— Не очень-то они помогают, правда, Нед?
— Мы могли бы взять с собой несколько женщин, но…
— Что, но?
— Это слишком опасно. Лабиринт…
— Сколько смельчаков вы потеряли?
— Пятерых. Я бы хотел познакомиться с людьми, которые догадались что-то такое выстроить.
Мюллер сказал:
— Это был величайший триумф созидания их расы. Их сверхтворение, их памятник. Какими же изощренными были они при создании этой фабрики убийств. Это в первую очередь квинтэссенция.
— Ты высказываешь только предположения, или какие-то следы свидетельствуют об их культурных горизонтах?
— Единственный след, говорящий об их горизонтах, это то, что нас окружает. Но я знаю эту психику. Я знаю больше любого другого человека потому что я единственный из людей сталкивался с неизвестным видом разумных существ. Убей чужого — это закон Вселенной. И если не убьешь, то хоть придуши немного.
— Но мы не таковы! — ужаснулся Раулинс. — Мы же не проявляем инстинктивной враждебности против…
— Ерунда!
— Но…
Мюллер сказал:
— Если бы как-нибудь на одной из наших планет опустился какой-нибудь незнакомый звездолет, мы бы поставили его на карантин, посадили бы экипаж за решетку и допрашивали его до тех пор, пока бы они не умерли. Может быть, мы нарушили свой душевный покой, но от этого пострадали бы только наша изысканность и самолюбование. Мы делаем вид, что слишком воспитанны, чтобы ненавидеть других, но доброта наша вытекает из слабости. Возьмем, к примеру, гидрян. Некая влиятельная фракция в Совете Земли настаивала на том, чтобы прежде чем мы вышлем к ним эмиссара для знакомства, рассеять слой облаков, которые окружают их планету, и дать им дополнительное солнце…
— Да?!
— Проект был отклонен, а эмиссара, который был выслан, гидряне приняли слишком хорошо. Меня. — Неожиданно что-то пришло Мюллеру в голову. — Вы имели дело с гидрянами за последние девять лет? Были какие-нибудь контакты? Война?
— Нет, — ответил Раулинс — Мы держимся подальше от них.
— Ты мне говоришь правду, или может быть, мы избавили Вселенную от этих сукиных сынов? Господь свидетель, что я не имел бы ничего против, хотя это вовсе не их вина в том, что они сотворили со мной. Просто они реагировали своим, типично неофобическим способом. Нед, мы с ними не воевали?
— Нет, могу поклясться, что нет.
Мюллер успокоился. Чуть погодя он сказал:
— Ладно. Я не буду просить тебя, чтобы ты информировал меня исчерпывающе о новых событиях в остальных областях. Меня, по сути дела, Земля не интересует. Долго вы собираетесь оставаться на Лемносе?
— Еще не знаем. Я полагаю, несколько недель. Собственно, мы даже еще не приступили к исследованиям в лабиринте. И в дополнение еще эта внешняя территория. Мы хотим скорректировать наши исследования с работами предшествующих археологов и…
— Это значит, что какое-то время вы будете тут. Твои коллеги тоже собираются навестить центр лабиринта?
Раулинс облизал губы.
— Они послали меня вперед, чтобы я установил с тобой отношения. Сейчас мы еще не строим никаких планов. Все это зависит от тебя Мы не хотим быть помехой. Так что если тебе не хочется, чтобы мы тут работали…
— Не хочу, — быстро сказал Мюллер. — Повтори это своим коллегам. Лет через пятьдесят-шестьдесят меня уже не будет в живых, тогда пусть и копаются. Ко пока я здесь, я не хочу видеть никаких посетителей Они могут работать в нескольких внешних зонах. Но если кто-нибудь из них ступит ногой в зоны «А», «Б» или «С», я убью его. Я способен на это, Нед.
— А я… меня ты можешь принимать?
— Время от времени. Мне трудно предвидеть свои настроения. Если тебе захочется поболтать со мной — приходи, но если я при этом скажу: «Нед, убирайся к дьяволу!» — немедленно уходи. Ясно?
Раулинс радужно улыбнулся.
— Ясно!
Он встал с мостовой. Мюллер, видя это, поднялся тоже. Раулинс сделал несколько шагов к нему.
— Куда ты, Нед?
— Я предпочитаю разговаривать нормально, а не кричать на расстоянии. Могу я подойти к тебе поближе?
Мюллер подозрительно спросил:
— Ты, случаем, не какой-нибудь там мазохист?
— Ну, что ты! Нет.
— А я со своей стороны не имею никакой склонности к садизму. И предпочитаю, чтобы ты не приближался.
— Это в самом деле не так уж и тяжело, Дик.
— Ты лжешь. Ты также не выносишь этой эманации, как и все остальные. Скажем, меня гложет проказа, приятель. Если уж ты извращенец и испытываешь тягу к прокаженным, то я тебе очень сочувствую, но не подходи ко мне слишком близко. Меня попросту из себя выводит вид кого-либо, страдающего из-за меня.
Раулинс остановился.
— Хорошо, раз уж ты так говоришь. Слушай, Дик, я не хочу причинить тебе хлопоты. Я просто предлагаю тебе дружбу и помощь. Может быть, я это делаю способом, который тебя раздражает… скажи тогда. Я попробую как-нибудь по-другому. У меня нет никаких причин к тому, чтобы ухудшать твое положение.
— Это звучит весьма невнятно, сынок. Чего ты, собственно, хочешь от меня?
— Ничего.
— Так зачем тогда ты пачкаешь мне мозги?
— Ты — человек, и уже столько времени сидишь тут в одиночестве. С моей стороны вполне естественно, что я хочу составить тебе компанию, по крайней мере сейчас. Или это тоже глупо звучит?
Мюллер пожал плечами.
— Никудышный из тебя товарищ, — сказал он. — Было бы лучше, если бы ты со своими естественными христианскими побуждениями шел бы куда подальше. Ты можешь только растравить рану, напоминая мне о том, чего для меня больше не существует или чего я не знаю, — Мюллер, теперь холодный и далекий, смотрел мимо Раулинса туда, где на стенах дрожали тени животных. Ему хотелось есть, и как раз приближалось время охоты для ужина. Он резко закончил: — Сынок, мое терпение вроде бы подходит к концу. Самое время тебе убраться.
— Хорошо. А я могу придти завтра?
— Кто знает. Кто знает.
Теперь улыбка парнишки стала искренней:
— Спасибо, что ты согласился поговорить со мной, Дик. До свидания!
4
В неспокойном свете лун Раулинс выбрался из зоны «А». Голос мозга корабля вел его назад тем же самым путем, причем, порой в самых опасных местах на эти указания накладывался голос Бордмана.
— Хорошо начал, — говорил Бордман, — это уже плюс, что он вообще терпит тебя. Как ты себя чувствуешь?
— Паршиво, Чарльз.
— Потому что был так близко от него?
— Потому что поступаю как свинья.
— Перестань бредить, Нед. Если мне придется читать тебе нотации каждый раз, как ты туда отправляешься…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
