ТУР ДЕ КОНСТАНС. Жены камизаров
Кто никогда не знал любви,
Тот не знает, что такое страдание.
Томас («Тристан и Изольда»)
Стояла необыкновенная жара. Были последние дни августа 1704 года, ничто не предвещало изменения в погоде. Засуха длилась долгие месяцы, даже ночи были тяжелыми и душными. А солнце, каждый день появляющееся на небосклоне, прибавляло к страданиям иссушенную от засухи землю, серые от пыли деревья, люди выглядели измученными безжалостными солнечными лучами. В Эг-Морт, заключенной между земляными насыпями и прудами с зацветшей водой, появились первые признаки жажды. А тюрьмы были полны…
В башне Постоянства, толстом донжоне, выступающем вперед, как часовой у стен, пленники братоубийственной войны располагались на разных этажах: мужчины — на первом, женщины — на втором и наиболее непримиримые — на самом верху, где жара переносилась тяжелее всего. Каждый из этих этажей представлял собой большой круглый зал под сводами, где пленники содержались как животные, и больные и здоровые. Для мужчин двери открывались лишь в галереи, а для женщин они, может быть, вообще больше никогда не откроются. Такое положение сложилось из-за того, что тюремщики и пленники молились одному Богу, но по-разному! А прошло уже 10 лет с тех пор, как религиозные войны снова разгорелись.
Все началось в 1685 году, когда король Людовик XIV, получивший плохой совет от набожной маркизы де Ментенон, своей тайной супруги, и от всемогущего Общества Причастия, посчитал, что аннулированием Нантского эдикта он обеспечит свое благополучие. Короля удалось убедить, что давняя привилегия, предоставленная протестантам его прадедом Генрихом IV, теперь неразумна, и он исключительно честным образом решил окончательно объединить своих подданных в католической вере.
Тогда многие гугеноты добровольно покидали Францию и отправлялись в Женеву, в немецкие княжества, в Голландию, в Англию, даже в Америку, оставляя страну ремесел без энергичной и умной буржуазии, дворянства и ценной рабочей силы, потерявшей свою ценость. Это время на долгие века оставило о себе дурную память.
Некоторым, охваченным страхом, пришлось подчиниться, по крайней мере внешне, но назревала тайная буря. Со временем протестантские проповедники начали тайно ходить по деревням, упрекая новообращенных за их трусость, пытаясь снова обратить их в веру Лютера и Кальвина, и часто успешно. Но нигде успех этих людей не был большим, чем в самой неосвоенной, дикой части Лангедока: суровые, густые заросли Севеннов, труднопроходимые, населенные пастухами и мелкими ремесленниками. На протяжении веков эта старая земля, на которой друг за другом расцветали арианство и ересь катаров, оставалась трепещущей, готовой принять все течения мысли, способные принести ей хотя бы иллюзию свободы. Семя Реформы здесь принялось, как сорняк.
При известии об отмене эдикта эта местность, сначала согнувшаяся под бурей, воспряла: 23 июля 1702 г. на мосту Пон де Монвер бандой фанатиков, которых так много развелось в это время, по приказу каких-то дерзких командиров, ушедших в подполье, был убит приходской инспектор, аббат Ландлаз дю Шайля. Здесь постоянно нападали на священников и церкви, жгли и грабили деревни, чьи жители подозревались в связи с католиками. Схватки отличались кровопролитием и жестокостью и с одной, и с другой стороны. Но надо также сказать, что подавлялись эти вспышки мятежа не менее ужасно.
Бунтовщики называли себя камизарами, так как сверху на одежду они надевали белую рубашку, которая служила их отличительным знаком. Итак, они смело выступили против войска под командованием графа де Брогли, затем маршала де Монтревеля, наконец, маршала де Вилляра, которых направил в Версаль противник. Здесь были одержимы ненавистью и дикостью.
Несколько командиров стояло во главе камизаров, но особенно выделялись двое: Жан Кавалье и Пьер Лапорт по прозвищу рыцарь Ролланд. Но хотя первый в прошлом был помощником булочника на Красном хуторе, а второй — стригалем на хуторе Субейран, оба обладали душой странствующих рыцарей. Молодые и страстные, они пылали верой и храбростью. К сожалению, такая доблесть приведет их к драме и к переполненным тюрьмам Эг-Морта, где, помимо других, будут переносить страдания две очень молодые женщины, обессиленные страшным отчаянием. Их звали Катерина и Марта Брингье де Корнели.
К концу августа 1703 г. до Севенн дошла новость, что в долине Визу над Андюзом состоится протестантское богослужение. Ролланд созывал туда всех верующих из окрестностей. В Лассале в то время жил Франсуа Брингье де Корнели, его жена и десять детей — все гугеноты, тайно отрекшиеся. Двум старшим дочерям, Белотте и Луизонде, страстная вера не позволяла вступить в сделку с совестью, и они понемногу обращали своих близких к вере прошлых дней. С радостью они приняли новость о богослужении и решили поехать туда, предупреждая, что препятствовать им в этом совершенно бесполезно.
