злобно шипел и сверлил меня почти капитанским взглядом.
Глядя на Васю с ответной неприязнью, я тоже наливался недобрыми чувствами к этому беспросветному бездельнику и к его лохматой блатной лапе. Мне очень хотелось дать ему подзатыльник, но я понимал, что этого делать нельзя. Вокруг подозреваемые, потерпевшие, понятые и сослуживцы. Полный суповой набор. Более, чем достаточный, чтобы за невинную товарищескую оплеуху этому лодырю быть уволенным с волчьим билетом.
Невозможность реализовать агрессию, выплеснулось в виде недоброго креатива.
— С экспрессом на соломку я тебе помогу, готовь реактивы, а вот с молочком, разбирайся сам! — я сунул Мартынюку в руки пакет с рулонами бинтов.
— Как я с ними разберусь, я же говорю тебе, не понимаю я ничего в этом! — снова затянул своё лыко-мочало Мартынюк.
— А тут и понимать нечего! Как все, так и ты! Отрезаешь от исследуемого материала фрагмент и пробуешь кончиком языка. Захолодело, есть на языке ощущение онемения, значит, опий присутствует. И всех делов! — успокоил я старшего эксперта-криминалиста.
— Да ладно! Что, так просто? — недоверчиво и в то же время облегченно спросил Вася.
— Эх, Василий! Не боги горшки обжигают! Пошли работать! — воодушевил я почти капитана.
Содержимое пакетов, обнаруженных на балконе и просыпанная субстанция на полу, и в диване при проведении экспресс-анализа ожидаемо дали нужную реакцию. Глядя на происходящее, на следователя и на любопытных понятых, Батайкин все больше и больше впадал в грусть. Лишь под самый занавес исследовательской процедуры он испытал недоуменное оживление. Стоило старшему эксперту-криминалисту попробовать на язык отрезанные образцы бинтов, как Батайкин выпучил глаза и непонимающе оглядел присутствующих.
— Не холодит! — неуверенно, но опять же для меня ожидаемо, констатировал почти капитан Мартынюк и еще раз оглядел нас со следователем. — Куда это теперь?
— На экспертизу в областное ЭКО направь, у них там полноценная лаборатория, разложат все по трафарету! — по-товарищески посоветовал я нашему старшему эксперту-криминалисту, — Мало ли! Если не установишь наличие веществ, а они там есть, то получишь взыскание, а у тебя звание на подходе!
Долго Батайкин не запирался и своих нарко-завистников, лишивших его соломы, а маман хрусталя, сдал почти сразу, как только я предложил ему бартер. Он мне своих корешей, совершивших кражу из его квартиры на моей территории, а я ему добровольную выдачу почти килограмма маковой соломки. Такое попустительство должно скостить ему не меньше годишки отсидки у «хозяина». С третьим сроком Витя уже внутренне смирился и такому послаблению был откровенно рад. Пока мы с ним доверительно беседовали, всхлипывающая Зинаида Семеновна собирала ему тюремную котомку.
— Начальник, я только одного не понял, а зачем этот ваш мордастый эксперт любкины затычки на язык пробовал?
Глава 35
— Корнеев, бл#дь, ты совсем придурок?! Ты, что, окончательно охерел?!!
Я стоял строго по уставной стойке «смирно», как никогда не стоял даже перед министром в прошлой жизни. Обычно вальяжный до барственной снисходительности майор Тарасов, бегал вокруг меня, брызгая слюной и умудряясь, при своем почти двухметровом росте, заглядывать мне в глаза практически в упор на каждом своем витке.
Весть о нетрадиционных изысках старшего эксперта-криминалиста Мартынюка распространилась по райотделу со скоростью лесного пожара. Уже через час райотдел задорно гудел и искрился, как неисправная микроволновка. Только сейчас я понял, как мне повезло, что неуч и патологический лентяй Вася, по приезду с кражи, дабы не быть припаханным к проведению экспертиз, сразу свалил в областное ЭКО. Со всем изъятым с места преступления добром, которое он так до конца и не распробовал. А, ведь за ним наверняка закреплено табельное оружие… Н-да…
Если честно, то я не ожидал такой стремительной и живой реакции от вроде бы вполне вменяемого личного состава РОВД. Ведь все сотрудники взрослые и адекватные люди. И при поступлении на службу прошли строгий отбор у психологов и психиатров. Все-таки классик марксизма-ленинизма был прав, когда-то давно провозгласив, что именно бытие определяет сознание человека. Виной всему я назначил свои последние несколько десятилетий, прожитые в эпоху повальной толерантности и интернета. Не иначе как реклама женских тампонов и прокладок по всем каналам телевизора ослабили мою бдительность в этом вопросе. А здесь государство, как та святая инквизиция в дремучие средние века, всей своей мощью репрессирует всех, кто «не такой». И статья 121 УК по-прежнему является грозой советских педерастов. Да, как-то нехорошо получилось с Василием…
Слоник наконец-то выдохся и обессиленно опустился на посетительский стул в общем ряду у стены. Подняв глаза, он с ненавистью изучал мою почтительно-скорбную физиономию. Теперь уже точно бить не будет, облегченно подумалось мне.
— Корнеев, бл#дь, ну на хера?! И без того вторые сутки вся прокуратура области на ушах стоит! Ни областной, ни городской прокуроры не знают, что с твоим Ягутяном делать! Начальник областного УВД нашего шефа два часа на ковре раком ставил, все выпытывал, за что-же тот надзорного прокурора так изощренно сожрать решил. Ты не поверишь, Сережа, но никто заверения Макарова всерьез не принимает, что он ни причем! Никто! Не верят ему люди, Корнеев, ни наши, ни прокурорские! Не укладывается у них в голове, что это сопливый младший лейтенант из райотдела вдруг сам по себе взялся воспитывать городского прокурора по надзору! И теперь, когда вся область, стиснув жопу, ждет привета из Москвы, ты, мерзавец такой, опять взялся шутки шутить! Что-ж тебя, Сережа, так слабо по башке-то стукнули? Лучше бы ты еще месяц-другой в больнице пролежал! — тоскливо выдохнул окончательно поникший Слон.
Первый закон криминалитета гласит: «Сознаешься — меньше дадут. Не сознаешься — вообще ничего не дадут!» Его я и решил придерживаться.
— Товарищ майор, ну я-то здесь каким боком, если Мартынюк сам идиот? Старший группы Савинов дал указание помочь ему с анализом, я и помог. С маковой соломкой я работать умею, потому и провел за него экспресс, а с опиюшкой на бинтах я дела никогда не имел, методики не знаю, потому и не стал связываться. А то, что Вася, как дитя малое, все в рот тащит, я не виноват! — в глаза Тарасова я смотрел самым открытым и честным взглядом, на который только был способен.
В ответ заместитель начальника РОВД по службе смотрел на меня с печалью во взгляде и безучастно качал головой, как китайский болванчик. Только не из стороны в сторону, а сверху вниз.
— Ты, Сережа, мало того, что наглец и беспредельщик, ты еще и своего начальника практически в глаза идиотом сейчас объявляешь! — Слон без особых ярких эмоций, если не считать горькой укоризны во взгляде, осуждающе смотрел мне
