— Ну и какое же решение принял капитан Грунин?
Капитан Грунин почти по-военному, также лаконично и кратко ответил:
— Принимаю новое назначение.
Наступила маленькая пауза. В кабинете начальника воцарилась мертвая тишина. Как будто тут и не было пылкой громогласной речи Грунина. Полковник Улитин встал и официально подчеркнуто сказал:
— Не беспокойтесь, не беспокойтесь, капитан, если возникнут какие-то трения с начальником, то мы вас в обиду не дадим.
Надо отдать должное этому начальнику. Полковник Улитин все свои слова офицера сдержал. Вскоре вышел приказ о назначении капитана Грунина заместителем начальника Сеймовской милиции. Для капитана милиции Грунина это стало очередной ступенькой профессионального роста. Но, как в народе говорятся, такой рост оказался из «кулька в рогожку».
Глава 40. Сеймовские процентоманщики… И ответный удар на вызов вора
Очень медленно сыщик Грунин «врастал» в новый коллектив. Видно потому, что новый заместитель не изменил себе. Будучи в новом качестве, он по-прежнему продолжал жить по грибоедовскому принципу: «Служить бы рад, прислуживаться тошно».
Капитан Грунин все свои отношения с начальником и подчиненными строил на основе буквы закона. Это означало: пришел конец в Сеймовской милиции процентомании. Конечно, любому простому смертному ясно, что всякое преступление легче укрыть, чем раскрыть. Благо, что способов сокрытия преступлений было «изобретено» предостаточно. Тот порядок, что утвердился в Сеймовской милиции, надо было ломать в корне.
Первое знакомство с людьми и документами оставило тяжелый след в душе сыщика Грунина. Оперативники здесь привыкли к легкой жизни. Было очевидно и другое: рыбка здесь гнила с головы… Кое-кто пришел в милицию не служить во благо своих сограждан, а опивать и обжирать их. Прослеживались в коллективе временщики, кои пришли в органы получать зарплату.
Но ломать все сразу, как говорится через дугу, было нельзя. Нельзя хотя бы потому, что все процентоманщики находились под крышей высокого начальства, не только областного, но и центра. Не была исключением и Сеймовская милиция. Все нити укрытия преступлений тянулись в кабинет главного хозяина. Тогда в подразделении звучал лозунг: «Даешь стопроцентную раскрываемость». Но все эти проценты были дутые, не больше и не меньше, как мыльные пузыри.
Многие отказные материалы не выдерживали никакой критики. Мотивы в отказных материалах были самые разные. Любопытную историю рассказал один из пожарных инспекторов. Смешно, но факт. Один «глухарь» портил стопроцентную раскрываемость. Надо было подтянуть процент раскрываемости до ста. И подтянули… Укрыли самый настоящий поджог. Конечно в природе может быть всякое, но тут была явная «липа». Ухитрились же написать такое, что умрешь со смеху и не встанешь.
А суть мотива отказа в возбуждении уголовного дела была такова. Через стеклышко с земли падали лучи солнца. Они сфокусировались, и получилось возгорание. В результате дом сгорел начисто.
Инспектор Дергунов не без иронии рассказывал одну криминальную историю… Было совершенно очевидно, что из продовольственного магазина была совершена кража. Чтобы скрыть следы преступления, преступники подожгли магазин, но по счастливой случайности он не сгорел. И вот главный оперативник давай «уламывать» пожарного инспектора, чтобы тот списал «глухарь» вследствие возгорания электропроводки. Пожинспектор Дергунов тоже не стелился перед начальством, он доказал: в магазине были воры… Но были в милиции умельцы еще чище. Один инспектор УР придумал несуществующую лампаду. Якобы от фитилька лампады огнем охватило весь дом, и от него потом остались одни угольки.
Ну, а тут было совсем как в анекдоте. Пропали в одном хозяйстве гуси. Конечно, эту птицу кто-то прибрал к рукам. Их просто украли. Но оперативник выносит в постановлении свое резюме: «Гуси плавали-плавали, да и утонули…». Сколько разных «глухарей» утонуло в Сеймовской милиции. Об этом можно только гадать. А сколько дел утонуло в области, в СССР. Один Господь Бог только знает.
