спросил Зезва.
— Чародей? — усмехнулся тевад. — Как же, готовится наверное к собственной речи на завтрашнем сборище.
— Тебя позвали, светлейший?
— А как же! Не кривись, сынок, обещаю все рассказать моему верному гонцу. К тому же… — Мурман пристально взглянул на Ныряльщика. — Гостей где устраивать будешь, а? Сказать Аристофану, чтоб готовил комнаты?
— Не стоит, светлейший, спасибо. Поедем ко мне.
Тевад скрестил руки на груди, поскреб щетину на подбородке. Отец Кондрат и Каспер переглянулись.
— Предупредил? — спросил, наконец, Мурман, принимаясь чесать грудь. Черные, с проседью, волосы светлейшего развевались на ветру. — А то, знаешь ли… — он покосился на спутников Зезвы.
— Все в порядке, — улыбнулся Ныряльщик, — гостей примем, как следует.
— Вот и отлично, дуб меня дери, — Мурман гикнул, выхватил меч и воинственно закрутил над головой. — Что ж, пошли тогда, Аристофан наверняка лошадей подготовил уже. Да не дергайся, юноша, сын Победителя, накормили и напоили ваших кляч, ха-ха! Едем в Горду, а по дороге расскажете все в подробностях. Я, между прочим, твой сюзерен, Зезва, так что не хрен хмуриться мне здесь, уф! Ну, шевелитесь же, едрит вашу жизнь, э! Я не собираюсь тут на сквозняке до вечера торчать! Еще простужусь… Аристофан, коня! Аристофан!!
Девушка открыла глаза. Осторожно повернула голову. Постель. Чистая и мягкая. Пахнет травами. Она осторожно пошевелила сначала руками, затем ногами. Боли нет, только слабость. И голова немного кружится. Где она? Воспоминания яростной волной окатили ее тело, дрожью прошлись по пояснице, растворились в дернувшихся пальцах. Пропасть. И камни. И та, что спасла… Шелест и шум шагов. Девушка повернула голову в сторону источника шума.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
