Несколько мгновений весы не шевелились. Затем огромные деревянные плечи заскрипели, Благословенный поднялся вверх, но чаши тут же уравновесились: весы показали, что Моуса по праву носит священный символ Земли.
Эши, наблюдавший за происходящим из внешнего круга, испытал настоящее восхищение. Он всякий раз поражался, когда видел, как вес взрослого мужчины уравновешивается крошечным символом (сейчас это был знак Земли), и в который уж раз он восхитился мудростью древних, создавших этот совершенный механизм. Он подумал о прошлом: ведь Гвиллиам настолько ценил весы, что привез их из Серендаира, спас от гибели во время катастрофы. Одно из замечательных деяний его деда, причинившего людям столько горя.
По-прежнему не открывая глаз, Найлэш Моуса некоторое время постоял неподвижно, словно прислушиваясь к голосам, которые мог различить только он. Потом глаза его открылись, он глубоко вздохнул, сошел с весов, очищенный от грехов самой Землей, и начал готовиться к Взвешиванию. Он взял с чаши весов символ Земли, поцеловал его и надел на шею, после чего дал знак Лазарису положить Кольцо Власти на западную чашу.
— Очень хорошо. Насколько я понимаю, никто не хочет оспорить решение весов… — Он немного подождал, а когда возражений не последовало, продолжал: — Я приглашаю представителей изложить свои точки зрения.
— А если мы вообще против императора? — спросил Трифалиан.
Моуса задумался.
— Каждый выбранный представитель сформулирует перед весами свою точку зрения, какой бы она ни была.
Моуса отвернулся к Лазарису под перешептывание, вызванное его словами, затем вновь обратился к собравшимся:
— Кто представит мнение армии?
Фремус отодвинул стул, встал и медленно оглядел своих противников. Потом он поднялся на помост и вскинул вверх щит со сверкающим в закатных лучах изображением солнца.
— Это щит императорской гвардии, защищавшей трон Сорболда в течение трехсот лет, — холодно проговорил он. — Армия не хочет править Сорболдом, мы намерены оберегать тот путь, который укажут нам весы. — Он закашлялся, а потом вздернул подбородок. — Если весы нас поддержат, то Сорболд останется единым, а император будет избран из числа военных.
Найлэш Моуса жестом предложил положить символ армии на весы. Командующий поцеловал щит и водрузил его на восточную чашу весов. Весы даже не дрогнули. Щит продолжал висеть в воздухе, кольцо оказалось заметно тяжелее.
— Ваше предложение не получило одобрения, — объявил Моуса, когда Фремус забирал щит. — Кто следующий?
— Я… мы будем следующими, — громко провозгласил Трифалиан.
Он решительно поднялся на помост, не обращая внимания на поднявшийся шум.
— Какой символ вы выбрали? — спросил Моуса. Трифалиан поднял большую медную печать.
— Эту печать мой дед получил от императрицы для скрепления торговых договоров, — ответил он. — Она символизирует автономию, которую императрица предоставила городам-государствам. Мы предлагаем разделить Сорболд на графства. Если весы одобрят нашу идею, империя прекратит свое существование и девять крупнейших городов получат независимость — вместе они составляют более трех четвертей территории и населения Сорболда. Оставшиеся восемнадцать после переговоров будут поглощены девятью.
Моуса кивнул и вновь указал на восточную чашу. Трифалиан медленно подошел к весам, опустился на колени и положил тяжелую печать на середину чаши, однако печать тут же откатилась к краю. Трифалиан попытался ее подхватить, упал на живот, и печать с глухим звуком рухнула ему на пальцы, отчего многие поморщились.
— Быть может, императрица благоволила к вам, Трифалиан, но весы вас не любят! — дерзко прокричал один из восемнадцати графов под смех своих единомышленников.
— Тише! — прогремел голос Найлэша Моусы, и собравшиеся замерли, услышав сталь в голосе Благословенного: все знали, насколько редко он теряет самообладание. — Вы оскорбляете весы.
Он успокаивающе положил руку на плечо графа Келтара, который вскочил на ноги, свирепо глядя на графов небольших городов, и подождал, пока Трифалиан вновь займет свое место.
— Кто следующий?
После некоторого замешательства встал Ивар.
— Ладно, — недовольно проговорил он. — Мы будем следующими.
Пока Ивар шел к помосту, зрители вновь начали перешептываться. Найлэш Моуса грозно посмотрел на графов, заставив их замолчать.
Ивар показал всем золотую монету Сорболда, с одной стороны на ней было изображение императрицы, а с другой меч и солнце. Монета была крупнее и тяжелее золотой кроны Роланда.
— Эта простая монета — символ коммерции Сорболда, — заговорил Ивар, и его зычный голос разнесся по всей площади. — Она символизирует богатство и могущество торговли, флот, рудники, производство тканей, знаменитых по всему миру. И хотя мы не хотим править империей, она должна остаться единой. Люди, которые перевозят товары по морю и земле, которые ведут торговлю, есть кровь и сила Сорболда. Я выступаю от их имени.
И он небрежно бросил монету на чашу.
Весы медленно накренились, задев помост.
Затем чаша с монетой поднялась в чернильное небо и пришла в равновесие с Кольцом Власти.
Ивар отступил назад, словно на него налетел горячий ветер пустыни. Он бросил быстрый взгляд на Талквиста, который был поражен не меньше его, а потом на Благословенного. Тот мрачно кивнул и велел:
— Заберите монету с весов. Ивар поспешно повиновался.
— Должно быть, это какая-то ошибка, — прошептал Тристан Стюард, повторив мысли множества других гостей. — Неужели новый император будет из купцов?
Эши жестом заставил его замолчать.
— Почему бы и нет? — зашептал он в ответ. — Тебе хорошо известны обязанности правителя. Большую часть времени он тратит на обсуждение торговых договоров и налогов. А купцы именно этим живут. — Он глубоко вздохнул, размышляя о словах Риала относительно работорговли. — Возможно, если весы будут их контролировать, они прекратят торговать людьми, чтобы не вызвать гнева Темных Земель.
Благословенный поднял руку, призывая совет к тишине.
— Мы снова взвесим символ торговли, чтобы ни у кого не осталось сомнений, — заявил он. — Ивар, еще раз положите монету на чашу.
Глава восточных гильдий молча повиновался Благословенному. И вновь весы подняли монету ввысь, а потом медленно опустили вниз, установив равновесие с Кольцом Власти.
— Взвешивание произведено, чаши пришли в равновесие! — громко провозгласил Найлэш Моуса, не в силах скрыть возбуждение.
Довольно долго на площади царила тишина. Затем раздались оглушительные аплодисменты. Ивар посмотрел на своего соратника, но тот лишь пожал плечами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