Следователь Павлов рассказывал о борских процентоманщиках. Знать бы о них никто не знал, если бы ни одно происшествие, где главным действующим лицом стал один из главных стражей законности. Его задержали милиционеры и поместили в медицинский вытрезвитель. За такое действо стражи законности не остались в долгу. За короткое время Борской прокуратурой было возбуждено около ста уголовных дел. Борские сыщики заголосили «караул». Главный хозяин УВД позаботился о своих подопечных. Он стянул в Борскую милицию мощные силы со всей Горьковской области. Как бы тут высшей надзорной инстанции за законностью взять и возбудить сто первое уголовное дело. Да осудить процентоманщиков показательным судом. Ан нет, — просопели, промолчали. Потому как к этой процентомании «прилип» хозяин УВД Горьковской области. У него под носом укрывались преступления, а он бездействовал. Тут налицо явная халатность, если не большее.
Правда, такое действо не предусматривалось действующим тогда уголовным кодексом. Тогда были иные времена. Того, кто жил по закону и боролся с процентоманщиками, старались прижать к ногтю, а то и совсем выгнать из милиции. На сей счет имеются официальные документы, да и живые люди смогут восстановить истину…
А пока служба сыщика Грунина продолжалась… Несладко жилось этому добросовестному и честному оперативнику в новой должности. Сыщик Грунин не привык отмалчиваться, поэтому быстро оказался у начальника в немилости и опале. Однако, это его ничуть не испугало, более того, он решил выйти на прямой и откровенный разговор с главным шефом. И вышел… Но получился не разговор, а маленькая перебранка. Может это и к лучшему. Как говорится в народе: «Первая брань всегда лучше последней».
Без всякой дипломатии, в частной беседе, Грунин своему начальнику прямо заявил: «Никогда не терпел и не потерплю обмана сограждан и государства…». А далее, без выноса за скобки, объяснился так: «Каждый гражданин, ставший жертвой преступления, имеет законное право на государственную защиту. Защищать любого потерпевшего от преступных посягательств обязаны правоохранительные органы, в том числе и милиция. От рядового милиционера до генерала. Сотрудники милиции наделены огромными властными полномочиями. Они по долгу своей службы обязаны работать строго по закону…». Однако стражи порядка очень часто сами нарушают закон. Вот тогда и родилось такое народное изречение: «Там, где начинается милиция, кончается порядок».
В глаза и за глаза милиционера называли «лягавый». Позднее, всякая нечисть запустила в народе новое оскорбительное выражение — «мент». Авторитет милиции в народе падал, зато резко подскочила преступность. А преступления по-прежнему укрывались. Это позорное явление сыграло отрицательную роль во всех сферах жизни. На ниве вседозволенности и беззакония вызревала отечественная российская мафия. Хотя официально это все скрывалось. Однако даже в те времена, когда существовала цензура, находились смельчаки-журналисты, которые все-таки доносили правду до нашего народа. Они били тревогу о появлении российской мафии. Ленинский принцип о неотвратимости наказания тогда подзабыли. Да его никто и не напоминал.
Это был самый тяжелый период в жизни сыщика Грунина. Он был чужим среди своих. В лучшем случае, в глаза его называли «неумехой», а за глаза — «дураком». В самом деле, кто тогда считался с мнением честных милиционеров? Это было не просто психологическое ощущение, а реальный факт: капитан Грунин был как бельмо на глазу у некоторых своих сослуживцев, и не только у них… Не потому ли в личной беседе шеф Хмырев даже слушать не хотел доводы своего нового заместителя. Он-то хорошо понимал, что там за каша варится в милицейских верхах. А потому неплохо приспособился и давал «на-гора» стопроцентную раскрываемость.
Тогда эта «липа» была в моде у низшего и высшего начальства. О великих грешниках XX века станет известно только потом, когда министр МВД СССР Щелоков Николай Анисимович пустит себе пулю в лоб, а зятек Брежнева Чурбанов отправится в места не столь отдаленные. Получит, как бы ни за что, немалый срок сидки начальник УВД Горьковской области. Не с этих ли высот к нам шла мафиозная зараза? Разве когда-нибудь плетью обух перешибешь? «А ты, — думал про себя Грунин, — пузыря тут давишь… Прихлопнут как муху. Недотепа ты, капитан». Так маленьким язычком поругивал себя Грунин.
Но правда живет по своим законам, а ложь — по своим. Диалектика тут такова. Как ни крути, а правда всегда сильнее лжи. Не зря народное изречение гласит: «Правда всегда выше солнца». Человек, живущий по законам правды, никогда в ней не запутается. Но никак не хотел воспринимать правду Хмырев. Философию своего заместителя начальник выслушал, вероятно, с большой перегрузкой на нервную систему, и только до определенного момента.
