– Настоящая мята? А почему именно греческие острова?
– Вовсе не обязательно, чтобы греческие.
– Вокруг Греции их несколько десятков и в Ионическом, и в Эгейском морях. Можешь долететь самолетом до Афин и там получить подробную информацию о большинстве из них.
– Ты думаешь, смогу?
Чарльз ел с аппетитом, воздавая должное блюдам, и положил себе вторую порцию. Затем отрезал кусок яблочного пирога и только после этого сказал:
– Я полагал, ты взглянешь на гранки, которые я тебе прислал…
– Собиралась. Но потом… наверное, я уснула, потому что, когда позвонила Миранда, было уже темно.
Чарльз молча наблюдал, как она убирает со стола посуду и готовит кофе. Он привык к ее экономным движениям, а тут отметил про себя, что она дважды подходила к холодильнику за молоком, забыла убрать с подноса кофейные ложки.
Чарльз предложил:
– Если я вывезу тебя на часок за город сегодня днем, обещаешь, что вечером найдешь время, чтобы прочитать гранки и подумать?
– Конечно!
– Отлично.
Чарльз поднялся и вынес поднос в гостиную. После того как кофе был выпит, он тщательно вытер посуду, не разрешив Мэг помочь.
– К чему вся эта суета? – спросила Мэг, неловко переминаясь у двери на кухню.
– Сама знаешь.
Чарльз развесил салфетки для чая над плитой. Мэг отчаянно вздохнула.
– Боже праведный Чарльз. Я на шестой неделе беременности, только и всего!
Чарльз изумленно поднял брови.
– А какое отношение это имеет к делу? Иллюстрации к книге мне нужны к середине следующей недели.
Мэг показалась ему еще более неуверенной.
– О… – только и проговорила она. Чарльз, подтверждая свои слова, кивнул.
– Успокойся, в этом ты тоже изменилась. У прежней Мэг эти гранки уже давно лежали бы на столе, а блокнот для набросков перед ней.
Мэг покраснела.
– Чарльз, не мог бы ты рассказать, о чем эта сказка. Понимаешь, читать – такое скучное занятие.
– Уж не хочешь ли ты этим сказать, что фирма «Макивойс» приобретает скучные сказки?
– Нет, конечно же, нет… Но…
Чарльз дважды обмотал шарф вокруг шеи и приступил к нелегкой процедуре напяливания плаща.
– В сказке рассказывается о семействе белок, живущих на ореховом дереве, которым никак не удается разбить скорлупу грецких орехов.
Мэг остановила его.
– Не продолжай. Им нужно отыскать волшебные щипцы для разбивания орехов, и мудрая сова посылает их на длительные поиски.
Чарльз пояснил:
– На самом деле в сказке речь идет о серебряном молоточке. А этот молоточек спрятан под корнями старого дуба.
– В таком случае, – Мэг подала ему перчатки, – я уже представляю себе мистера Белку. На миссис Белке, естественно, передник. А маленькие бельчата…
– Семейство белок по фамилии Смит, так по сказке…
– Шутишь! Чарльз вздохнул.
– Надевай пальто. Забыла, что везу тебя за город? Да, она и правда забыла, и ей было очень неловко в этом признаться. Мэг хотелось, чтобы Чарльз уехал один, а самой забраться в кресло и, свернувшись клубком, взяться за проспекты. Однако, когда Чарльз привез ее в Хартфордшир, где в кафе, расположенном около Сент-Олбанса, они выпили по чашечке чая, Мэг почувствовала себя гораздо бодрее. Возвратившись к ее дому, Чарльз не стал подниматься в квартиру, а наблюдал, как она отпирала входную дверь. Затем, неожиданно опустив боковое стекло машины, неловко высунул голову и крикнул:
– Послушай, Мэг, забудь сегодня об этих чертовых рисунках! Я пошутил.
Мэг посмотрела на него, снова ощутив внезапный прилив теплой признательности. Но именно когда он говорил подобным образом – Мэг это знала наверняка, – он не шутил.
Но на веранде было холодно, проходящие мимо поезда, – как правило, по воскресным дням их было меньше, – казалось, заставляли стаканы дрожать сильнее обычного. Мэг сначала пыталась работать на полу перед газовым обогревателем, но от сидения на корточках почувствовала тошноту.
В понедельник она опять попыталась взяться за работу. Ей никак не удавалось прочувствовать сказку. Обычно, читая текст, Мэг почти мгновенно испытывала состояние партнерства с авторами, предоставляя написанным словам без всяких усилий с ее стороны складываться в мозгу в иллюстрации. Эта же семья белок не пробуждала в ней совершенно никакого энтузиазма. Поэтому, когда зазвонил телефон, Мэг необыкновенно обрадовалась, надеясь услышать голос Миранды.
Звонила Джилл Форсайт. Муж Джилл около двух лет назад бросил ее, и она продолжала работать на дому, окруженная требовательными детьми.
– Ковак говорит, ты подумываешь податься куда-нибудь, где потеплее! – начала она без всякой преамбулы. – Мэг, я чувствую себя опустошенной.
Мэг также ощущала внутри странную опустошенность.
– Я смотрю, он не тратит время попусту и быстро распространяет новости, – заметила Мэг.
– Понимаешь, после ленча я заглянула к нему в контору и спросила про тебя – я всегда интересуюсь, как у тебя дела, – и он недвусмысленно дал мне понять, что тебя не нужно отрывать от дел, которые ты должна завершить до отъезда.
Мэг улыбнулась, с облегчением отметив, что Чарльз разболтал не все новости и что сам он выступил в роли ее защитника. Визиты Джилл всегда являли собой семейное мероприятие. Куда бы она ни шла, ей приходилось брать с собой своих троих детей, а они были весьма мощным отвлекающим фактором.
– Дело еле движется, – призналась Мэг, – а сейчас я подумываю, чтобы прерваться на ленч…
– Ленч! Господи, да уже пора послеобеденного чая! Я уже собиралась резать батон для своих сорванцов!
Стеклянная крыша свободно пропускала дневной свет, поэтому Мэг не замечала времени. Для нее это не имело никакого значения.
– Ты очень напоминаешь мою сестру, – сказала Мэг. – Какой она, во всяком случае, была раньше.
– О, Мэг, извини. Как там дела? Я уже подумала, что ты себя там и похоронишь, в той маленькой вонючей дыре.
– Не говори глупостей о Кихоле, Джилл, прошу тебя. Мне больно такое слышать.
– Мэг!
Джилл была явно удивлена, Мэг тоже. До этого мгновения она не представляла, насколько глубоко в ее кровь проник Кихол. Джилл продолжала:
– Извини, дорогая. Очевидно, ты чудесно провела там время и тебе не хочется возвращаться домой.
У Мэг едва не сорвалось с языка, что единственным настоящим ее домом был Кихол, однако подобное заявление могло остаться непонятым. Вместо этого Мэг сказала:
– Да, там было замечательно. Но моя сестра сильно болела, и у меня было много забот.
Джилл издала звуки, выражающие сочувствие, затем, отвернувшись от трубки, на кого-то сердито прикрикнула.
– Извини, Мэг, – продолжила она. – Ребята опять дерутся. Клянусь, в один прекрасный день я их убью.
