свингер-пати, детка!
Чувства закрывай здесь в клетку…
Здесь не любят — здесь еб…”
Следом раздался глухой стук, дополнившийся противным лязгом. Голос оборвался, осталась только музыка. Медленно, с трудом оторвавшись от происходящего рядом, я повернулся к сцене. Отшвырнув микрофон, Ида гордо и обиженно похромала за кулисы — похоже, опять решила, что Лера лучше ее. Символично, что Лера об этой конкуренции даже не знала.
Увлеченные процессом, мои девчонки, казалось, не заметили, что песня прекратилась. Музыку наконец выключили, и практически в полной тишине их причмокивания и постанывания стали еще слышнее. Теперь за этим шоу следил весь зал. Хорошо хоть, в клубе нельзя фотографировать. Краем глаза я заметил, как охранник надавил на ухо, видимо, прислушиваясь к чему-то в наушниках, а затем, нахмурившись, направился к нам — неохотно, ему явно нравилось наблюдать на расстоянии. Он подошел к диванчику и тактично кашлянул, пытаясь их прервать. Но они даже не услышали.
— Девушки, — немного неловко заговорил он, — вы извините…
Медленно оторвавшись, мои девчонки повернулись на голос. Охранник растерянно переступил с ноги на ногу, когда на нем замерли сразу четыре пары глаз, поблескивающих и затуманенных — судя по всему, еще не до конца понимавших, о чем речь. В эту секунду я завидовал каждой из них — пожалуй, за весь день это была единственная нормальная зависть.
— Вы не могли бы уйти в приватную комнату? — сказал он с какой-то грустью, словно и сам был недоволен, что их прервал. — Вы мешаете другим гостям наслаждаться шоу…
— Отлично! Просто отличная идея!.. Две девушки слева, две справа, и парень по центру выбирает… Типа дуэль, кто горячее!..
Лера, казалось, уже находилась в своем мире и разговаривала с воображаемыми продюсерами.
— Круче, чем “Телесваха”! Круче, чем путешествующие звезды! Даже круче, чем поющие дети!..
За тонированным окном мелькали светящиеся вывески и светофоры — Лерин лимузин быстро ехал вдоль уже темных улиц. Честно говоря, я сам не понял, как мы вообще в нем оказались — все впятером. Я, Саша и Майя заняли боковое сидение, а на заднем устроились Алгон и Лера, бормотавшая все, что взбредет в голову, и рисующая масштабные планы рукой в воздухе.
— И потом франшизу за рубеж! А я ведущей стану…
Остальные всю дорогу молчали. Майя сцепила руки на груди и мрачно уставилась в окно, отвернувшись от всех. Саша, облокотившись на меня, изучающим взглядом гуляла по Лере и Алгон, словно решая, как к ним относиться. Алгон же отстраненно скользила глазами по салону, не поддерживая зрительный контакт ни с кем, и лишь время от времени косилась в нашу сторону.
Лерины туфли со стуком упали на пол. Сбросив их, она уютно вытянулась на сидении, пристроив голову на колени Алгон.
— Мой Казанова снова с другой… — пропела она, как пьяная. — Мой Казанова снова не мой…
Усмехнувшись, Алгон погладила ее по волосам.
— Я же говорила, тебя снесет. Ну и надо было так укуриваться?
— Я заслужила, — пробормотала Лера. — Скоро эту “Миссию” порву! И снова буду первой! Снова и снова… — она опять продолжила напевать. — Мой Казанова…
Под ее уже невнятное бормотание лимузин въехал во двор и остановился у моего подъезда.
— Ну что, герой дня, — Лерин взгляд вдруг стал гораздо осмысленнее, — с нами или с ними? Ты так и не выбрал победителей…
Подскочив, Майя с силой дернула дверцу. Однако та не открылась.
— Мой лимузин, — лукаво заметила Лера, — пока не разрешу, никто не выйдет.
Вздохнув, Алгон слегка шлепнула ее по плечу.
— Не обращайте внимания. Это говорит кальян.
Майя дернула дверцу еще яростнее, будто демонстрируя, что если та не поддастся, она ее выломает.
— Открывай дверь, — я перевел глаза на Леру, — мы домой.
— Ну как скажешь, Казанова, — беззаботно отозвалась она.
В тишине салона раздался легкий щелчок. Майя стремительно распахнула дверцу и вылетела из салона, не прощаясь ни с кем. Поднявшись следом, Саша окинула задумчивым взглядом Леру и Алгон.
— Ну пока…
— Пока, — хором ответили они.
Не говоря мне ни слова, она вышла через насквозь распахнутую дверцу.
— Понятия не имею, — Лера подмигнула мне, — перепадет ли тебе сегодня, а вот я хочу продолжения… — она игриво потрепала Алгон по руке и заговорила уже с ней: — Так что в общагу я тебя не отвезу… Ну пока, Казанова, — ее взгляд снова замер на мне, — подумай, что теряешь…
Фыркнув, она вытащила капельки из кармана, затолкала их в уши и, закрыв глаза, начала что-то беззвучно напевать, словно ее здесь и не было. Надо же, какая внезапная тактичность. В тишине салона мы будто остались вдвоем с Алгон, рассеянно гладящей Леру по голове, как антистресс-игрушку или котенка.
— Что, правда к ней поедешь? — спросил я.
— А что, — усмехнулась она, — ревнуешь?
Хотя ее голос звучал дерзко, в глазах читались усталость и грусть, и неверие в то, что такое вообще возможно — что хоть кто-то может ревновать ее. Я вдруг поймал себя на мысли, что все это время просто не давал ей шанса. Видел ее кем угодно — роковой, опытной, развратной, язвительной — кроме просто девушки, которой нужны забота и внимание. И даже сейчас назвать ее своей в полном смысле я не мог. Хотя, возможно, мне бы хотелось, чтобы мои чувства к ней были такими же, как ее ко мне.
— Может, — предложил я, — завтра встретимся?
— Приходи после трех, — сухо ответила она, словно опять отстраняясь.
Я чуть не вздохнул. Да что ж ты так дешево себя размениваешь? Ты же такая красивая, умная, интересная… Как Манхэттен продали за бусы, так и она отдавала что-то дорогое для себя за очень дешево, постоянно чувствуя себя за это обманутой. Но я не хотел ее обманывать — я хотел, чтобы обмен был более справедливым.
— А может, просто погуляем? Сходим куда-нибудь. Первое свидание у нас уже было, — улыбнулся я. — За мной второе…
Алгон на миг растерялась.
— А твои не будут против?
— Ты тоже моя, — я придвинулся к ней, собираясь доказать это не только словами.
Закрыв глаза, она мгновенно ответила на поцелуй — нежно, ласково, будто показывая, что может быть и такой.
— Только имей в виду, — добавил я, когда ее дыхание еще смешивалось с моим, — я своим не делюсь. Так что больше никаких свингер-пати.
Беззвучно усмехнувшись, она легко шлепнула меня по груди — и пара мгновений нежности прервались.
— Все иди! Завтра посмотрим, не передумаешь ли…
Все-таки Алгон остается Алгон. Надеюсь, мне удастся ее хоть немного исправить. Погладив легкий румянец на ее щеке, я улыбнулся и вышел из лимузина. Темнота
