И вот он уже вскружил увядающей даме голову, та вскричала «да-да-да!», венчание — и Александр Зубков, несмотря на протесты высокородного брата Вилли и всех королевских и княжеских домов Европы, въехал, как на белом коне, на покрытой свадебной фатой прусской принцессе в Шаумбургский дворец.
Въехал, чтобы вскоре наводнить его собутыльниками и едва ли не в течение медового месяца прокутить, пропить и пустить по ветру всё состояние любвеобильной супруги—12 миллионов золотом, да к тому же — залезть в долги на 660 тысяч марок. А? Каково!
Зубкова выдворили за пределы Германии. Всё имущество принцессы прусской было пущено с молотка. Сама она, поселившаяся на окраине Бонна в маленьком домике, потерявшая всё — включая молодого горячего супруга, вскоре слегла и скончалась в больнице.
Примерно в то же самое время, только на несколько лет позднее, в Пермь из Москвы, чтобы занять при местном мединституте вакантную должность заведующего кафедрой физиологии, прибыл старший брат Александра Зубкова — Анатолий. В отличие от младшего (впрочем, у них всего лишь год разницы), он — серьёзный учёный, доктор наук и профессор. Красив и молод. В разводе. В Москве у него уже осталась семья и сын-эпилептик. Но у Анатолия — глаз-алмаз. Вот и заворожил он этим алмазом приглянувшуюся студентку.
Так 29 апреля 1939 года в Перми родился мой будущий «шапочный» знакомый Владимир Зубков, ныне известный в Перми и за её пределами литературовед из здешнего педуниверситета, кандидат филологических наук, под видом которого, оставаясь до сей поры инкогнито, скрывался племянник «великого авантюриста» и потомственный дворянин. (К слову сказать, мой визави сел за сопутствующее нашему разговору старинное фортепьяно — кисти рук как у Рахманинова — и тут же выплеснул нечто классическое, таящееся в кончиках пальцев!)
Почему в 1943 году расстались его родители, он не судит. Отца, жившего потом в Кишинёве в том же ранге заведующего кафедрой и умершего в 1971 году, не помнит даже внешне. Зато память запечатлела картину кисти Крамского, которую отец увёз с собою: евангельский сюжет на ней маленький Вова, играя, пробил палкой.
Юрий Беликов— Владимир Анатольевич, как и когда вы узнали, что приходитесь племянником «великому авантюристу»? И какое это произвело на вас впечатление?
— О том, что существует эта история, я впервые узнал от матери в 60-х годах прошлого века, будучи ещё студентом. Однажды она поведала, что единокровный брат моего отца Александр Анатольевич Зубков жил в послереволюционную пору за границей и даже вступил в законный брак не с кем-нибудь, а с сестрой самого экс-канцлера Вильгельма, которая приходилась внучкой знаменитой английской королеве Виктории. Впрочем, меня это никак не заинтересовало, хотя бы потому, что на дворе была советская эпоха. Ну, дядя. Но это же не близкий родственник?
Мэри-Корнелия Фрикберг
Помню, мама ещё рассказала, что Александр Зубков, после того как история с его женитьбой на высокопоставленной особе закончилась, якобы написал книгу о своих приключениях[11], которая издана где-то в Прибалтике. Позднее я наткнулся на косвенное подтверждение — цитату из воспоминаний моего дяди, которую приводил журналист «Независимой газеты»: «В Кёльне у меня вышли все деньги. И тогда мне пришла в голову спасительная идея навестить дальнего родственника в Бонне, чтобы подзанять денег. А он часто бывал в гостях у принцессы. Он и достал мне приглашение на чай. Поскольку мои штаны имели штопку, пришлось одолжить у него пару коричневых брюк. Они подошли, но были слишком коротки.»
— Если есть цитата, значит можно сделать вывод о существовании оригинального текста, написанного рукой Александра Зубкова?
— Да, уверен, что были какие-то записи, тем более дяде надо было заработать на жизнь и он не мог не использовать этот шанс — издать, как по нынешним временам говорят, бестселлер. Известно, что он выступал с лекциями о том, как был мужем принцессы из династии Гогенцоллернов. И когда я работал над диссертацией, то попытался найти этот текст в спецхране библиотеки имени Ленина в Москве. Однако на эту фамилию книги отыскать так и не смог. Или её вообще не существовало в природе, или, если она была издана на Западе, просто не дошла до нашей главной библиотеки.
— Но ваше любопытство по отношению к родственникам продолжало возрастать?
