Коллега Б. уже сдался в Скворцова-Степанова, «Скворечник», где его в алкогольном бараке пичкали таблетками. Погожим летним утром я поехал туда, захватив акустическую гитару. Возле «Скворечника» цвели акации или не акации и пахли чудесно.
Внутри барака ходили потухшие люди и говорилимне:
– Здравствуйте. Здравствуйте.
– Здравствуйте, – сказал мне коллега Б. – Спасибо вам, друг, за гитару.
Подошел человек в пижаме с номером «33» на коленке.
– Здравствуйте, – произнес пациент алкогольного барака, и неожиданно я узнал в нем известного джазового саксофониста.
– Здравствуйте, – произносили, проходя по коридору, пациенты – известный детский писатель, телеведущий, член Государственной думы.
– Хорошая компания, – кивнул я на прощание. – До свиданья! Пошел я.
– Здравствуйте, – ответил коллега Б.
В итоге из американских гастролей ничего не вышло, зато песни мы записали. А в начале девяносто восьмого я встретил Митю Шагина и предложил:
– Ты теперь известный деятель шоу-бизнеса, певец и танцор. Приглашаю тебя, как Ковердейла в «Дип перпл». Споешь «Марсельезу»?
– «Марсельезу»? Для народа? Для трудящихся? Конечно спою.
Я соединил «Марсельезу» с песней «Битлз» «Ол ю нид из лав», и Митя спел.
– Они у нас за все заплатят, – говорил я Мите. – В дорогих клубах. Для банкиров и бандитов. Под фонограмму. Понимаешь? Под «фанеру»! Споем им про революцию.
– Про революцию! – согласился Митя.
Из второго закона термодинамики следует: тенденции в развитии замкнутых систем проявляются в росте энтропии, то есть меры хаоса, постепенной потери организованности. Рок-музыка замкнутой системой и является. Если писать о ней долго, то и в текст проникнет, уже проник хаос. Хаос же текста может быть приятен автору, но автор все-таки должен думать и о читателе. А читателю нужны стройность предложений и организованность абзацев. Дабы остаться в ладу с читателем, я постараюсь остановить себя и закончить книгу.
Зима заканчивалась, и мокрые хлопья снега падали на вечернюю толпу возле станции метро «Василеостровская». Мужская часть петербургского народа покупала пиво в ларьках и тут же его жадно заглатывала. Женщины устало садились в трамваи, красота их лиц была обезображена заботами. Все, казалось бы, ждали весны, но когда она реально подступила, то вдруг выяснилось, что – или просто устали ждать, или не знали, на что теперь надеяться.
Я спустился по ступеням, прошел сквозь мужчин и женщин и пересек Средний проспект. Весь залепленный снегом, я свернул на 10-ю линию и прошагал еще метров двести. В конце длинного дореволюционного здания имелась дверь. Она оказалась открытой, и я вошел в нее. За дверьми переминался с ноги на ногу милиционер и не препятствовал. В коридор доносился гул голосов, в недрах клуба редкими звуками ухала бас-гитара.
– Раздевайся, Владимир! Вот гардероб. Сбацаешь пару песен? И Ильченко обещал. Дюша тоже тут.
Это в коридор вылетел Сева Грач в шляпе техасского рейнджера и набросился с вопросами-ответами. С Грачом мы учили одну историю в университете и слушали одну музыку после. Несколько лет Сева был директором у Майка и его «Зоопарка» – ничего хорошего в итоге из этой затеи не получилось.
Накануне весны девяносто восьмого в бывшей столовой открывался рок-н-ролльный клуб «Гараж». Меня пригласили, и я пришел. В вытянутом объеме зала публики уже хватало. Тридцать лет назад я в первый раз вышел на «большую» сцену клуба «Маяк», а большинства из присутствующих в «Гараже» еще не существовало даже в виде зародышей… Грач указал на свободное место рядом с лохматым поэтом Кривулиным, мрачно-молча жевавшим антрекот. Или отбивную. Но, видать, отбивную плохо били, поскольку Кривулину приходилось пилить мясо ножом в полную силу… Кирпичные стены разукрасили номерными знаками, и я решил – торопиловскую машину, когда она совсем развалится, отдам в «Гараж» дизайна для. Не успел я так подумать, как стодесятикилограммовое божество возникло в дверях. Яне видел Торопилу несколько месяцев, но он подсел рядом и начал с запятой:
– Черные силы нападают со всех сторон.
Напротив меня сидела художница с конфетной фабрики и с пониманием, но без интереса смотрела на Андрея Владимировича.
– Сегодня в финском консульстве у меня украли заграничный паспорт, – продолжил пират-генерал.
Он достал из полиэтиленового мешка пузатую бутыль хереса или не хереса и приложился к горлышку, а после предложил мне. Я отказался, а художница с конфетной фабрики согласилась.
– Никто мимо не проходил, а паспорт исчез!
– Карманники здорово придумали. Человек же всегда в консульство с деньгами идет!
– Ты, евангелист, так и запиши – божество обокрали! Самое интересное, что после Финляндии я собирался в Голландию. И еще куча людей со мной. Покупать завод, чтобы в Питере диски шлепать. Без меня никто ехать не может. Только я разбираюсь в оборудовании. Убытки – страшно считать…
– А Савва? Не убил тебя Савва еще?
Торопила только отмахнулся. Он распоряжался лютеранским полуподвалом в сотне метров от Аничкова моста. Решив открыть музыкальный магазин и интернет-центр, пират стал приставать ко всем знакомым, суля золотые горы в обмен на горы бумажные. Савва и его приятель Дмитрий заложили бабушек, жен и домашних животных, собрали таким образом бумажные деньги и на них отремонтировали помещение. Стены стали модные, а двери иностранные и с золотыми ручками. За два дня до открытия в подвале лопнули трубы, сварив дорогие двери так, что те стали раком, испортив полы и стены. Савва плавал в кипятке, спасая имущество, но покуда не сварился.
– Магазин пока заморожен… Ха-ха! За-мо-ро-жен! – веселилось божество из-за выпитого хереса.
Возникли в зале Мастер Жак и его жена Женя. Грач подлетел и спросил снова:
– Пару песен сбацать, а?
Постепенно вечер заплывал в бесконечную и путаную даль – в ней стоял дым коромыслом и было очень громко. Публике хотелось послушать, о чем играют на сцене, но людям и между собой поговорить хотелось. Все кричали друг другу в лица, и Торопила наклонился к моей голове.
– Высокую мы планку с тобой взяли, – сказал. – Очень высокую.
А художница с конфетной фабрики терла пальцами виски и:
– Сейчас я сойду с ума, если они не перестанут грохотать, – стонала.
А Торопила, не обращая внимания на конфетницу:
– Бессмертие и божественная программа. Потрясающе! – говорил. – Выше планку поставить невозможно.
– Так взяли же мы ее. Эту планку, – ответил Торопиле. – Я про планки знаю все. Я эти планки тысячи раз брал и тысячи раз не брал. Я же мастер спорта по прыжкам в высоту с разбега!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
