Понимаю, что его дома сейчас нет, но всё равно вхожу на цыпочках. Так, словно я преступница, которую могут в любой момент поймать на горячем. Я и чувствую себя сейчас самой настоящей преступницей. Хотя Игорь никогда не запрещал мне сюда входить, но всё равно внутри есть чёткое предчувствие, что это его личное пространство, в которое мне лезть совсем не следует.
Возможно, поэтому сердце так подпрыгивает в тот момент, когда я переступаю порог. А может потому что я тут же вспоминаю, чем закончился мой последний визит в эту комнату…
Я только пыль протру и всё. Пять минут, не больше. И меня здесь нет.
Прикусив губу, прохожусь влажной тряпкой по полкам и застываю возле стеллажа с книгами, потому что фотографии нет! Снимка Ольги нет, хотя я точно помню, что он лежал на третьей полке именно между этими книгами.
Не знаю, что мной движет, но вместо того, чтобы закончить с уборкой и выйти, я зачем-то начинаю проверять остальные книги и выдвигать ящики в поисках фотографии. Ну не могла же она бесследно пропасть? Он что, получается убрал её после того, как мне стало плохо?
Не знаю как долго я бы ещё занималась этим маразмом, перелопачивая кабинет Воскресенского в поисках фото его жены, если бы не громкий звонок домофона.
Отбросив тряпку быстро бегу открывать, в надежде на то, что это Игорь пришёл, только на видеоэкране вижу Миллера на мотоцикле.
С кнопки открываю ворота, накинув на себя куртку, влезаю ногами в балетки и выхожу на улицу.
— Привет соседям. А где муж? — иду навстречу Максу, который уже катит по участку мотоцикл.
— Он мне не муж…
— Ну это пока. Помяни моё слово, ещё до родов будешь ходить с пальцем на безымянном кольце… или наоборот.
— Очень смешно. Ты что, пьян?
— С чего ты взяла?
— Не знаю. Какой-то ты… слишком довольный, — запахиваю на груди куртку и с подозрением кошусь на улыбающегося Миллера.
— Охренеть у тебя логика, мать. То есть, если довольный, то значит пьяный? Тебя что, Воскресенский покусал?
— Никто меня не кусал, просто ты в последнее время был какой-то… загруженный. А сейчас вдруг сияешь, как медный таз.
— А потому что жизнь прекрасная шутка, Алиска, — ставит мотоцикл на подъездной дорожке и обхватывает меня за плечо. — Ну так что, будущий муж дома, ты так и не сказала?
— Нет, он ещё вчера вечером уехал… у него какие-то неотложные дела. Пока не возвращался.
— Понятно… Хреново, мне надо было, чтобы он документы кое-какие подписал, — тянет задумчиво. — Ну в другой раз тогда. Ладно, поеду, мне ещё в офис обратно возвращаться, пока эта рыжая ондатра не свинтила… — бубнит под нос, скорее обращаясь уже к самому себе.
— Кто?! Какая ондатра?
— Да есть там одна… выдра рыжеволосая, которая очень недовольна тем, что я выкупил автосалон в котором она работает.
— Эм… это случайно не та, про которую ты на дне рождения Игоря говорил?
— А что я о ней говорил?
— Да я не поняла толком. Ты напился и бубнил что-то бессвязное о том, что ты какую-то рыжую выдру из под земли достанешь.
— Правда? Ну надо же, вообще не помню, — ещё бы, столько выжрать… — Ну так или иначе, я-таки её нашёл! — заявляет победоносно, с довольным выражением лица Миллер.
Снимает мотоцикл с подножки и катит его в сторону ворот.
— Ты что, на мотоцикле прямо до города поедешь?!
— Лучшее средство передвижения, когда хочешь добраться быстро и без пробок.
— Ты с ума сошёл! Это же… небезопасно.
— Кто тебе сказал?
— Ну, я даже не знаю… может быть статистика? Мотоцикл самый небезопасный вид транспорта. Знаешь сколько аварий на трассе происходит по их вине? К нам в районную больницу столько таких мотогонщиков поступало переломанных… и это ещё в лучшем случае! У нас старшая медсестра их хрустиками называла…
— Пф… я тебя умоляю, — закатывает глаза Миллер. — Во-первых, не путай байкера с мотогонщиком. Для настоящего байкера езда на мотоцикле — это образ жизни, целая культура! А мотогонщики — это долбоящеры неадекватные, которые гоняют, как бешеные и путаются под ногами у водил. Вот они как раз в больницы и попадают. В руках дурака и камень граната. Так что слухи о том, что мотоцикл опасный транспорт сильно преувеличены.
— Сомневаюсь, что что-то двухколёсное и с мотором вообще может быть безопасным.
— На самом деле, он очень устойчивый. Ну хочешь, сама проверь, если мне не веришь.
— С ума сошёл? — даже шаг назад делаю от такого нелепого предложения. — Я вообще-то беременна.
— Я же тебе не предлагаю гонки на нём устроить. Просто присесть. Ну чего ты, трусиха что ли? Неужели никогда не хотелось попробовать?
На самом деле хотелось. И даже очень. Рассекать на трассе конечно желания никогда не возникало. Для этого я действительно слишком большая трусиха, и всё же придерживаюсь мнения, что двухколёсный моторный транспорт безопасным быть не может. Но вот посидеть и хотя бы ощутить под собой всю мощь байка, пожалуй да…
— Ну вижу же, что хочешь. Давай, иди сюда, помогу забраться. Да не бойся ты, тебе ещё понравится. Байк — дело такое, его прочувствовать надо.
Миллер подаёт мне руку и помогает забраться на мотоцикл. Ощущения, надо сказать… необычные. Даже сердце стучать начинает быстрее, хоть мы никуда и не едем.
— Вот здесь держись руками и вес тела перемести вперёд, так равновесие держать удобнее будет.
— Погоди, что ты делаешь?! — визжу, когда Макс обхватывает двумя руками руль байка и толкает вперёд.
— Просто прокачу тебя по участку. Да не бойся ты, я даже мотор заводить не буду. Так, потолкаю.
Круто! Уверена, что со стороны выгляжу как идиотка, которую как маленького ребёнка толкают на заглушенном мотоцикле, а она улыбается. Но мне реально нравится. Макс был прав, это нужно было почувствовать. Если бы я не была беременна, обязательно попросила бы Миллера завести мотор. Нет, на трассу бы однозначно не поехала, но по участку бы прокатилась.
Эта мысль даже оформиться до конца у меня в голове не успевает, потому что в следующую секунду я чувствую, как чьи-то руки жёстко обхватывают меня сзади за талию, и буквально выдёргивают с сидения.
Тяжело дыша от переизбытка эмоций, оборачиваюсь назад и вижу Игоря, смотрящего на меня каким-то абсолютно бешеным выражением лица.
— Ты совсем ополоумела что ли?! — рявкает так, что от неожиданности я даже на месте подскакиваю.
— Я…