Отец подчинился, но отказался позволить двум другим дочерям, Катерине и Марте, последовать примеру старших сестер. Они казались ему слишком юными: одна — 20 — ти лет, а другая — 17 — летняя девушка, и потом, в окрестностях были замечены войска микелотов. Это представляло определенную опасность.
Но уже долгое время Катерина и Марта мечтали о рыцаре Ролланде, о котором говорили, что он красивый и храбрый. Идея, что он будет близко, взволновала девушек и, когда они увидели, что сестры покидают дом, чтобы пойти на богослужение, они не могли удержаться: увлекая за собой пожилую служанку Марию, не смевшую им отказать, ночью они бежали из дома, чтобы отправиться в долину Визу.
Находясь у цели, сестры были схвачены микелетами. Но случилось непредвиденное. Крики старой Марии были услышаны, и вскоре солдаты оказались лицом к лицу с двумя мужчинами, напавшими на них со шпагами в руках. Битва длилась недолго. Незнакомцы были молоды, сильны, хорошо обучены. Микелетов оказалось всего лишь шестеро. Сестер Корнели быстро освободили. Тогда они увидели одного из своих спасителей, темноволосого, с правильными чертами лица, немного испорченного оспой. На нем был красный камзол, обшитый золотым галуном, и черные брюки. Его спутник, тоже темноволосый и одетый в простой коричневый шерстяной костюм, казался даже красивее, но выглядел менее элегантно. Первого звали Ролланд, а его друга Майе, и, как в романе, все четверо одновременно влюбились с первого взгляда. Катерина и Ролланд не замечали больше никого кроме друг друга, ровно как и Марта с Мейе.
Ролланд разбил свой лагерь в горах в окрестностях Лассалля, и довольно часто он и Майе под покровом ночи спускались к деревне и проникали в сад своих подруг, чтобы украсть у этой безжалостной войны несколько мгновений счастья. Иногда они встречались на фоне гор, возвышающихся над Салиндранком, и с каждой встречей им было все труднее и труднее расставаться. Но, вопреки ореолу славы, Ролланд и Майе не решались представиться семейству Корнели. Несмотря на свою веру, обитатели замка Лассаль, возможно, не разделили бы любви дочерей к бывшим пастухам. Перед тем как появиться перед ними, надо было сначала завоевать, заслужить побольше лавров, чтобы не было отказа. К сожалению, для камизаров дела начинали принимать дурной оборот.
Потеряв всякую надежду из-за все более упорного сопротивления и нескольких ударов с тыла, Монтревель всю зиму занимался так называемым «великим творчеством», по его приказу десятки деревень в верхних Севеннах были разрушены и стерты с лица земли, а жители угнаны. Это означало голодную смерть. Вскоре в них вселился страх.
В начале 1704 года Жан Кавалье потерпел поражение, потеряв много своих людей у пещер Юзе. А недовольный король отозвал Монтревеля и на его место назначил маршала Вилляра, которому поручил установить мир в Лангедоке. Новоназначенный маршал посчитал, что первым делом нужно попытаться договориться с Жаном Кавалье. Ему это удалось через посредничество одного местного дворянина. Господин д'Эгалье вручил ему чин полковника, и таким образом, без особых трудностей, ему удалось добиться, чтобы Кавалье ушел с поля битвы. Но Ролланд отказался пойти на сговор. Несколько бурных встреч состоялось между ними, но без видимого результата: Ролланд хотел продолжать борьбу, и Майе, конечно же, следовал за ним.
Именно тогда Катерина и Марта решили связать свои судьбы с любимыми. Отныне дни казались им нескончаемо долгими, они больше не хотели расставаться, а обоим юношам не хватило духа отказаться от счастья, которое так нежданно и так естественно предоставлялось им. Они удалились в покинутый владельцами замок Кастельно, где намеревались расположить свою новую штаб-квартиру. Катерине и Марте оставалось лишь присоединиться к ним.
Но девушки обладали настолько правдивыми и благородными душами, что не могли уйти, никому не сказав ни слова. Катерина и Марта объявили своим родителям, что хотят присоединиться к последним командирам мятежников, дабы разделить их судьбу. И Франсуа де Корнели позволил им уйти, с одним условием, что обе пары вскоре обвенчаются… И вот 14 августа 1704 года сестры Корнели присоединились к лагерю камизаров. В тот же вечер в одном из горных гротов при свете факелов состоялось бракосочетание Катерины и Ролланда, Марты и Майе.
