В самый разгар веселья Левана разыскал Снулый и буркнул:
– Новый человек объявился. Поговори с ним.
– Новый? Что за человек? – Леван заинтересовался. Кто это мог прийти сюда сквозь разъезды дикарей?
– Ну, не человек, – поправился Снулый, – так, половина.
Ответ мог озадачить, но Леван уже и сам разглядел пришельца. И впрямь половина человека – карлик в пестром наряде, да еще с татуировкой на лбу. Не каждый день на Пустоши встретишь этакое чудо. Крошечный гость сам направился к атаману и уставился снизу вверх прозрачными светлыми глазками.
– Ты, что ли, большак, тут за главного? – затрещал он. – С кем можно по делу поговорить? С тобой, так?
– Смотря какое дело. – Леван потер челюсть, задумчиво разглядывая ножи на перевязи, перечеркивающей короткий трос пришельца. Вверху маленький нож, затем побольше, а внизу – настоящий тесак, любой мясник обзавидуется. – Вот если, к примеру, ты лазутчик кочевых и явился сюда разнюхивать, как нас лучше взять, то вот тебе Дуля, он лазутчиков дикарских быстрей всех кончает.
– Что мне кочевые? – возмутился карлик. – Я сам по себе! Чаком меня звать. Дело у меня, говорю тебе, человече.
– А я все-таки думаю, что тебя, мутант, кочевые подослали. Иначе как бы ты сюда попал, если они по всей степи сейчас рыщут?
– Вон и знак у тебя на лбу, – подхватил Дуля. – Дикари себе морды размалевывают, это всем известно!
– Знак этот крабодианский, – тихо вставил Снулый. – Я с крабодианами много говорил, у них такие же.
– Ты? Много говорил? – удивился Леван. – Ты никогда много не говоришь.
– Ну, не говорил, слушал. У них у всех на лбу такой знак был.
– Эй, большаки, – снова затрещал Чак, – может, вы потом про крабодиан договорите, без меня? А я дело слажу и пойду? А, человече? Слышишь меня, что ли? Я, чтобы вы знали, доставщик, я всегда в пути. Сезон дождей уже считай начался, а я тут торчу у вас, как блоха на плеши. Мне в дорогу надо. Давайте уж выложу свое дело, да и…
– Ладно, выкладывай. – Нахальство пришельца скорей удивило Левана, чем разозлило. – Только покороче. Рост у тебя малый, а слов говоришь слишком много. Поучись вон у Снулого, как говорить коротко.
– Дело вот какое: эти черные штуковины у тебя на крыше, я могу их одному богатому большаку продать. И тебе прибыль, и мне.
– И что же, мне в самый сезон дождей ради тебя крышу разорить? – Леван по-прежнему дивился нахальству карлика.
– Не, это ж не так быстро! Я пару плиток на пробу возьму, большаку тому свезу, предложу, расхвалю товар. А дожди пройдут, я за товаром вернусь. Все путем будет, начальник!
Чак улыбнулся. Ухмылка вышла до того хитрая, что не заподозрить обмана атаман никак не мог. Да и вообще история карлика была странная, неправдоподобная. Что за богатый человек, согласный выложить монеты за бесполезные штуковины? Чаку же хотелось лишь заполучить пару фотоэлементов, которыми была выложена кровля, да и смыться поскорее от этих бандитов. Конечно, не следовало так вот запросто являться сюда, на подворье, но Чака обманула ярмарка. Он увидел, что на этом дворе пьют и веселятся, и, конечно, решил, что приезжий человек не вызовет подозрения.
Сейчас он понял, как ошибался, но было поздно – он уже здесь. Поэтому Чак торопился наговорить как можно больше и пробудить в атамане алчность. Начал расписывать, из каких он дальних краев, какие там богатые и глупые люди встречаются, как легко у них монету выманить, если с умом подойти, а уж у него, Чака, ума хватит…
– Так что, идем, человече, к тебе на крышу, что ли? Я на товар гляну. Убедиться мне надо, что это самые те плиточки, которые мой большак ищет. Некогда ждать, время, время, человече! Время для нас, доставщиков, – те же монеты, одно, слышь, в другое переходит. Идем, начальник, идем!
Леван не верил ни единому слову мелкого вруна, но его заинтересовало, что Чак назвался доставщиком. Если он не лазутчик дикарей, как заподозрил Дуля, значит, имеется способ проскочить мимо кочевых и накупить оружия – так, выходит? И этот мелкий такой способ знает. И может рассказать. Или транспорт у него какой-то быстрый, или еще что… Леван кивнул:
– Ну, идем. Глянешь на мою крышу. Дуля, с нами. Может, чего понадобится, пособишь.
– Инструмент, инструмент прихвати, большак! – поддакнул Чак. – Сразу плитку и сковырнем.
Пока шли по дому, карлик семенил, быстро-быстро перебирая маленькими ногами, ну и головой вертел тоже с приличной скоростью. Зыркал, где что расположено, запоминал. Леван и это приметил, однако смолчал. Главный разговор он хотел завести на крыше, там, где никого лишнего рядом не будет.
Когда выбрались наверх, Леван позволил карлику осмотреть фотоэлементы. Чак опустился на колени, стал ползать, изучать повреждения на черных плитках. Ворчал, ругался. А Леван громко сказал:
– Я думаю, инструмент не понадобится, вон у Чака ножи какие. Таким ножиком можно не то что плитку с крыши, весь мой дом разнести, – и украдкой подмигнул Дуле.
