А пока парни из Эдвардса с интересом следили за подготовкой второго полета шимпанзе; девять месяцев подряд ветеринары с военно-воздушной базы Холлоумэн подвергали свою колонию шимпанзе режиму закалки объекта, готовя животных к орбитальному полету. Тренировка включала в себя то же самое, что и подготовка к первому суборбитальному полету: занятия на центрифуге, параболические полеты, занятия в процедурных тренажерах, тепловые и высотные камеры плюс тесты на интеллект. Один из тестов предполагал умение обезьяны определять временные интервалы. Загоралась сигнальная лампочка, и шимпанзе должен был выждать двадцать секунд, преже чем потянуть за рычаг, иначе получал неизбежный электрошок. В другом тесте от животного требовалось читать приборную панель и дергать за переключатель. На панели было нарисовано три символа, два из которых совершенно одинаковые: например, два треугольника и один круг. Шимпанзе должен был потянуть за рычаг, обозначенный лишним символом, или получал разряд в ступни.
В начале ноября двадцать ветеринаров с пятью шимпанзе перебрались в ангар С на Мысе. Среди обезьян был Хэм, еще более худой и взвинченный, чем обычно, но по-прежнему ас процедурного тренажера, посвятивший свою жизнь спасению от невидимых электроразрядов. Но главная ставка делалась не на Хэма. Самым сообразительным обитателем колонии был самец, привезенный в Холлоумэн из Африки в апреле 1960 года, в возрасте примерно двух с половиной лет. Он был известен как Номер восемьдесят пять. Этот самец сопротивлялся ветеринарам и процессу закалки, словно турецкий военнопленный. Он пускал в ход конечности, зубы, слюну и коварство. Он содрогался от электроразрядов, но при этом награждал ветеринаров отвратительной ухмылкой. Когда он больше не мог выносить электрошоков, он временно шел на сотрудничество, и его руки просто летали по приборной панели процедурного тренажера. А затем он вновь кидался на ветеринаров, делая еще одну отчаянную попытку вырваться на свободу. Он вел себя как несломленный раб. Наконец его на неделю заперли в металлический ящик, чтобы подумал… среди своих фекалий и мочи. Когда его вытащили, это было уже совсем другое животное. Он получил достаточно и больше не хотел в ящик. Теперь закалка началась всерьез. Конечно, в обычное время славные ветеринары из Холлоумэна ни за что не прибегли бы к металлическому ящику. Нет, они пошли на это ради битвы за небеса и под давлением государственной необходимости: Номер восемьдесят пять был именно той обезьяной, что требовалась для миссии МА-5 (пятое испытание системы «Меркурий-Атлас»). Это был самый сообразительный ученик в мире Simia satyrus. Его отправляли в полеты на реактивных истребителях, чтобы приучить к ускорениям, шуму и дезориентирующим ощущениям высокоскоростного полета. Его сажали в гондолу центрифуги в Университете Северной Калифорнии и проводили через все процедуры предполагаемого первого американского орбитального полета, пока он не привык к уровню перегрузок в 7–8 g, которые должен был испытывать при подъеме и обратном вхождении в атмосферу. И при высоких, и при низких уровнях g Номер восемьдесят пять справлялся с приборной панелью «Меркурия» так, как не удавалось еще ни одной из обезьян. Он был настолько хорош, что его использовали при лабораторном эксперименте, который симулировал двухнедельный орбитальный полет. Две недели Номер восемьдесят пять находился в процедурном тренажере, выполняя те же самые задачи, что предстояли ему во время 4,5-часовой миссии МА-5. Кроме наказаний в виде электрошоков он получал и награды. Перед ртом шимпанзе находились две трубки. Через одну он получал банановые пилюли, а через другую — воду. Номер восемьдесят пять справлялся с задачами, включая считывание лишних символов, так хорошо, что напивался и наедался досыта. Он был умницей.
К ноябрю 1961 года он прошел уже через 1263 часа тренировки, то есть провел в симуляторах, центрифугах, на процедурных тренажерах и реактивных истребителях 158 восьмичасовых, или свыше сорока полных дней. Он был просто чудо. Единственная проблема заключалась в его артериальном давлении. В июне 1960 года, спустя два месяца после начала подготовки, на него надели манжету для измерения давления и получили результат: сто сорок на сто шестьдесят. Давление было несомненно высоким, но врачи затруднялись сказать что-то определенное. Номер восемьдесят пять сопротивлялся каждому медосмотру так, словно его собирались убить. Требовалось два-три человека, чтобы удержать его. Через три месяца давление стало сто сорок на двести десять, а потом поднялось уже до ста девяноста на двести десять. У всех шимпанзе, живших в ангаре С, артериальное давление за последние два года устойчиво повышалось, но ни у кого в такой степени, как у Номера восемьдесят пять. Возможно, виной всему была манжета, которую он видел очень редко и которой боялся. В конце концов, Номер восемьдесят пять всегда был возбудимым. Во время полета у Номера шестьдесят один давление не измеряли. Но на этот раз обезьяне ввели катетеры в главную артерию и главную вену ног, чтобы считывать показания давления перед запуском и во время полета. Кроме того, катетер ввели в уретру, для сбора мочи.
Номер восемьдесят пять работал на процедурном тренажере в фургонах позади ангара С вплоть до самого полета. Он по-прежнему оставался лучшим из всех. Правда, судя по показаниям давления, он был напряжен гораздо сильнее, чем обычно.
Непосредственно перед полетом прессе объявили, что его зовут Энос — по-еврейски это значит «человек».
Полет не привлек большого внимания. Публика, как и президент, с нетерпением ожидали окончания тестов, особенно потому, что обезьяну запустили в космос 29 ноября и становилось понятно: до конца года полета человека не состоится. Год закончится без пилотируемого полета. Номер восемьдесят пять должен был совершить три круга вокруг Земли. Запуск прошел превосходно, а обезьяна прекрасно справилась со всеми рычагами. Ракета «Атлас» давала 367 тысяч фунтов осевой нагрузки — примерно в пять раз больше, чем пришлось перенести Шепарду и Гриссому, — но ни шум, ни вибрации ничуть не беспокоили шимпанзе. Во время занятий в центрифуге он чувствовал себя гораздо хуже. А так как окна не было, он и не знал, что покидает Землю. Шум, вибрации и даже покидание планеты — все это было лучше, чем металлический ящик. Шимпанзе неустанно работал рычагами. Капсула вышла на точную орбиту. Во время первого орбитального круга Номер восемьдесят пять вел себя просто отменно: он не только дергал рычаги по команде и в сложных последовательностях, но и по сигналу выдерживал шестиминутные паузы для отдыха… или, по крайней мере, лежал неподвижно, чтобы избежать электрического разряда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
