— Не могу, капитан. Она меня сглазит.
— Снимай ожерелье! — настаивал врач.
— Она — колдунья! — заявил мулат и попятился.
— Будьте вы все прокляты! — рвал и метал врач. — Снимайте с нее ожерелье или я выброшу вас за борт!
Второй матрос, коренастый кореец, тоже попятился. Ему стало страшно.
— Здесь витают злые духи! — пробормотал он.
Исмаэль Моралес решил действовать сам. В свои пятьдесят шесть лет он прекрасно знал, что моряки бывают тупыми и невероятно суеверными.
Не обращая внимания на испуганных матросов, он протянул руку к ожерелью с намерением снять его с девушки, но стоило ему прикоснуться к медвежьим зубам, как его пальцы свело судорогой. Взглянув на иннуитку, капитан увидел, что она смотрит на него страшным нечеловеческим взглядом, и впервые в жизни испытал настоящий ужас.
— Капитан! Капитан! — раздался голос с палубы. — Прибыли таможенники. Они хотят вас видеть.
Обрадовавшись возможности убраться подальше от странной пассажирки, капитан выскочил на палубу, бросив через плечо «Я сейчас вернусь!» и предоставил врачу расхлебывать заварившуюся в судовом лазарете кашу. Тем более что сумасшедших всегда вверяют попечению врачей, а не капитанов торговых судов!
Через несколько часов заметно повеселевший капитан Моралес вернулся в лазарет. До этого он выпивал, закусывал и курил гаванские сигары с таможенниками, уже отправившимися на берег с деньгами в карманах, перед этим давших капитану устное обещание позволить его судну разгрузиться без проволочек. Моралес почти позабыл о том, что происходило в лазарете и, отворив его дверь, замер на месте с разинутым ртом.
Лазарет был в буквальном смысле этого слова разгромлен. Стулья были переломаны, шкафы разбиты, стены измазаны кровью, а на одной из коек лежало безжизненное тело судового врача.
Наклонившись над несчастным в поисках смертельной раны, капитан Моралес заметил, что врач дышит. Он был жив, но из его руки торчал его же собственный шприц, из которого он намеревался вколоть девушке успокоительного. Врач спал.
Услышав чей-то сдавленный стон, капитан осмотрелся по сторонам и заметил в самом дальнем и темном углу лазарета матроса-мулата. Тот, скорчившись на полу, закрыл голову руками и раскачивался из стороны в сторону.
— Что здесь произошло, Пабло?!
Матрос ничего не ответил. Капитан потряс его за плечи, а потом отнял руки от его лица и вскрикнул. Все лицо мулата было в крови, а глаза его были широко раскрыты от ужаса. Матрос явно лишился рассудка от страха. Он ничего не понимал, не отвечал на вопросы и лишь иногда кричал «Демоны! Демоны!» и разражался слезами.
Матрос-кореец исчез бесследно.
Верные друзья
Стемнело. Дул северный ветер. Непривычная к пиренейскому климату, Клаудия поежилась, у нее мерзли руки и ноги. Девушка пробиралась по мощеным улочкам Урта, стараясь как можно меньше бросаться в глаза. Половину ее лица скрывала приобретенная на кредитную карту матери широкополая лиловая фетровая шляпа.
В эту шляпу Клаудия влюбилась с первого взгляда Шляпа была ее капризом. Таким же, как Мауро или пирожное с кремом на завтрак, или эта поездка в Испанию, или роскошный отель в Мадриде, где она ночевала.
«Carpe diem! Какое имеют значение плюс-минус сто калорий или тысяча евро? Или плюс-минус один поцелуй? Главное — наслаждаться жизнью, какие бы проблемы не поджидали тебя завтра!»
Впрочем, в этом холодном, продуваемом ветрами пустынном селении, жили, казалось, только тявкавшие вслед Клаудии псы. В таком месте ей было нелегко наслаждаться жизнью, и на душе у нее было тревожно. Еще больше Клаудия забеспокоилась, оказавшись перед не подававшим признаков жизни домом Анаид.
Все двери и окна в нем выглядели надежно запертыми. Ставни были опущены, а огни погашены. Вряд ли обитатели этого жилища скоро вернутся! Вокруг царила мертвая тишина.
Приложив ухо к стене и прислушиваясь к звукам внутри дома, Клаудия напрягла все свои колдовские способности. Там не смеялись, не ходили и не храпели. Впрочем, ей послышался какой-то шорох.
«А если все действительно уехали?!»
Об этом не хотелось даже думать. Неужели она напрасно прилетела в Испанию?!
«Неужели придется вернуться домой в Таормину не солоно хлебавши, да еще и растратив деньги с маминой кредитки?!»
Что же теперь будет?! Анаид погибнет. Мать задаст Клаудии хорошую взбучку. А вдруг еще и Мауро о ней забудет?! Нет, ей следовало сто раз подумать, прежде чем сломя голову нестись в эти Пиренеи!
Клаудия стала гнать прочь мрачные мысли, ведь с ее бурным темпераментом она не только быстро приходила в восторг, но с такой же скоростью впадала в уныние. А сейчас ей нельзя было унывать!
Как следует все обдумав, девушка решила, что не стоило ехать в такую даль, чтобы возвращаться домой с пустыми руками. Открыв дверь заклинанием, она наколдовала себе фонарь и стала осторожно продвигаться с ним по дому, надеясь, что ее не подкарауливает ловушка в виде невидимой липкой паутины.
Больше всего на свете Клаудия боялась и ненавидела мохнатых горных пауков с их малюсенькими глазками и острющими зубками. Кроме того, в свое время учительница природоведения поставила ей «двойку» за то, что Клаудия назвала пауков насекомыми.
«Оказывается, пауки не насекомые, потому что у них не столько ног, сколько положено! — Клаудия восприняла это тогда, как гнусную придирку. — Какая разница, сколько у этой мерзкой твари ног — шесть или восемь! Да хоть двенадцать! Привлекательней от этого они не станут!»
Внезапно она заметила подкарауливавшего ее огромного паука. Конечно, Клаудия различила только его тень с длинными тонкими конечностями. Однако не заорала от ужаса и не бросилась наутек. Она все-таки была родом с Сицилии. Стиснув зубы, девушка бросилась на паука и огрела его фонарем.
Паук испуганно вскрикнул.
«Позвольте, но ведь пауки не кричат!»
Направив свет на злополучную тварь, Клаудия как следует присмотрелась и вместо паука обнаружила испуганную девочку с длинными нескладными руками и ногами, казавшимися в темноте паучьими лапами.
— Извиняюсь, — заявила девочке Клаудия. — Я приняла тебя за паука.
Честно говоря, это извинение звучало довольно неубедительно, но, судя по всему, его хватило. Потирая ушибленный фонарем лоб, девочка ослепительно улыбнулась.
Облегченно переведя дух, Клаудия протянула ей руку и помогла подняться с пола.
Не прошло и нескольких минут, как Клаудия с Дацилией подружились. Обеих волновал один и тот же вопрос, — что станет с Анаид?! Не сговариваясь, они приняли бесповоротное решение выручить ее любой ценой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