Тот хоть и дурак дураком, но сообразил верно – придвинулся поближе и встал так, чтобы оказаться за спиной гостя, когда Леван его окликнет.
Атаман кивнул и обратился к Чаку:
– Слушай, доставщик, а на чем ты товар-то доставишь? Транспорт твой где?
– Где надо, – пробурчал Чак, пытаясь поддеть самым маленьким ножом плитку фотоэлемента.
– Э, да кто ж так делает, дай я! – Леван сел рядом и протянул руку.
– Не трожь моих ножиков, – бросил Чак.
Тут Леван коротким резким движением схватил запястья карлика. Тот заверещал, попытался вырваться, но Леван держал крепко. Дуля подскочил сзади, сдернул перевязь с ножами. Потом ухватил Чака за шиворот и, когда Леван разжал пальцы, занес карлика над краем крыши. Чак поначалу трепыхался, брыкал ногами и орал: «А ну отпусти!» – пока не оказался над пустотой.
– Ну что, Леван, отпустить его? – встряхивая Чака, спросил Дуля. – Жалко мне мало́го, отпущу, пожалуй, раз просит.
– Ладно, потом отпустишь. Слушай, ты, мелочь. Если ты доставщик, то где твой транспорт? – Леван сделал шаг и подался вперед, заглядывая в лицо пленника. – Говори, не то и впрямь отпустим, тут лететь недалеко, у тебя уже времени подумать не будет, так что решай сейчас.
– Если с крыши сбросите, не узнаете, где мой транспорт!
– А если ничего у тебя нет и ты вовсе не доставщик?
– А кто ж я тогда? Да Чака вся Пустошь знает! Доставщик я! Знаменитый! Всегда в срок! – Карлик болтался над пустотой и боялся лишний раз дрыгнуть ногами. Дуля блаженно улыбался – наконец-то он получил власть над кем-то, кто его боится!
– А я так полагаю, – неторопливо продолжал Леван, – что ты не доставщик, а лазутчик и подослали тебя…
– Кочевые! – истошно заорали внизу. – Кочевые фермы разоряют!
Леван глянул – толпа пришла в движение, фермеры торопились к воротам, всякий спешил к своему подворью. Тут же образовалась толчея, в давке люди отпихивали друг друга, а у ворот охрана, выставленная атаманом, не знала, пропустить бегущих или запереть.
Леван заорал сверху:
– К фургонам! Снулый, тащи «гатлинг»! Я сейчас! – Потом обернулся к Дуле: – За доставщика головой отвечаешь. Останешься здесь за старшего. А этого… запереть его, что ли, в погребе пока? Эй, доставщик, что с тобой сделать?
– Что хочешь, человече, делай, только не в подземелье! – запричитал Чак. – Очень я темноты боюсь, не надо меня в темноту! Меня всякие замки и решетки до смерти пугают, особенно если в темноте!
Дуля расплылся в радостной ухмылке, предвкушая, как карлик станет орать в темном погребе и просить, чтобы его выпустили на свет. Он поволок Чака к люку, потом по лестнице вниз. По дороге расписывал:
– Погреб у нас знатный, темный, стены крепкие. Посидишь, подумаешь, как атаману отвечать.
– Не надо в темноту! – грея душу Дули, умолял Чак. – Страшно же там! Замки небось на дверях, решетки?
– Сейчас, мало́й, сам увидишь. Не, не увидишь – пощупаешь, потому что в такой темени видеть ничего неможно.
Леван не слушал, он уже спешил, обогнав Дулю, вниз. Забежал в комнату, чтобы схватить оружие, бросил сердитый взгляд на Сану, погрозил ей кулаком и метнулся наружу. По пути ему снова попался Дуля, который тянул Чака в подвал:
– Шагай, шагай, шевели поршнями, мелкий!
– Сердца у тебя нет! Желудок есть, утроба, то бишь, сплошная, а сердца нет!
– Есть у меня все, что человеку полагается, и все – нормального размера, не то что у тебя, недомерок.
– И сердце, что ли, есть?
– А как же! И главное, нога у меня подходящего размера, на́ тебе! Чтоб живей шагал!
– Я проверю, есть ли сердце у тебя, большак, – пообещал Чак. – Порежу тебя да внутрь загляну.
Это последнее, что донеслось до слуха Левана. Сейчас его больше интересовало, что там с кочевыми – правда напали или так, спьяну кому-то привиделись? Он сбежал вниз и махнул рукой – заводите! Двор наполовину опустел, фермеры спешили к своим хозяйствам, последние повозки уже теснились перед выездом, ожидая своей очереди. Леван вскочил в прицеп, оглянулся. Дуля показался на пороге, махнул рукой – дескать, все в порядке, запер карлика. По его веселой роже атаман заключил, что Дуля доволен. Потом поднял глаза и увидел в окне Сану – женщина наблюдала за сборами, ее губы шевелились. Почему-то он решил, что она бормочет: «Хоть бы его там убили…» По шевелению губ не определишь наверняка, но настроение испортилось окончательно. Сана перехватила взгляд атамана и отступила в комнату, пропав из виду. А водитель сендера уже орал на возниц, загородивших ворота, требовал, чтобы пропустили. Леван сунул руку в карман, нащупал «беретту», и почему-то возникла мысль: «Вот это я с прииска привез. За этим пистолетом оттуда хвост тянется». Но думать о странном было некогда: выезд освободился, и фургон тряхнуло – мотоциклетка тронулась с места.
