за Конрада, как считают многие. Да, на меня давили: мать, отчим, архиепископ Жосций, почти все лорды и прелаты, даже папский легат. Но я не покорялась, пока не поняла, что это единственный способ лишить Ги де Лузиньяна короны.
— Полагаю, ты выказала похвальную отвагу... Изабелла.
— Я никогда не рассчитывала стать королевой. Да и с какой стати, ведь моя сестра уже имела двоих детей и была достаточно молода, чтобы народить других. Я довольствовалась Онфруа и нашей с ним жизнью. Но смерть Сибиллы и ее дочерей изменила все.
— Как и убийство Конрада.
Изабелла кивнула.
— Он хотя бы умер счастливым. Ему так отчаянно хотелось стать королем. Я рада, что ему выпали те несколько дней...
Генриха удивило сочетание сентиментальности и иронии, исходящее из уст молодой женщины с ангельским личиком.
— Конрад... Вы с ним могли... — Граф не знал, как задать такой откровенный и личный вопрос, но получить ответ было необходимо. Если с ней дурно обходились, это может сказаться и на их браке.
— Да. — промолвила он. — Когда я согласилась выйти за него, то поняла, что не смогу сделать это с ненавистью в сердце. Преодолевать ее давалось непросто, особенно поначалу. Но я старалась быть покорной женой, и если не оказалась способна на большее, то сомневаюсь, что Конрад заметил. Он получил то, чего желал сильнее всего — право на корону. Возможно, ребенок сблизил бы нас. Ему так хотелось иметь сына.
Теперь, когда они подошли к главному — ребенку в ее чреве, одновременно благословению и проклятию, он не знал, что сказать, не знал, насколько искренним может быть. Насколько было бы все проще, не будь она беременна!
Из них двоих храбрее оказалась Изабелла.
— Нам нужно поговорить об этом, Генрих. О том, что я ношу ребенка, ребенка от Конрада. — Маркиза инстинктивно положила руку на живот в оберегающем жесте, от которого у него защемило сердце. — Для меня благополучие моего малыша значит даже больше, чем благополучие королевства. Не многие из мужчин желают или способны принять чужое дитя. Но я знаю, что так случается, ибо примером тому Балиан. Мне было пять, когда он женился на моей матери. Отчим всегда относился ко мне, как к своей плоти и крови, даже когда у них появились общие дети. Конрад так никогда не поступил бы, даже ради короны. Но мне кажется... мне кажется, что ты сможешь, Генрих. Люди превозносят тебя за храбрость и за королевскую кровь, за родство с государями Англии и Франции. Но для меня большее значение имеет, что ты благороден и обладаешь добрым сердцем.
Теперь они сидели на скамье совсем рядом. На фоне бледного лица ее глаза казались совсем черными, и ему подумалось, что мужчина способен утонуть в их бездонной глубине.
— Изабелла...
— Знаю, ты думаешь, что мы оба в западне, — тихо сказала она. — Наверное, так оно и есть. Но, если ты женишься на мне, обещаю, я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты никогда не пожалел об этом.
Генрих взял ее ладонь, пальцы их переплелись. Как страшно должно было быть ей и какую отвагу она проявила, откинув гордость и вот так предложив себя. Он видел, как жилка пульсирует на нежной шейке, и понял внезапно, что не вынесет, если она выйдет за другого мужчину, который может не проявить по отношению к ней и ее младенцу той доброты, той нежности и того уважения, которых они заслуживают.
— Я почту за честь жениться на тебе, Изабелла, — произнес граф, и когда она вскинула личико, трогательно милое в лунном свете, поцеловал ее нежную щеку, смеженные веки, а затем полные алые губы. Он хотел сделать поцелуй обещанием, залогом счастливого будущего, но губы ее были такими сладкими, а ее тело прильнуло к нему так естественно, что Генрих напрочь забыл, что она недавно овдовела и беременна. Забыл обо всем, кроме страсти, так внезапно вспыхнувшей между ними, о голоде, которого никогда не испытывал прежде. Когда они разорвали наконец объятья, молодой человек заметил, что она потрясена не меньше его.
В ее темных глазах отражался свет звезд, дыхание было неровным.
— Никто из нас не ожидал такого поворота судьбы, — промолвил он. — Однако он свел нас вместе.
Во вторник пятого мая 1192 года, неделю спустя после убийства Конрада Монферратского, Генрих и Изабелла были обвенчаны в Тире одним французским епископом. Генрих тут же стал собирать войско на помощь Ричарду, осаждающему замок Дарум. Когда он с герцогом Бургундским выступил с армией к Акре, составитель хроники Itinerarium отметил: «Граф взял супругу с собой, поскольку не мог вынести разлуки с ней».
ГЛАВА XV. Дорога из Аскалона на Дарум
Май 1192 г.
По прибытии в Аскалон Генрих узнал, что Ричард потерял терпение и отправился на юг, осаждать замок Дарум своими силами. Генрих выступил наутро следующего дня, не слушая жалоб воинов на зной. Был канун Пятидесятницы, и погода стояла куда жарче, чем в это время в Шампани. Гадая, сумеет ли он когда-нибудь приспособиться к душному сирийскому климату, граф с облегчением вздохнул, когда семнадцать каменных башен Дарума показались наконец в виду. Вскинув руку, Генрих скомандовал остановку, чтобы ознакомиться с ситуацией. На расстоянии виднелись шатры армии Ричарда и осадные машины, доставленные по морю из Аскалона, но там царила странная тишина. Пыльный шлейф возвестил по приближении герцога Бургундского. Вдохнув полные легкие, граф закашлялся, надеясь, что герцог не собирается проехать рядом с ним остаток пути. Но именно это явно входило в намерения Гуго.
— Чего собирается он тут достичь с одними своими придворными рыцарями? Иногда создается впечатление, что у этого человека нет ни капли здравого смысла, только ненасытная жажда славы.
Генрих никогда не любил герцога, чувствуя, что тот только и пытается, что мешать общему делу. И вдобавок до сих нор злился на то, как Бургундец и Бове пытались застращать Изабеллу в тот миг, когда она была уязвимее всего. Но он понимал, что Утремеру необходима поддержка французов, и потому ограничился спокойным замечанием:
— Ты не забыл, Гуго, что Ричард приходится мне дядей?
— Родственников не выбирают, — отозвался герцог, великодушно разрешая Генриха от неподходящих семейных уз. — Но ты ведь не станешь отрицать, что Ричард на поле боя превращается в безумца?
— Я не стану отрицать, что он безответственно относится к собственной безопасности. —
