— Такого и вправду не бывало, но только потому, что противник всегда имел гравитационный привод или еще что подобное. А эти мерсейские баржи — совсем другое дело, да и следить-то нам нужно за одной-единственной планетой, все замыкается именно на нее. — Фолкейн начал набивать трубку. — Слушай, Адзель, а не сочинишь ли ты текст для всеобщего обращения к народу? Тут ты справишься лучше меня, у тебя ведь гораздо больше такта.
— Ну и чего же им сказать? — без особого энтузиазма спросил воданит.
— А всю эту лапшу, которую я вешал на отсутствующие у бравого капитана уши, только оберни покрасивше и перевяжи розовой ленточкой.
— Думаешь, будет какой-нибудь толк?
— Весьма надеюсь. Мы же и просим всего-то, чтобы Чи доставили в какое-нибудь безопасное место, а затем известили об этом нас. Мы заранее откажемся от намерений кого бы то ни было наказывать и вызовем доверие к этому отказу, подчеркнув, что для успеха своей миссии нам совершенно необходимо показать, что умеем держать слово. Ну а если похитители не пойдут нам навстречу — во-первых, охотой на них займется все население планеты. А во-вторых — они сами будут страдать от этой блокады. Кем бы они ни были. Потому что абсолютно ясно — не будь все это межпланетное движение жизненно важным для экономики, его не было бы так много.
Адзель неуютно поерзал.
— Но никто не должен голодать.
— Никто и не будет. Кто же посылает космическими рейсами продовольствие, если не считать всяких деликатесов? Сколько вбивать в тупую твою голову, что это слишком дорого? Просто в результате нашей блокады все будут терять деньги. Со скоростью мегакредитов в день. А Очень Важные Мерсейцы застрянут в Луридоре и пережгут мазерные передатчики, отдавая своим подчиненным приказы разобраться как-нибудь с нетерпимой ситуацией. Заводы начнут закрываться, космопорты — порастать травкой, инвестиции покатятся внцз, все политические и экономические равновесия перекосятся… продолжать можешь сам.
Фолкейн раскурил трубку и выпустил голубоватое облачко дыма.
— Только я не думаю, чтобы зашло так далеко, — продолжил он. — Мерсейцы не хуже нас предвидят последствия. Я не про грядущую через три года катастрофу, а про сиюминутную утрату власти и денег. Поэтому они перенесут все свое негодование на похитителей и безотлагательно займутся их поисками. Похитители прекрасно это поймут, да к тому же и они, думаю, получат ощутимый удар по карману. Зуб даю, уже через несколько дней они предложат обменять Чи на полную свою амнистию.
— Каковое предложение мы, конечно, удовлетворим, — кивнул Адзель.
— Придется, хотя и не хотелось бы.
— Не будь, пожалуйста, таким циничным, Дэвид. Мне просто жалко смотреть, как ты портишь себе карму.
— Зато я получаю доходы, — ухмыльнулся Фолкейн. — Давай, Пень, покрути своими шестеренками и подыщи нам еще какой-нибудь корабль.
Зал для телевизионных совещаний замка Афон мог подключаться к сети, охватывавшей всю планету; сегодня это оборудование было приведено в действие.
Сидя в принесенном с собой кресле, Фолкейн глядел через стол, изрезанный кинжалами древних воителей, на ряды экранов, заполнявшие противоположную стену. В свою очередь с этих экранов на него смотрела сотня с лишком мерсейских лиц. В таком количестве они казались почти неразличимыми — за исключением одной черной физиономии, окаймленной рамкой из пустых экранов. Ни один из правителей не желал приближаться к Хагуану Элуацу, даже в виде изображения.
