Она вспыхнула. Присцилле очень хотелось разделять уверенность Брендона, но сомнения не покидали ее. Слишком много проблем предстояло решить, слишком со многим разобраться.
— Как по-твоему, можем мы уже сегодня посетить мистера Стивенса? — спросила она, стараясь скрыть нерешительность за этим вопросом.
— Чем скорее, тем лучше.
Они по очереди приняли ванну, а потом Присцилла провела некоторое время с Джевел, превосходной портнихой, и та в два счета подогнала ей по фигуре взятые напрокат платья. Наконец пришло время познакомиться с хозяевами.
— Бог знает, что они обо мне подумают, — пробормотала Присцилла, когда Брендон повел ее к задней двери особняка.
— Я тоже это знаю. Они подумают, что ты красивая и милая. И еще, что мы безумно влюблены друг в друга. А ты скорее всего решишь, что это чудесная семья, и не ошибешься.
Вот в этом он оказался совершенно прав. Сьюзен Элис, предпочитавшая короткое имя Сью, оказалась чуть полноватой блондинкой, с ангельским личиком и улыбающимся красивым ртом. Она держалась так тепло, что Присцилла забыла все свои опасения, следя за грациозными, изящными движениями молодой женщины, разливающей чай.
— Брендон нам все уши прожужжал насчет вас, — сказала та, по обыкновению южан, лениво растягивая слова. — Я убеждена, что все у вас образуется.
— Спасибо на добром слове, миссис Бенлерман.
— Нет-нет, зовите меня Сью Элис, Надеюсь, мы подружимся, так что давайте уж сразу перейдем на ТЫ.
Она опустилась на диван и расправила пышный подол прелестного утреннего платья. Чаепитие происходило у камина, отделанного мрамором, за столиком времен королевы Анны, украшенным роскошным букетом желтых роз. Обстановка здесь была куда более элегантной и строгой, чем в доме Эгана, а хозяева сразу расположили к себе Присциллу.
— Немного бренди, Брен? — скаламбурил Крис. — Пусть наши милые дамы вволю наговорятся.
Увечье, казалось, нимало не беспокоило его, и это удивило Присциллу. Он только что явился с плантации усталым и запыленным, видимо, отдавал ей много сил и времени.
— От бренди никогда не откажусь.
Брендон подмигнул Присцилле и последовал за хозяином дома к дверям гостиной. Но вволю наговориться дамам не удалось. Казалось, маленький смерч ворвался в помещение минуту спустя: это трое детей Бенлерманом примчались поглазеть на гостью.
— Дети, дети, как вы себя ведете! — благодушно укоряла их Сью Элис. — Что подумает наша гостья?
Детей — мальчика восьми-девяти лет и девочек-близнецов помоложе, похожих как две капли воды, — ничуть не смутил такой прием.
— Мэтью не разрешает мне поиграть со своей лошадкой-качалкой, — пожаловалась одна из девочек. — Почему? Ведь он разрешил Чарити, значит, должен позволить и мне.
— Мэтью, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты так не делал? Ты — единственный мальчик в семье, но это не значит, что ты можешь вести себя как капризный маленький принц.
Молодая женщина начала давать урок хорошего тона сердито, но не выдержала и улыбнулась. Мальчик сразу потянулся к ней, и она тут же наклонилась, позволяя сыну обнять ее за шею, хотя его руки были изрядно запачканы.
— Ну-ка, дети, познакомьтесь с мисс Уиллз, — сказала она нараспев — Уи-и-иллз. — Мистер Траск с ней очень дружен, поэтому и мы все полюбим ее.
Присциллу восхитило то, как Сью Элис справилась с ситуацией.
— А это Мэтью, Пейшенс и Чарити («терпение» и «милосердие»). Мэтью уже восемь, а девочкам по шесть.
— Надо же, а выглядят они все гораздо старше! Увидев радостные улыбки детей, Присцилла присела на корточки и с преувеличенным вниманием всмотрелась по очереди в каждое личико.
— Нет-нет, Сью Элис, ты, должно быть, ошиблась. Совершенно взрослые дети.
Мэт и впрямь был довольно высок для своих лет, худенький, но не тощий, с живыми синими глазами и поразительно смышленым лицом. Девочки обещали стать красавицами. Они уже и теперь поражали персиковой нежностью кожи, большими изумрудно-зелеными глазами и прелестными, как у матери, очертаниями еще детских губ. В груди Присциллы проснулся материнский инстинкт.
— Чудо, а не дети! — воскликнула она и добавила, не удержавшись: — Я всегда мечтала о своих…
— Если ты согласна завести детей от Брендона, думаю, за этим дело не станет, — проговорила радостная мать семейства и повернулась к своему шумному выводку: — Ну, вы вдоволь нагляделись на нашу гостью? Можете идти и продолжать игру.
— Я бы лучше остался, — сказал Мэт.
— Мисс Уиллз никуда не денется. Ты скоро увидишь ее снова, за ужином, и даже можешь прочесть ей стихотворение, которое только что выучил. Девочки, а вы нам что-нибудь сыграете по очереди на пианино, и получится настоящий семейный вечер.
— А можно мисс Уиллз пойти со мной, на одну минуточку? — взмолилась Чарити. — Ведь только она не видела моего кролика!
Сью Элис уже хотела ответить отказом, но Присцилла бросила на нее такой же умоляющий взгляд, как и девочка.
— Я с удовольствием посмотрю на это чудо. Ведь он чудо, Чарити? Но мне придется скоро вернуться, иначе мама заскучает в одиночестве.
— Боже мой, как порой нелегко с тремя детьми! — притворно вздохнула Сью Элис, но сияющие гордостью глаза выдавали ее истинные чувства.
— А вы любите кроликов, мисс Уиллз? — спросила Пейшенс, семеня рядом и стараясь заглянуть Присцилле в глаза.
— Обожаю! В детстве у меня был кролик… Присцилла осеклась. Она понятия не имела, что у нее было и чего не было в детстве — до этого момента. И все же казалось, что кролик был и что она обожала его.
— Кроличий садок на заднем дворе, — вмешался Мэт, желавший принять участие в происходящем.
Присцилла кивнула, позволив тянуть себя за обе руки. Пребывание в Натчезе, по-видимому, разбудило спящую память. Отчасти это пугало, но вместе с тем радовало. Во всяком случае, она с удовольствием обнаружила, что у нее все же было детство — такое же, как у всех нормальных детей… или хотя бы что-то вроде этого.
— Как же зовут твоего кролика? — спросила она, склоняясь к Чарити.
— Герберт.
Присцилла залилась смехом.
Последующие четыре дня Присцилла чувствовала себя на редкость легко. Они с Брендоном проводили долгие часы наедине, предаваясь любви, подолгу гуляли в уединенных местах на берегу реки, а вечерами говорили и не могли наговориться. Брендон рассказывал ей о Техасе, о купленном им участке, и они вместе строили планы о своем будущем ранчо.
Брендон говорил о красоте этих суровых земель и без конца повторял, что Присцилла полюбит их так же, как и он. И когда заключал ее в объятия и осыпал поцелуями, Присцилла верила, что так оно и будет.