— Судя по всему, накануне Октябрьского переворота мои дед и бабка перебрались за границу. Я не знаю точно, куда уехал Зубков-дед, но думаю, перебрались в Швецию оба. Судьба деда, Анатолия Александровича Зубкова, мне не известна.
Отец великого авантюриста Анатолий Зубков
А вот бабка, урождённая шведка Мэри-Корнелия Фрикберг, дожила до очень преклонного возраста. Мать как-то сказала: «Напиши ей». Каким образом? Через Красный Крест. Я написал, что я такой-то, разыскиваю родственницу. И каково же было моё удивление, когда в Пермь пришло письмо на официальном бланке Красного Креста. В письме говорилось, что «о вашем существовании было сообщено Мэри Зубковой, которая ответила, что у неё — только один внук и она не хочет иметь дела ни с какими другими внуками».
— Какого же из внуков имела в виду ваша шведская бабушка?
— У отца, когда он жил в Кишинёве, родился третий сын, который и был представлен бабушке как её единственный внук. Отец, ещё будучи в Перми, в отместку маме и чтобы не оставаться одному, женился на женщине из круга местных медичек. А я оказался «не сыном Анатолия Зубкова». И вот, когда мне исполнилось 17 лет и надо было уже поступать учиться дальше, мать и говорит: «Напиши отцу. Ему же будет, наверное, интересно — ты же родной сын». Мне не хотелось писать, потому что я не испытывал никаких сыновних чувств. Но написал. Ответ, который я получил, меня потряс: «Больше десяти лет я платил алименты, которые твоя мать у меня высудила. Я свой долг отцовский выполнил. Куда девала алименты твоя мать, мне не известно. Но мы с тобой люди разные, и я не хочу иметь с тобой дела. Если ты спросишь у меня совета, где тебе учиться и чем дальше заниматься, я совета дать не могу, потому что тебя не знаю.» Вот весь наш единственный контакт с отцом. Так, едва затеплившись, мой интерес по отношению к родственникам погас. Но когда вдруг в 1996 году я прочитал в «Независимой газете» о моём дяде как фигуре чуть ли не фантасмагорической, понятное дело, я был поражён.
— Известно пушкинское определение: «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог». «Заставил» ли вас «уважать» ваш дядя Александр Анатольевич Зубков?
— Мне стало очень интересно: перед нами, действительно, уникальный случай, связанный не с кем-нибудь, а с моим дядей. Однако я не могу сказать, что он «заставил уважать» себя тем, что я принадлежу к числу его родственников. Конечно, мне было лестно, что фамилия Зубков в результате его похождений вошла в историю. Но «лестно» здесь единственное слово, потому что, на самом-то деле, если бы даже моего дяди не существовало, род Зубковых всё равно бы остался в российской истории.
— Да-да, в своей книге «Самостоянье» архивист Лидия Мишланова пишет, что ваш род — из купцов?
— Это не совсем так. Владимир Ильич Ленин писал гораздо точнее. Давайте откроем 3 том его полного собрания сочинений, работу «Развитие капитализма в России», написанную ещё в 1903 году. Фамилию Зубковых Ленин упоминает среди десятка самых выдающихся текстильных фабрикантов России. А в комментариях, имея в виду Зубковых, Владимир Ильич замечает: «… Это владельцы фабрики, которая выпускала ситец и миткаль». То есть мой отец и дядя — сыновья крупного капиталиста, владельца Иваново-Вознесенской мануфактуры. Эта фабрика существовала с 20-х годов позапрошлого столетия! В 90-е годы XIX века на ней работало около тысячи человек. Фабрика располагалась в Иваново, а имение Зубковых — в Гусенёво близ Троице-Сергиева посада. Известно, что, когда в Иваново приезжал наследник российского престола, будущий император Николай Второй, местные фабриканты единогласно решили разместить его в особняке Зубковых. На память о встрече цесаревич подарил моим предкам золотой браслет с огромными рубинами и собственный портрет в серебряном окладе. Мой дядя и отец были потомственные дворяне. Взгляните на старинную поздравительную открытку, которая сохранилась в нашем семейном архиве и, кстати, адресована будущему «великому авантюристу». Здесь написано: «Его Высокоблагородию Александру Анатольевичу Зубкову». Года по штемпелю не видно. Я мальчиком срывал отсюда марки. И дарил их своим знакомым, не понимая ценности этих марок.
— А что говорил ваш отец о своём брате опять-таки в передаче мамы?
