Дело вовсе не во внешности… Дело в моем характере. Моем слабом характере. По идее все произошедшее должно было закалить меня и сделать непробиваемым. Но все случилось наоборот. Я стал еще более запуганным и неуверенным в себе. И… Никогда не был похожим на тебя… Был полной твоей противоположностью…
— И… Что… Ты вообще не уверен в себе?
— Вообще. На самом деле я боюсь буквально всего и никогда легко не принимаю какие-то решения. Мне всегда давалось это очень тяжело. Порой приходится прикладывать очень много сил на то, чтобы перебороть себя.
— Эдвард…
— Тем не менее я не боюсь говорить тебе об этом, потому что полностью доверяю тебе и знаю, что ты не осудишь меня за то… Что я такой трусливый слабак… Не скажешь, что это нормально лишь для девчонки, а мужик не может быть таким.
— Э-э-э… А ты с детства был таким? Или в определенный момент?
— С детства. Каждое мое действие было огромной борьбой с собой и своими страхами и сомнениями. К сожалению, у меня не было никого, кто считал бы меня сильным. Отец никогда не говорил мне ничего подобного и, как ты уже знаешь, всегда обращался со мной как с ненужной вещью. Для него ничего не стоило оскорбить и унизить меня. Правда, он делал это не так жестоко, как дядя, который только больше усугубил ситуацию.
— И именно поэтому ты всегда был таким зажатым и молчаливым?
— Наверное, уже все это заметили, — без эмоций усмехается Эдвард. — Но да. Я действительно чувствовал себя некомфортно. Хотя дело вовсе не в людях. У меня нет проблем в общении с ними, и я могу легко завести знакомство с любым человеком. Просто я боялся привлекать к себе внимание, даже если всегда страдал от его сильной нехватки. Боялся произнести хоть слово и сморозить какую-нибудь глупую вещь, которую никто не поймет. Из-за страха и неуверенности я всегда предпочитал отмалчиваться и быть тихим как мышка. Не могу чувствовать себя уверенно в огромных компаниях. Только лишь наедине с кем-то мне становится легче.
— А что насчет дяди?
— Я боялся его. До смерти. Я боялся пойти против него и сделать что-то, чтобы заставить его ответить за свои делишки. Попытался сделать это однажды, но этот тип быстро осадил меня, и я больше не решался. Хотя понимаю, что должен был засунуть свою трусость в задницу и посадить этого гада и всю его шайку за решетку. Может, хоть кто-то поблагодарил меня за это и начал считать полезным.
— Однако же ты сумел это сделать. Дал ему понять, что не собираешься больше плясать под его дудку.
— Да, после того, как получил такой сильной пинок, что у меня буквально глаза из орбит повыскакивали. Если бы не вы с Наталией, я бы продолжил быть трусливым и испортил бы себе всю жизнь.
— Мы с Наталией? — слегка хмурится Терренс.
— Вы оба помогли мне засунуть все свои страхи и сомнения в задницу и прекратить прогибаться под этого старого гада.
— О, прости, Эдвард… Я могу понять, какой пинок тебе дала Наталия, и на какую жертву ей пришлось пойти ради этого… Но какое отношение к этому имею я?
— Прямое, Терренс, прямое, — более уверенно отвечает Эдвард. — Ты — мой пример для подражания. Мне всегда нравилось то, как ты всегда подаешь себя. Каким смелым и уверенным в себе остаешься в любой ситуации. Ты никогда не даешь ни одного повода усомниться в себе. Сам дядя Майкл был вынужден признать это. Да, может, ты обожаешь выпендриваться и кичиться своей уникальностью и неотразимостью, и все над тобой подшучивают из-за этого. Однако ты — реально уверенный в себе человек, который стал мужчиной. В отличие от меня. И я уверен, что даже если над тобой смеются, все признают твой авторитет. Не потому, что ты — Терренс МакКлайф. А потому, что ты держишься уверенно и умеешь подать себя. По этой же причине люди всегда прислушиваются к твоему мнению и уважают его.
— Правда? — слегка улыбается Терренс.
— Тебе повезло намного больше, ибо у тебя было много людей, которые научили тебя верить в себя и всегда знать, чего ты хочешь добиться. Ты — лидер! Будешь лидером в любой компании. Никто не задвинет тебя в угол. Люди будут прислушиваться к твоим словам, что бы ты ни сказал. Вот и я это признаю. Признаю твои авторитет и важность и глубоко уважаю тебя. И… Глядя на тебя, я тоже хочу быть таким же. Я не собираюсь во всем копировать тебя. Просто… Просто хочу сделать тебя своим вдохновением. Своим мотиватором.
— А как же Наталия? Разве она для тебя не мотиватор?
— Разумеется. Ради нее я и хочу меняться и становиться лучше. Наталия заслуживает самого лучшего, и я хочу соответствовать ее ожиданиям. А она ждет, что я буду смелым и уверенным в себе человеком, который даст ей чувство защиты и спокойствия. Эта девушка уже и так сделала достаточно для того, чтобы помочь мне хотя бы на время забывать о том, что я трусливый и неуверенный, но это еще не предел. А поскольку я очень далек от этого, то мне нужно проделать огромную работу над собой. И вот чтобы у меня был стимул, я нашел для себя прекрасный пример для подражания. То есть тебя, Терренс.
Терренс улыбается намного шире, не скрывая своей гордости и искренне радуясь, что он смог хотя бы немного помочь Эдварду.
— Не буду скрывать — мне приятно это слышать, — с гордым видом признается Терренс. — Здорово быть для кого-то примером для подражания.
— Я говорю правду, — едва заметно улыбается Эдвард. — Так сказать, раскрываю свою душу и показываю свою настоящую сторону. Настоящую. Никакого притворства и выпендрежа.
— Я рад, что ты признался в этом. Это уже говорит о твоей огромной силе мужества. Не каждый может так легко признать свою слабость. И я считаю это прекрасной причиной гордиться тобой. Правда, братец… Я горжусь тобой. После всего, что с тобой произошло, ты все равно смог остаться собой. Не превратился в чудовище. А остался хорошим человеком и не лишился совести. Ведь иногда жизнь превращает людей в жестоких, беспощадных гадов. Но ты сумел избежать этого. Ты не позволил себе обозлиться на весь мир из-за своих неудач.
— Этого не случилось бы, если бы у меня не было такого прекрасного мотиватора.
— Я знаю. Однако мне кажется, что важную роль в этом сыграла именно Наталия. Именно она сподвигла тебя становиться гораздо смелее и увереннее.
