Навстречу им спускалась пожилая сухонькая женщина в спортивном костюме и с мусорным ведром в руках. Она окинула их любопытным взглядом, ведь Даша до сих пор была в форме, хотя и без тех тяжеленных прибамбасов, которые остались в «уазике», и даже притормозила в дверях, чтобы бросить еще один взгляд, теперь уже им в спину.
Алексей усмехнулся, заметив, что Даше это не понравилось.
— Не расстраивайтесь, — сказал он, нажимая на кнопку вызова лифта, — бабулька с полным ведром, а это хорошая примета.
— Вы сказали, что я не должна звонить Полевому? Вы что-то знаете? — спросила Даша, когда они вошли в лифт.
— Да, экспертиза подтвердила: погиб именно Оляля, ваш друг, Даша! Я разговаривал с Полевым после обеда, он велел передать вам свои соболезнования. — Алексей обнял ее за плечи и притянул к себе. Даша заплакала. Но он не утешал ее, только гладил ладонью по голове. А когда лифт остановился на шестом этаже, взял ее за руку и вывел из кабины, как маленькую.
— Вы не беспокойтесь, организацию похорон взяли на себя городская администрация и Союз художников, — сказал Алексей, когда они вошли в квартиру. — Согласитесь, у них гораздо больше сил и возможностей. У вас не будет необходимости лишний раз светиться, а на похороны мы съездим, это я обещаю. Уже есть распоряжение, что Павла Аркадьевича и Григория Олялю похоронят рядом на Бузулукском кладбище.
— Спасибо, — сказала Даша, хотя знала, что в таких обстоятельствах не благодарят. Подобная забота в порядке вещей по тому обычаю, который еще не стерся из памяти русского народа.
— Располагайтесь, устраивайтесь, не стесняйтесь, — Алексей распахнул перед ней дверь спальни. Вошел следом и достал из одежного шкафа мягкий стеганый халат и большое полотенце. — Возьмите, для банных дел пригодится! Шампунь, мыло, что там еще, все в ванной! Можете плескаться, сколько душа пожелает.
Он быстро вышел из комнаты. Даша осмотрелась. Спальня была не по-мужски уютной и светлой. Широкая кровать под нарядным покрывалом, большое зеркало на стене, комод, одежный шкаф, небольшой телевизор в углу, множество цветов — на подоконнике, на специальных подставках у стен — и какое-то разлапистое, размером с небольшое дерево, растение в углу в обыкновенной деревенской кадушке. Словом, спальня Даше понравилась. Но мысли вновь вернулись к Грише.
В душе она была готова к тому тяжкому известию, которое принес ей Алексей. Лялька погиб, этот удар она тоже переживет достойно, сцепив до боли зубы, но переживет. И непременно возьмет себя в руки, чтобы никто не увидел ее слабой и подавленной. Пусть знают, что ее не смять и не раздавить. Те, кто явится на похороны Паши, а затем Оляли, должны понять: да, она страдает, да, ей горько, но она не сломлена. Еще не вечер! И есть все основания не опускать голову и не пасовать перед обстоятельствами. Она выдержит и победит! Без Ржавого Рыцаря, без Паши, без Оляли, но победит обязательно, потому что они научили ее быть сильной и мужественной! Навсегда научили!
Даша подошла к окну и увидела переливающуюся множеством огней панораму Краснокаменска. Далекие горы вставали на горизонте острыми пиками, похожими на шипы мифического чудовища, стерегущего и этот город, и это небо, и все, что между ними на самом краю земли. И тогда впервые за последние дни Даша подумала, что самые страшные события в ее жизни позади. В новую жизнь, которая, несомненно, началась с порога этой комнаты, она вступает хотя и потрясенным, израненным и немного сбитым с толку, но вместе с тем абсолютно другим и, бесспорно, более сильным человеком.
* * *
Сначала она просто хотела принять душ и постирать свой вконец испачканный пуховик, но ванна у Алексея оказалась новомодной, с гидромассажем, и Даша не удержалась перед соблазном немного побаловать себя. Долго нежилась в воде, предаваясь необыкновенному чувству наслаждения от ощущения чистоты и свежести, подобного которому она давно уже не испытывала. А может, это уходили из ее души страхи и горе, утекали сквозь поры и тонули в воде опасения и тревоги, безысходная печаль об утраченной любви и потерянном счастье? Она не заметила, как задремала, и испуганно вздрогнула, когда Алексей постучал в дверь ванной:
— Даша, ау! Вы не утонули? Ужин уже на столе! Кухня у бывшего десантника оказалась не большой, но и не маленькой, чистенькой, с веселыми занавесками на окне и стильным кухонным гарнитуром.
— Славно как у вас! — похвалила Даша, располагаясь возле стола, и поинтересовалась: — Когда вы успеваете наводить порядок?
— Раз в неделю ко мне приходит женщина. Соседка, Татьяна… Делает генеральную уборку. Она — молодая мама, сидит дома с ребенком, так что деньги нужны, сами понимаете.
— Я поразилась, сколько у вас цветов! Не у всякой женщины до них руки доходят.
— Да вот на старости лет крыша поехала, — засмеялся Алексей, выкладывая на ее тарелочку весьма аппетитную отбивную и горку тушеных овощей. — С работы вернешься, поговоришь с ними, на тяготы службы пожалуешься, и на душе полегчает. Танюша их поливает, а вот кошку или собаку из-за частых командировок завести не могу. С ними гораздо больше забот. — Он посмотрел на то, как она расправляется с отбивной, и вдруг хлопнул себя по лбу: — Ну, бестолочь! У меня ведь бутылка грузинского вина имеется. Не из порошка, настоящего. Приятель на днях подарил! Он в Краснокаменске грузинский ресторанчик держит, вот и подкидывает иногда подарочки. Выпьем?
— Конечно, — улыбнулась Даша, — с превеликим удовольствием.
Вино оказалось и впрямь замечательным, и Даша не заметила, как выпила раз за разом три бокала. И съела две отбивные. А потом они пили чай с какими-то травами и медом, Даша чувствовала себя, как после хорошей парной, умиротворенной и расслабленной. Она вытирала испарину на лице полотенцем и с веселым удивлением наблюдала за Алексеем. На самом деле он оказался милым и остроумным. И Даша поняла: его прежние хамоватость и развязность всего лишь своеобразный бронежилет, за которым полковник Щеглов прятался, подобно любому из мужчин, желающему скрыть явный интерес к малознакомой женщине.
Вероятно, здесь сыграло свою роль вино, но, скорее всего, на собственной кухне Алексей чувствовал себя гораздо увереннее, чем в присутствии матери. Даше не хотелось думать, что таким способом он добивается ее расположения. Сейчас это было более чем неуместно и некстати. За весь вечер он не сказал ей ни одного комплимента и если шутил, то очень деликатно, и ухаживал тоже ненавязчиво, в пределах допустимого. И его забота была вдвойне приятна Даше, потому что Алексей не только щадил ее чувства, но и с не показным сочувствием относился к ее горю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
