— Не надо.
— Может, укол.
— Не надо, — твёрдо повторила Пуйме. — Тебе пора уходить. Далеко идти.
Роман в нерешительности пожал плечами. С одной стороны, помочь деду его инъекции уже не могли. Сэрхасава был, как говорится, за пределами медицинской помощи. Да и к Володе Карпову, в самом деле, пора возвращаться. С другой — уходить, не сделав хоть что-то, хотя бы символически.
— Хорошо, как знаешь. Я оставлю тебе несколько ампул, ты уколы умеешь делать?
— Нет.
— Ну, тогда надпилишь горлышко, вот пилка, отобьёшь и добавишь в чуть тёплый чай. Дашь, когда дедушка проснётся, и ещё одну вечером. Две ампулы в день. А завтра я пришлю помощь.
— Нет! — неожиданно жёстко приказала девушка. — Сэрхасава Сиртя завтра всё равно умрёт. А мне помогать не надо. — Видя, что доктор ещё колеблется, она добавила: — И дороги сюда никто не знает.
И тут до доктора дошло с опозданием, что и ему ни за что не найти дороги.
— Послушай! — ошеломлённо произнёс он. — А как же я? Ты меня проводишь? Пойдёшь со мной ещё раз?
Пуйме покачала головой:
— Я не пойду. Но провожу. Ты не заблудишься.
Она вынесла из пещеры горячий чайник, налила в кружку буро-зелёной резко пахнущей жидкости.
— Выпей.
Ни о чём уже не споря, Роман сперва пригубил отвар, убедился, что вкус горек, но не лишён приятности, допил кружку. И отправился в обратный путь.
Что было потом, Роман помнил смутно. Голова у него закружилась: видимо, в отвар входили какие-то дурманящие снадобья. Пуйме вывела его через лаз под водопадом, и дальше он пошёл один. Как, куда, по каким приметам понятия не имел. Шёл. Просто шёл. И при том ни секунды не сомневался, что идёт правильно.
На всём пути перед ним возникали странные видения, словно спишь, и снится что-то, и вроде бы интересное, со смыслом, а проснёшься — вспомнить нечего.
Однако было одно навязчивое видение, которое повторялось не раз.
Он был жрецом, шаманом или колдуном большого племени, что кочевало на юг, туда, откуда на Север летом прилетали птицы. Их было несколько тысяч человек, главным образом, молодых и среднего возраста. Всех их объединяла одна цель: дойти до богатых тёплых земель. Ради этого терпели они лишения многомесячных переходов и зимовок, по ночам жгли костры, чтобы отпугивать хищных зверей, отбивались от диких племён. Последнее было нетрудным делом, потому что луки со стрелами, щиты, металлические мечи давали им значительное преимущество, несмотря на то, что все дикари были значительно выше ростом. Но в стычках с врагами, на охоте, в топких болотах терялось немало людей. И хотя детей рождалось множество, племя никак не увеличивалось: людей стал косить загадочный мор.
Люди внезапно слабели и умирали без мук и боли. Главный шаман вызывал духов, долго беседовал с ними и уверял после, что они обещают изгнать болезнь. Однако, когда умер сам главный шаман, люди совсем пали духом. Племя вымирало, переходы становились всё короче, а заветная земля начинала казаться несбыточной мечтой.
И чтобы спасти остатки племени, совет жрецов решил разделить людей на три отряда: первый — из самых слабых и больных, чтобы изолировать их как-то от остальных; второй — из женщин, детей и небольшого числа воинов; третий — самые сильные, самые здоровые мужчины и женщины племени.
Этот, третий, отряд поручили вести Роману-жрецу. Они и забрали с собой святыню, которую племя хранило все эти долгие годы пути с самой земли предков. Священное Ухо, зашитое в шкуры, тащили на нартах поочерёдно несколько носильщиков…
Последний «сеанс» Роман видел уже на подходе к Харьюзовому ручью. Буквально несколько минут. Он был смертельно усталым, больным вождём почти не существующего племени. Оставшиеся люди уже не имели сил ни идти дальше, ни нести тяжёлую ношу. Они сидели у костра и обдумывали предложение, которое кто-то осмелился сделать: прекратить поиски новой родины, опустить Священное Ухо в ближайшее озеро и рядом основать святилище, где надлежало исполнять обет предков, пока будет жить последний сиртя.
Потом костёр вспыхнул нестерпимо ярким пламенем — в сполохе утонули все люди, и вместо них друг за другом выплыли оленья голова, какая-то птица с огромным клювом, напоминающая сову, бубен, лицо Пуйме, озеро с отражением луны в центре, снова какие-то люди, опять Пуйме со слезами на глазах — и всё погасло. Несколько минут Роман ничего не видел и стоял как оглушённый. Потом пошёл дальше, почему-то осознав с полной убеждённостью: Сэрхасава Сиртя скончался.
Эпилог
Восемь месяцев спустя я получил от Романа письмо:
«Привет, Володя!
Извини за долгое молчание, но тому есть своя причина.
Думал я после Канина зарыться в свою диссертацию, но история эта никак не выходила у меня из головы. Сперва я рассказывал её приятелям как шутку, что ли, как забавное приключение. Ты помнишь, то, что со мной случилось, я счёл гипнотическим наваждением, а рассказ умирающего старика — бредом. У старика могли по какой-то причине обостриться телепатические способности перед смертью, тем более что инсульт порой выкидывает очень странные коленца.
Но вот случилось мне оказаться у одного знакомого, коллеги из Минска, и увидеть у него атлас средневековых карт. Так вот, в этом атласе я обнаружил карту Арктики весьма необычного вида: зона от полюса и примерно до линии Северного полярного круга изображалась как материк, разделённый на четыре сегмента широкими реками, вытекающими из большого внутреннего моря или озера, в центре которого была нарисована впечатляющих размеров гора. Рядом с ней так и написано по-латыни: «Rupes nigra altissima» «Гора чёрная и высочайшая». На землях же, изображённых севернее Скандинавии, был начертан следующий текст: «Здесь обитают пигмеи, рост их около 4 футов, и в Гренландии их зовут скрелингерами». Это была карта Герарда Меркатора, знаменитого фламандского картографа XVI века. Что за сказки на картах знаменитых мастеров? Должен признаться, после встречи с карликами-сиртя информация о пигмеях в Арктике меня зацепила.
Внимательно изучая карту Меркатора, я заметил, что горные хребты в этом атласе расположены примерно там, где недавно учёные открыли подводные хребты Северного Ледовитого океана; узнал, что некоторые участки хребта Ломоносова ещё десять тысяч лет назад могли быть островами, а вершины хребта Менделеева находились, несомненно, над водой: на них обнаружены надводные осадки возрастом чуть более десяти тысяч лет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
