Маришка, которая занималась прической, сильно дернула меня за волосы, и я возмущенно на нее покосилась. Она ответила не менее «ласковым» взором, и я поняла, что от таких высказываний лучше воздержаться, если, конечно, не желаю оказаться в гробике в красивом платье, но без шевелюры.
— Вам прислали два платья, — подала голос штатная шпионка леди Надин. — Одно традиционное, а второе просила передать вдовствующая Императрица.
— Как интересно, — довольно оглядела свое отражение. Прическа великолепна, Мари, как обычно, неподражаема.
Платьев и правда оказалось два.
Первое — роскошное, из традиционной золотой парчи, расшитое драгоценной нитью, украшенное камнями. Красота. В нем и помирать не стыдно.
Подарок бабушки оказался гораздо скромнее. На первый взгляд. На второй, стало понятно, что неброская серая ткань — бархат «ярость глубин» производства дроу — отличалась невероятной прочностью и мягкостью. Кроем платье напоминало монашеское. Особенно, пожалуй, тем, что было очень закрытым. Хотя фигуру будет обрисовывать неплохо. Так что нет, отнюдь не монашеское.
— Серое, — решительно сказала и вернулась к зеркалу, ожидая, когда девушки подойдут с нарядом.
Осторожно оделась, ощущая, как ткань невесомо обтекает тело, даря прохладу.
Посмотрела в зеркало.
Тонкие серебристые кружева поверх корсажа и манжет казались бы простым украшением, если бы не нити, из которых они были сплетены. Нити арахнов. Популяция полуразумных пауков на границе Империи была малочисленной и очень закрытой. И торговали они только нитью. Человека, в чьем наряде она использовалась, мало какими заклинаниями можно поразить… Малюсенькие сверкающие камешки тоже были не так просты. Они давали, с одной стороны, очень мало. Всего лишь ясность ума, трезвость мысли, свободу от сомнений и колебаний. Все то, что мне сегодня очень пригодится…
Надин вир Толлиман сделала мне поистине царский подарок.
— Ты прекрасна, — тихо шепнула подруга, склонившись к моему уху.
— Спасибо.
— Приветствуем Александру вир Толлиман, — дружно поклонились девушки.
Я благодарно им улыбнулась и спросила:
— Как понимаю, сейчас торжественная напутственная речь в тронном зале, а потом Храм Стихий?
— Верно, — склонила голову леди Вирит.
— Тогда пойдем, — тихо рассмеялась, расправила плечи и решительно вышла из спальни.
Фрейлины в гостиной вскочили с диванчиков и поклонились. Я не удостоила их даже взглядом.
По коридорам Золотого мимо придворных, на мнение которых мне уже было откровенно плевать, мимо портретов высокородных предков, мимо лжи, фальши и обмана этого места. В его эпицентр. Тронный зал.
Двери распахнулись, и я вошла.
Я не была тут со дня своего прибытия, когда принцессу-бастарда в нем встретил только сам отец Император и элитные гвардейцы, статуями застывшие вдоль стен. И придворные, которые даже кланялись с издевкой. Сейчас же дурбар был сверкающим, величественным и полным людей, которые при моем появлении склонились.
Как все меняется в жизни…
Последние почести?
Впереди на возвышении сидел Александр, за его троном стоял Совет Хранителей, в стороне, у окна, я заметила бабушку, которая довольно улыбнулась, увидев, как я одета.
Дальше последовала долгая церемония, помпезная речь правителя, поздравления и заверения придворных. Я от всего этого намеренно отрешилась. Силы и эмоции мне потребуются в Храме Стихий.
Наконец пытка окончилась, и мы вышли из Золотого, чтобы пешком по усыпанной цветами дороге проследовать к Храму. И тут мне стало жутко. Столица как вымерла. Пустынные улицы, прохожих нет, магазины закрыты, не слышно смеха детей и лая собак. Хоть я и понимала, что это все соответствует обычаю, но легче мне не становилось.
Потому шла, гордо выпрямившись и незаметно прикусив внутреннюю сторону губы, чтобы болью подавить панику. Размеренные шаги, серая ткань, мягко скользящая по ногам, цветы, запах которых становится резче от наступающей на них туфельки, голубое небо над головой, ветер, что запутывается в волосах и, презрев торжественность момента, освобождает прядь волос — свою вечную подружку для игр.
И я внезапно понимаю… Что все это может быть в последний раз. Что Храм, громадой возвышающийся впереди, может стать моим последним пристанищем. Что больше не смогу ощутить прохладу весенней травы обнаженными ступнями, не увижу море, не прижмусь к нагретой солнцем сосновой коре.
Не будет искр смеха в синих глазах Мидьяра, не увижу, как Ро пройдется в танце, отдавая стихии всю себя и даже немного больше. Асгарда мне тоже будет не хватать. Серьезный, уверенный, собранный, мы с ним общались, как правило, только по делу, но ведь Оружейник приложил свою руку к мелкой, но все же мести Синему. Аэрлис. Наглый кот, гениальный ученый, влюбленный в свою работу, все же надеюсь, что он поймет, что в его жизни есть и другое. И совсем рядом…
И они… Рыж и Лир. Огонь и Вода. Нежность и страсть.
Не буду думать. Тем более что резные створки Храма всего в нескольких метрах.
Наверное, мне бы стоило повернуться к тем, о ком я думала, когда шла сюда, сказать им что-то на прощание…
Но сил не было. И уверенности, что я останусь спокойной.
А я должна быть невозмутимой.
Чтобы отсюда выйти!
ГЛАВА 24
Испытание стихий
Ускорила шаг, приблизилась и решительно толкнула огромные створки. Невзирая на высоту и то, что они были сделаны из цельного куска дерева, поддались двери на удивление легко.
За ними же была тьма. Непроглядная и без единого проблеска. Такая густая, что казалась монолитной.
Если бы не Ярр, то я бы, наверное, испугалась. Но Искусник тогда попытался создать мне максимально приближенные к реальности условия. А если учесть, что на урок явился Грезы, вышло все достовернее некуда. Потому закрыла глаза и быстро, чтобы не передумать, шагнула вперед.
Тьма мягко обняла за плечи, невесомо скользнула по коже и пропустила. Теперь касания силы я не ощущала, но светлее в зале не стало.
И что дальше?
— А дальше, — задумчивым эхом прокатилось по залу, — здравствуйте, принцесса.
Замерла, преисполненная трепета и легкого недоумения. А как к ним обращаться?
— Приветствую, стихии связки миров, — низко поклонилась, решив обойтись без реверанса.
— Так официально. — Раздалось три хлопка, и в зале вспыхнуло маленькое солнышко, разгоняя тьму светлыми лучами с оттенком сирени. Такой колер придавал Храму ощущение ирреальности. Сирень… Грезы.
— Иссо, — еще раз поклонилась я.
— Леди Александра, — в тон мне, но с нотками иронии откликнулся стихия.
