нянька инстинктивно воспользовалась единственным предметом обороны и нападения, который был в ее досягаемости, — собственно младенцем. Последовавший за этим жуткий переполох только усугублялся участием Пирата: добрый пес, более рачительный, чем его хозяин, все это время приглядывал за спящим в повозке джентльменом — на случай, как бы тот не сбежал, прихватив несколько волочащихся за повозкой досок; так что теперь он продолжал нести караул, следуя за незнакомцем как привязанный и прикипев горящим взглядом к его гетрам, — а особенно пуговицам на них.
— Вы так крепко спали, сэр, — произнес Джон, когда спокойствие было восстановлено, и старый джентльмен застыл посреди комнаты, — что я вспомнил про семь спящих отроков из Писания и уже чуть было не спросил, где остальные шесть; только это получилось бы, что я сострил, а острить у меня не выходит. Ну, почти совсем, — он сдавленно фыркнул от смеха, — почти совсем.
Незнакомец, уже без шапки, абсолютно седой, с глубокими, словно прорисованными морщинами и темными, яркими, проницательными глазами, с улыбкой осмотрелся и приветствовал жену возчика, учтиво склонив голову.
Его наряд, весь в коричневых тонах, был в высшей степени причудливым и странным — и очень, очень старомодным. В руках джентльмен держал огромную дубинку или же трость для прогулок — тоже коричневую — и теперь стукнул ею об пол. Трость тут же разложилась в стул, на который джентльмен и уселся со всем спокойствием.
Возчик повернулся к жене.
— Вот! Вот так я его и встретил, он сидел на обочине дороги. Прямо как межевой камень. И почти такой же глухой.
— Сидеть прямо на морозе, Джон!
— Прямо на морозе, — откликнулся возчик, — к тому же в сумерках. Сказал мне «плачу за проезд» и протянул восемь пенсов. Сел в двуколку. И вот, пожалуйте.
— Ой, Джон! Он что, уходит?
— Да вовсе нет, с чего ты взяла?
Незнакомец произнес кротко:
— Будьте так добры, я здесь подожду, пока за мной не приедут. Не обращайте на меня внимания.
С этими словами он достал из обширного кармана очки, из второго — книгу и преспокойно погрузился в чтение, обращая на Пирата не больше внимания, чем если бы тот был домашней овечкой.
Возчик и его жена в замешательстве переглянулись. Незнакомец поднял голову, перевел взгляд с одного на другую и поинтересовался:
— Ваша дочка, мой добрый друг?
— Жена, — ответил Джон.
Незнакомец переспросил:
— Сноха?
— Жена! — взревел возчик.
— В самом деле? — изумился незнакомец. — Вы уверены? Такая юная!
И снова опустил голову к книге. Однако не успел прочитать и пары строк, как снова спросил:
— А младенец? Ваш?
Джон кивнул головой так, что чуть не сломалась шея — своего рода безмолвный крик.
— Девочка?
— Ма-альчик!!! — снова взревел счастливый отец.
— Тоже очень юный, а?
Внезапно в разговор вступила миссис Пирибингл:
— Два месяца и три дня-я-я!!! Прививка от оспы — только шесть недель наза-ад!!! Перенес отли-и-ично! Доктор сказал, прекрасный ребенок! Как пятиме-е-есячный! Вы не поверите, но уже тянет в рот но-о-ожки!
Тут гордая мать, которая выкрикивала все эти короткие фразы прямо джентльмену в ухо так, что у нее засипело в горле, а лицо побагровело, торжествующе сунула ребенка прямо под нос незнакомцу. Тилли Слоубой, напевая невразумительное «Вот как! Вот как!», приправленное обширным чихом, запрыгала вокруг жизнерадостным теленочком, развлекая бессознательное невинное дитя.
— Эй, уймитесь, он все уже понял, — скомандовал Джон. — Там кто-то стоит у двери. За ним явились, наверное. Открой-ка, Тилли.
Впрочем, дверь открылась сама: простая дверь, с одной только щеколдой, которую ничего не стоило приподнять снаружи, — и жители окрестных мест так и поступали, ведь многие искали общества возчика, хотя сам он был не любитель поболтать. Дверь открылась и впустила внутрь маленького, тощего, с выцветшим озабоченным лицом человека; казалось, его пальто сооружено хозяином из старой упаковочной мешковины: когда он повернулся закрыть за собой дверь, чтобы не впускать внутрь непогоду, на спине его одеяния явно проявилась надпись «ГиТ», выполненная крупными черными буквами. И еще «Стекло» — жирным шрифтом.
— Доброго вечера, Джон, — произнес человечек. — Доброго вечера, мамочка. Доброго вечера, Тилли. Доброго вечера, неведомый человек. Как малютка, мамочка? Пират жив-здоров, как я вижу.
— Все замечательно, Калеб, — ответила Кроха. — Уверена, сто`ит вам разочек взглянуть на дорогого малютку, и вы сами в этом убедитесь.
— Или на его мамочку.
Впрочем, на нее он не смотрел; новый гость был задумчив и погружен в себя; казалось, взгляд его — равно как и голос — направлен в иное место и время, какие бы слова он при этом не произносил.
— Или на Джона, — добавил он. — Или вот хоть на Тилли. И, конечно же, на Пирата.
— Много сейчас работы, Калеб? — спросил возчик.
— Ну, порядочно, Джон. — Он говорил так, словно обдумывает по меньшей мере создание философского камня. — Довольно много. Делаем сейчас ноевы ковчеги. Я бы еще поработал над Семейством, но при заданной цене не представляю, как это можно успеть. Хотя хочется все-таки, чтобы с первого взгляда было понятно, кто тут Сим, кто Хам, а кто чья жена. Просто для собственного удовлетворения хочется. И как ухитриться сделать все в правильном масштабе? Вот, скажем, мухи и слоны! А да! У тебя есть посылки для меня, Джон?
Возчик сунул руку в карман убранного пальто и осторожно достал крошечный цветочный горшок, завернутый в мох и бумагу.
— Вот! — Он обращался со своей ношей крайне бережно. — Ни листика не повредил. А сколько бутонов!
Тусклые глаза Калеба вспыхнули, и он с благодарностью принял горшок.
— Дорого получилось, Калеб, — сказал возчик. — Цветы зимой…
— Неважно. Сколько бы ни стоило, для меня дешево, — ответил человечек. — Что-нибудь еще, Джон?
— Маленькая коробочка. Вот!
— «Калебу Пламмеру». — Маленький человечек прочитал вслух надпись. — «Доставить состояние». Состояние, Джон? Не уверен, что это для меня.
Джон заглянул через его плечо.
— «Доставить со старанием», — прочел он. — А где ты увидел состояние?
— Ох! Ну конечно! Верно. Со старанием! Да, тогда это мое, точно. Могло бы быть и с состоянием, правда, если бы мой дорогой мальчик в этом своем Эльдорадо был жив. Ты ведь любил его как сына, верно? Любил, точно. Я-то знаю. «Калебу Пламмеру. Доставить со старанием». Да, все верно. Это для кукол, которых делает дочь, коробочка с глазами. Вот если бы там были глаза и для нее самой, Джон.
— Да. Вот если бы, — вздохнул возчик.
— Ты добрый человек, спасибо тебе огромное, — сказал гость. — Как представишь, что ей так и не суждено полюбоваться на своих кукол, — а они-то так и пялятся на нее, так и пялятся. Думать об этом не могу. Сколько с
