На следующий день, 22-го декабря, мы поднялись очень рано. Появился слуга со свечой в руке. Мы послали его на конюшню, пообещав хорошие чаевые, если он быстро подготовит сани. И суп нам подали очень скоро – все, как мы просили. Царило приподнятое настроение, мы хвалили хозяйку, называя её «Какая хорошая женщина» и «Прекрасное создание». После завтрака, когда все было уже готово к отъезду, и уже после расчёта, она вдруг сказала:
– Все это прекрасно, господа, но, прежде чем уйти, не забудьте расплатиться.
– Что? Расплатиться?! Мы же были расквартированы у вас! И вы были обязаны нас кормить!
– Да, – ответила она, – но так было вчера, а за сегодняшний день вы должны мне два талера (десять франков).
Я заявил, что платить не буду, но когда женщина поняла, что мы уходим, и денег она не получит, она приказала запереть дверь. А потом появилось десятка два огромных, вооружённых дубинками (каждая толщиной с мою руку) пруссаков. Спорить бесполезно – мы заплатили и ушли. Autre temps, autre mœurs.[104] Да, теперь мы были слабыми.
Егеря ушли раньше, мы как раз, завтракали. До Элбинга оставалось двенадцать лье, или два дня пути и, чтобы не переутомить нашу лошадь, мы решили проехать только три лье.
Преодолев около лье, слева мы увидели несколько саней, направляющихся по направлению к Элбингу. Это навело нас на мысль, что, возможно, мы движемся не по той дороге, по которой идёт основная колонна, то есть, вместо того, чтобы идти в Эйлау, мы направляемся в сторону Фридланда.[105]
Большие сани, запряжённые парой мощных лошадей, вихрем пронеслись мимо нас. Так быстро, что мы не смогли определить, к какому полку принадлежат сидевшие в них солдаты. Примерно через полчаса мы подъехали к дому, очень представительному на вид. Это оказался почтовый пункт и, одновременно, гостиница. В санях у входа сидели несколько солдат Гвардии.
Мы вошли и спросили вина, как нам сказали, его тут было много, и оно очень даже неплохое. Солдаты, сообщившие нам об этом, похоже, изрядно напились – оба громко хохотали и всячески веселились. Такое поведение, такой эффект наблюдался почти у всех тех, кто, как и мы, перенёс столько страданий и лишений. Мы же выпили совсем немного. Один из солдат спросил нас, встречался ли нам на дороге полк Голландских гренадеров Императорской Гвардии.
Мы отвечали, что нет.
– Они проехали мимо вас, – заметил велит, – а вы их и не заметили! В этих больших санях – весь Голландский полк! Их осталось только семеро!
Начальник почтового пункта сообщил этим двоим солдатам, что для них есть сани и чтобы проехать три лье в сторону Элбинга, им следует заплатить пятнадцать франков. А поскольку у них имелся кучер, мы решили ехать вместе с ними. Через пять минут мы отбыли.
Гранжье и я чувствовали себя плохо – мы отвыкли от хорошей еды – надо было есть осторожно и понемногу. Так мы и решили поступать впредь. В первой деревне, встреченной нами по пути, мы выпили только по рюмочке водки и снова продолжили путь. Вечером мы прибыли в какую-то деревню. Сразу же пошли к старосте за ордерами, но вместо них получили жёсткий отказ. Староста прямо заявил, что единственное место, где мы можем ночевать – это улица. Мы пытались возражать, но он оборвал разговор, хлопнув дверью. Мы обошли ещё несколько дворов, предлагали деньги за приют, но нам везде отказывали.
Посовещавшись, мы решили держаться вместе. А поскольку наши сани не могли вместить всех, было принято решение, что двое, сменяя друг друга, пойдут пешком.
Мы попытались найти деревню с более гостеприимными жителями. В нескольких сотнях шагов от дороги стоял небольшой дом. К нему вела протоптанная тропинка. Мы решили, что переночуем в нем, даже если хозяин окажет сопротивление. Тем не менее, крестьянин сказал нам, что он приютит нас с удовольствием, но если жители деревни узнают об этом, ему не поздоровится. Если никто нас не видел, он рискнёт впустить нас. Мы заверили его, что нас никто не видел, ему не о чем беспокоиться, а перед отъездом мы дадим ему два талера. Он согласился, его жена тоже, и мы улеглись у большой печи.
Хозяин повёл нашу лошадь в конюшню. Его жена подошла к нам и тихо, чтобы никто не слышал, постоянно поглядывая, не идёт ли муж, рассказала нам, почему крестьяне так враждебно настроены к французам. Вот её история:
– В течение двух недель здесь, в мае, квартировали егеря Гвардии. У старосты жил один из них, такой молодой и красивый, что все женщины и девушки деревни сбегались на него посмотреть. Он был квартирмейстером. Однажды, староста застал его целующим и обнимающим его жену, в результате чего жена получила хорошую взбучку. Квартирмейстер, в свою очередь, избил старосту. Дама в настоящее время в интересном положении, а всю вину староста возложил на квартирмейстера.
Мы слушали и улыбались, она так забавно рассказывала!
– Это ещё не все, – продолжала она. – Ещё три женщины в деревне в том же состоянии, как и жена старосты, и именно из-за этого, теперь все злятся на французов, особенно, на таких красавцев.
Едва она это произнесла, как старый солдат вскочил и поцеловал её.
– Осторожней, мой муж недалеко! – воскликнула она.
Вскоре вернулся её муж, сообщил, что он накормил и напоил лошадь, но был бы очень нам благодарен, если бы мы ушли ещё до рассвета, так чтобы никто не узнал, что он нас принимал.
– У меня есть сани, – сказал он, – и за небольшое вознаграждение я могу подвезти вас.
Егеря приняли его предложение.
Нас угощали молоком, супом и картофелем. Спать мы улеглись одетыми, предварительно зарядив ружья.
На следующий день, 23-го декабря, крестьянин разбудил нас ещё до четырёх часов, сказав, что пора. С его женой мы расплатились, поцеловали её и уехали.
Жители следующей деревни вышли к нам целой толпой, бросали в нас камни и снежки. Мы достигли одного из пригородов Элбинга и остановились в гостинице отдохнуть и погреться – мороз значительно усилился. Там мы выпили кофе и в девять часов въехали в город вместе с остатками армии, которые, как и мы прибывали сюда самыми разными дорогами.
ГЛАВА XI
МЫ В ЭЛБИНГЕ. – МАДАМ ЖАНТИЛЬ. – ДЯДИН НАСЛЕДНИК. – 1-Е ЯНВАРЯ 1813 ГОДА. – ПИКАР И ПРУССАКИ. – ОТЕЦ ЭЛЛИОТ. – МОИ ОЧЕВИДЦЫ.
Не теряя ни минуты времени, мы отправились в ратушу за ордерами на ночлег. Возле неё уже стояла толпа солдат.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