Сидевший рядом с вольным торговцем Моррукан, Столп вах Датира, поднялся и начал бесстрастно произносить обычные церемониальные формулы:
— Во имя Бога и связывающей нас крови, мы встретились. Да будет наша встреча доброй. Да хранят нас щит мудрости и щит чести… — Фолкейн слушал вполуха — он повторял в уме будущую свою речь. Даже при наилучшем исходе предстояли неприятности, сравнимые разве что со взрывом кобальтовой бомбы.
Прямой угрозы, конечно же, никакой — «Через пень-колоду» завис прямо над Ардайгом, телевидение разносит его изображение по всем уголкам Мерсейи, оно же обеспечивает связь с дежурящими у оружия Адзелем и Чи Лан, так что защита обеспечена.
Но то, что предстоит заявить, может вызвать волну гнева такую мощную, что пропадет последняя надежда на успешный исход миссии. Говорить надо с крайней осторожностью, а затем — молиться.
— …и мы должны выслушать нашего гостя, — довольно резко закончил Моррукан.
Фолкейн встал, остро чувствуя, что сейчас он для всех — чудовище, намерения которого непостижимы, и даже не просто чудовище, а очень и очень опасное. Поэтому он надел сегодня самый простенький тускло-серый комбинезон, не имел при себе оружия и говорил, по возможности, мягко:
— Простите меня, благороднорожденные, — начал он, — что я не обращаюсь к вам соответствующим образом, называя титулы, слишком уж многочисленны и ранги ваши, и нации, которые вы представляете. Но вы — те, кому предстоит принять решение от имени всей расы. Хотелось бы надеяться, что разговор наш будет прямым и откровенным. На этом секретном и неофициальном совещании мы должны обсудить, какой образ действий наилучшим образом послужит во благо Мерсейи.
Позвольте мне в самом начале выразить глубокую и сердечную благодарность за ваши самоотверженные и увенчавшиеся полным успехом усилия по освобождению члена нашей команды. Хотелось бы также поблагодарить вас за то, что вы пошли навстречу моему пожеланию, чтобы в нашем высоком совещании принял участие и, э-э, вождь Хагуан Элуац — несмотря на отсутствие у него законного на то основания. Причины моей просьбы вскоре станут очевидны. Позвольте мне, наконец, еще раз выразить свое искреннее сожаление вынужденной необходимостью приостановить ваши космические перевозки, сколь кратким ни была бы эта приостановка, и поблагодарить вас за содействие, оказанное при осуществлении этой чрезвычайной меры. Надеюсь, что все понесенные вами убытки будут возмещены с лихвой — несколько позднее, когда сюда прибудут для спасения вашей цивилизации другие представители моего народа.
А теперь самое время оставить разговоры о прошлом и заглянуть в будущее. На нас ложится организация этого грандиозного предприятия. И сразу появляется вопрос — каким образом лучше его организовать? Галактические инженеры не хотели бы ни в малейшей степени узурпировать принадлежащую мерсейцам власть. Да они, собственно, и не могли бы этого сделать — слишком их будет мало, слишком много будет у них работы и слишком инородны они для вашей планеты. Чтобы выполнить необходимую работу за столь краткое время, им нужны советы и указания властей. Они не смогут обойтись без широкого использования местных заводов и учреждений — а такое использование, естественно, должно быть авторизовано руководством этих заводов и учреждений. И мне нет смысла особо об этом распространяться — опытные руководители вроде вас, благороднорожденные, легко поймут суть проблемы. — Он откашлялся. — Но встает очевидный и очень важный вопрос — с кем наши инженеры будут сотрудничать особенно близко? Они не хотят никакой дискриминации, консультироваться будут с каждым из вас, в пределах его освященных временем полномочий. И помощь будет оказана — насколько это возможно — каждому. Но в то же самое время ясно, что комитет в составе всех здесь собравшихся получится чрезмерно громоздким и неоднородным. Для установления общей политики нашим сотрудникам необходим небольшой, достаточно единый мерсейский совет, с членами которого они смогли бы по-настоящему близко познакомиться, а затем установить быстрые и эффективные процедуры принятия решений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
