самой комнате двадцать лет назад. И, упершись пальцами в экран телевизора, слушала, как судья задает отцу тот же вопрос. Тишина в зале суда, все ждут, и я жду, отчаянно надеясь узнать правду.
— Я не виноват, — говорит он наконец, его глаза увлажняются. — Не виноват.
— Не виноват, — повторяю я. — Ты убил двоих, но не виноват.
— Нет, то есть… да. Да, виноват. И в то же время не виноват…
Я смотрю на него и вижу своего отца. Вижу его на телеэкране, руки скованы за спиной, а я сижу на полу и ловлю каждое его слово. Я вижу дьявола, который живет где-то глубоко у него внутри, — влажный пульсирующий зародыш, свернувшийся внизу живота и медленно растущий, пока наконец не вырвется наружу. Мой отец и его мрак; тень в углу, которая затягивает его, заглатывает с головой. Молчание в зале суда, когда он в этом сознается, слезы у него на глазах. Голос судьи, полный неверия. Отвращения.
Вы хотите сказать, что убивать девочек вас заставлял мрак?
— Ты такой же, как он, — говорю я. — Обвиняешь других в том, что сам сделал.
— Нет. Нет, все совсем не так.
Я практически чувствую сейчас, как мои ногти впиваются в ладони, раздирая их в кровь. Гнев и ярость, бушевавшие в моей груди, когда я смотрела на него в тот день; безразличие, которое ощутила, когда отец заплакал. Теперь я помню, как сильно его тогда ненавидела. Ненавидела каждой клеточкой собственного тела.
Помню, как убила его. В своих мыслях я его убила.
— Хлоя, послушай меня, — говорит Аарон и делает еще шаг вперед. Его руки тянутся ко мне, мягкие ладони распахнуты навстречу. Те самые ладони, которые касались моей кожи, пальцы, сплетавшиеся с моими. Я должна упасть к нему в руки точно так же, как падала в руки отца, рассчитывая найти безопасность совершенно не там, где следовало. — Это он меня заставил…
Услышать я успеваю даже раньше, чем увидеть, чем понять, что сейчас сделала. Я словно наблюдаю со стороны: моя рука появляется из сумочки, в ней пистолет. Один-единственный выстрел, громкий, как взрыв петарды; руку отбрасывает назад. Ослепительная вспышка света; он неуверенно отступает на несколько шагов, опускает взгляд на расплывающееся по животу алое пятно, потом удивленно смотрит на меня. Лунный свет у него на глазах, остекленевших, непонимающих. Губы, красные и влажные, приоткрываются, будто он хочет что-то сказать.
Я вижу, как его тело оседает на пол.
Глава 43
Я сижу на стуле в полицейском участке Бро-Бриджа, от дешевых лампочек на потолке допросной у моей кожи зеленоватый оттенок радиоактивной водоросли. Накинутое мне на плечи покрывало жесткое, словно брезент, но я слишком замерзла, чтобы его сбросить.
— Ну хорошо, Хлоя. Попробуйте рассказать нам обо всем случившемся еще раз.
Я смотрю на детектива Томаса. Он сидит с противоположной стороны стола; рядом с ним — Дойл и женщина-полицейский из Бро-Бриджа, чье имя я успела забыть.
— Я ей уже все рассказала, — я киваю на безымянную сотрудницу. — У нее есть аудиозапись.
— Еще один раз, пожалуйста, — говорит он. — А потом мы отвезем вас домой.
Я вздыхаю, тянусь рукой за картонным стаканчиком с кофе на столе перед собой — уже третий за вечер, — и когда я подношу его к губам, то замечаю присохшие к коже микроскопические капельки крови. Отставив стаканчик, ковыряю одно из пятен ногтем; оно отслаивается, словно старая краска.
— С человеком, который представился мне как Аарон Дженсен, я познакомилась пару недель назад, — начинаю я. — Он сказал, что пишет статью о моем отце. Что он — журналист из «Нью-Йорк таймс». Позднее он объявил, что в связи с исчезновениями Обри Гравино и Лэйси Деклер статью придется изменить. Что у него есть теория, будто новые убийства — работа подражателя, и нужна моя помощь, чтобы это доказать.
Детектив Томас кивает, приглашая меня продолжать.
— Поговорив с ним несколько раз, я тоже начала в это верить. Сходства было слишком много: сами жертвы, пропавшие украшения, канун двадцатилетней годовщины… Изначально я решила, что убийцей мог быть Берт Родс, я вам об этом заявляла, но той же ночью я обнаружила нечто в собственном шкафу. Цепочку, соответствовавшую сережкам Обри.
— И отчего вы сразу же не явились с этой уликой к нам?
— Я намеревалась, — отвечаю я. — Однако на следующее утро ее уже не было. Ее забрал мой жених — у меня на телефоне есть видео, где цепочка у него в руках. Вот тогда я и решила, что он может быть вовлечен во все это. Но даже будь у меня цепочка, во время нашей последней беседы вы ясно дали понять, что не склонны верить ни единому моему слову. Фактически на хер послали.
Воззрившись на меня с другой стороны комнаты, Томас слегка ерзает на стуле. Я не отвожу взгляда.
— В любом случае дело этим не ограничивается. Он посещал моего отца в тюрьме. В его кейсе есть запас диазепама. Двадцать лет назад пропала его собственная сестра, и когда мы приехали к его матери, она сказала, что, по ее мнению, он мог иметь к этому какое-то отношение…
— Обождите, — прерывает меня детектив, подняв ладонь с растопыренными пальцами. — Давайте по порядку. Что привело вас нынешней ночью в Бро-Бридж? И почему вы решили, что Райли Тэк окажется здесь?
Перед глазами у меня все еще бледная, как призрак, Райли. И «Скорая помощь», влетающая к нам во двор. Я стою на крыльце; телефон, за которым я сбегала к машине, у меня в руках; я просто жду, окаменевшая и с невидящим взглядом. У меня нет сил снова войти в дом, оказаться рядом с мертвым телом на полу. Медики грузят Райли в машину; она привязана к носилкам, жидкость из прозрачных мешков льется ей в вены.
— Патрик оставил мне голосовое сообщение о том, что уезжает, — говорю я. — Я попыталась сообразить, куда он мог отправиться, где держит девочек. Мне показалось, что здесь. Не знаю почему.
— Хорошо, — детектив Томас кивает. — И где Патрик сейчас?
— Понятия не имею. Скрылся.
В комнате делается тихо, только лампочка на потолке жужжит, словно оказавшаяся внутри жестянки муха. Девочек убил Аарон. И Райли он тоже хотел убить. Я наконец нашла ответы — но столько всего еще не понимаю! Столько концов не сходится с концами…
— Я знаю, что вы мне не верите, — я поднимаю взгляд. — Знаю, все это кажется безумным, но я говорю вам правду. Я и не догадывалась…
— Я вам верю, Хлоя, — перебивает меня детектив Томас. — Честное слово.
Я просто
