в глаза. — Ты кому сейчас по ушам пытаешься ездить, сынок? Ты же еще по малолетству в штанишки писался, а я уже жуликов ловил! — Тарасов встал и подойдя к подоконнику, налил в стакан воды из графина.
— Дело даже не в том, что у Мартынюка тесть заместитель начальника ХОЗУ УВД. И не в том, что теперь весь личный состав Советского РОВД, включая баб, будет получать вещевое довольствие исключительно не ниже пятьдесят шестого размера. — Тарасов так и стоял, позабыв про стакан в руке, — Беда в том, Корнеев, что этот анекдот про Мартынюка и бабские причиндалы нам всем еще ох, как аукнется! Не то время ты для шуток выбрал, лейтенант! Не то… — Слон, так и не пригубив, поставил стакан на стол и задумался. — А Васе надо будет на родину к себе, в Пензу переводиться, — машинально закончил он, — Не получится у него теперь служба в нашей области…
— А ты моли бога, Корнеев, чтобы они сейчас там в областном ЭКО вытяжку из этих бинтов выпаривать не затеялись! Таких идиотов, как Вася, там, конечно же нет, но мало ли! — безучастно пожал плечами Анатолий Иванович. И, еще, ты крепко думай, что в прокуратуре говорить будешь, просто так они от тебя не отцепятся! Твое счастье, что не все у них там Ягутяна любят. Ладно, иди…
Да уж, неуправляемые гормоны юноши бледного со взором горящим, воистину, есть явление непредсказуемое и порой опасное. Очень сложно не косячить, сочетая в одной голове два разума. Один из которых избыточно обременен умом, осторожностью и профессиональной мудростью, а второй каждую секунду рвется в лихую сабельную атаку.
Фраза Тарасова про Ягутяна и прокурорскую ответку, сознание царапнула и я пошел звонить Боровиковой. Надо встречаться и договариваться о согласованной обороне. Тетка она взрослая и жизнью битая, а стало быть, находясь с ней в одном окопе, можно и откусаться. Щекаевский кабинет встретил меня закрытой на замок дверью и я пошел звонить в дежурку.
В комплексе мне были рады и уже через пятнадцать минут после встречи я вкусно обедал в компании с Боровиковой. Чтобы не светиться в общем зале, накрыть стол директриса распорядилась в банкетном. Только теперь, почуяв запахи общепита, я понял, насколько проголодался.
— Спасибо вам, Сергей Егорович! — уже в который раз возблагодарила меня директриса, — Как хорошо без этих поганцев стало!
— Не за что, Людмила Васильевна, мы с Нагаевым свою работу сделали, только и всего, — я с удовольствием поглощал солянку, перед этим меньше, чем за минуту расправившись с плошкой салата, — Вкусно стали кормить у вас, раньше похуже было! — не подумав, но зато искренне ляпнул я.
— Так я, как пришла в комплекс, через неделю, кроме посудомоек, всю бригаду поваров уволила. Ладно бы только тащили, так они еще и людей кормили безобразно. Пыталась говорить с завпроизводством, но понимания не нашла. Пришлось новых поваров набирать, — пожалилась Боровикова.
— Золотой вы руководитель, Людмила Васильевна! С вами, наверное, приятно было бы работать. У вас тут в комплексе какие-нибудь вакансии есть? Это я к тому, что, если меня со службы попрут, возьмете на работу?
Боровикова, пьющая в этот момент морс, поперхнулась и закашлялась. Встав и обойдя стол, я аккуратно похлопал ее по спине, стараясь не попадать по выпирающим через блузку застежкам бюстгалтера.
— Почему? За что вас попрут? — откашлявшись и промокнув глаза салфеткой, обеспокоенно спросила она. — Из-за этих подонков?
— Извините, Людмила Васильевна, это я так пошутил неудачно. Подонки арестованы и месяца через два поедут лес валить или шить рукавицы. А вот их прокурорский дядюшка крови нам с вами может еще попить, — едва успевшая оправиться от кашля, хозяйка комплекса вновь тревожно нахмурилась.
— Но, если мы с вами, дражайшая Людмила Васильевна, будем действовать правильно и говорить только то, что нужно, то все будет хорошо. Уж вы мне поверьте! — успокоил я нашу с Вовой союзницу по борьбе с этнической преступностью. — А можно добавки? — бестактно поинтересовался я, ткнув вилкой в пустую тарелку из-под картошки по-деревенски.
— Да конечно же можно! — обрадованно захлопотала Боровикова, — Валя! — позвала она немолодую полную женщину, поглядывавшую в нашу сторону от прикрытой двери, — Сергею Егоровичу твоя картошка понравилась, добавки просит! И мне попить еще, будь добра, принеси пожалуйста!
Тетенька в белом заулыбалась и скрылась за дверью. А я начал подробно инструктировать Боровикову, как ей и ее подчиненным нужно себя вести с прокурорскими. Что можно им говорить, а, самое главное, чего говорить не стоит ни при каких обстоятельствах.
— Вы письма в инстанции, про которые я говорил, отправили? — поинтересовался я, благодарно кивнув Вале, принесшей мне поджаристую картошку с мясом и свежие приборы.
— Отправили, на следующий же день все отправили! — заверила меня Боровикова, — И подписей больше сотни собрали. Можно было бы и больше, но вы же сказали, что время дорого? — она вопросительно посмотрела на меня.
— Все правильно, теперь ждите, когда вас в прокуратуру пригласят. И помните, Людмила Васильевна, пока мы с вами все делаем правильно, нас с вами не одна сволочь не достанет! Вы меня понимаете? — я строго посмотрел в умеренно накрашенные глаза директрисы.
— Я понимаю! И знаете, Сергей Егорович, я почему-то вам верю, что все будет так, как вы говорите. А за нас не беспокойтесь, мы все сделаем, как вы сказали! — Боровикова приложила ладошку к своей груди и я ей тоже поверил.
Потому что ничего другого мне не оставалось. Все, что мог, я уже сделал и теперь дальнейший ход запущенных процессов от меня почти не зависел.
Осоловев как Каштанка от обильной и вкусной еды, я обрел полнейшее душевное равновесие. Золотая женщина Валя в качестве добавки принесла мне двойную порцию своей божественной картошки и теперь я доподлинно знал, что означает неблагозвучное выражение «обожрался, как дурак на поминках». Поблагодарив за угощение директрису, я не поленился зайти в варочный зал и выразить свое восхищенное спасибо Вале и ее двум соратницам. Взрослые тетки в белом засмущались, видимо до этого с милицией у них выстраивались отношения на менее позитивной ноте.
— Сережа! — взяла меня под руку Боровикова, — Вы позволите мне вас так называть? — она решила проводить меня до выхода из своих владений.
— Да! Позволяю! — стараясь не впасть в сытую сонливость, благосклонно мотнул я головой.
— Я бы хотела с вами проконсультироваться. По своему личному вопросу. Вернее, даже обратиться к вам за помощью! — хлебосольная директриса нерешительно заглянула мне в глаза.
— Обращайтесь! — опять милостиво кивнул я, борясь с желанием впасть в послеобеденную спячку прямо не ходу.
— Вы, наверное, в курсе моих
