Петерс сидела в кресле, Альберт пристроился на его подлокотнике. Карел прошел под их пристальными взглядами и сел на край дивана, не зная, с чего начать разговор. Да и вообще не очень понимая, о чем сейчас говорить.
– Когда я пришел в Гор, там никого не было, а в доме стоял такой запах, что я подумал…
– Я ушел из Гора, когда умерла Марта, – спокойно ответил Альберт, и его повзрослевшее лицо ни капли не изменилось.
Карела это покоробило, но толком ответить не вышло. Он только промямлил что-то невнятное:
– Я не сразу в Завод пошел…
– Я знаю, – прервал его Альберт. – Йохан, когда тебя искал, все выяснил. Мы думали, ты сразу сюда подался, а ты еще куда-то на два года пропал.
– Мне, наверное, столько нужно тебе рассказать…
– Знаешь, мне не очень интересно.
Альберт сжал плечи Петерс, не участвующей в беседе, и резко провел до локтей вниз. Девушка вздрогнула и подняла на него голову.
– Придумай нам чего-нибудь выпить.
Петерс кивнула, поднялась и медленно ушла на кухню.
– Мне больше интересно, почему ты нас бросил, когда мы остались без отца и Юнги. Сбежал?
Карел некоторое время помолчал, потом кивнул на дверь:
– Ты станешь отцом? Это здорово.
Альберт перевел взгляд на темный проем коридора и очень медленно, будто осторожно, поднял и опустил плечи.
– Это не мой ребенок, – прозвучало это так, будто Альберт очень обижен, но давно с этим смирился.
– Ты согласен принять чужого ребенка? – удивился Карел. – Ты, оказывается, сильно повзрослел.
Альберт сел в кресло, закинув ногу на ногу.
– В этом возрасте дети растут очень быстро, знаешь ли. Хотя откуда тебе знать, у тебя же нет ребенка.
– Почему нет? – вяло отозвался Карел, глядя на Петерс, которая принесла две кружки и поставила их на стол. – У меня есть сын. В честь отца назвали.
– А, просто отлично, – Альберт неприятно усмехнулся, кивая Петерс.
Та улыбнулась и вышла.
– И его ты тоже бросил, как и нас. Правильно?
Карел оперся на колени, устроив на кулаках подбородок.
Конечно, Альберт был совершено прав, и они оба это понимали. Вот только Карел никогда об этом задумывался: ни в Горе, ни в Заводе он не видел причин остаться. Незаменимых людей еще пока не придумали, и, как ни странно, умнее всего об этом сказал Йохан: и до меня был Мастер, и после меня будет еще ни один. А уж он-то наверняка считал себя самым важным человеком в пределах этих стен и еще, наверное, дальше.
– Ты справился. У тебя нет причин на меня обижаться.
На несколько мгновений Карелу показалось, что Альберт сейчас выгонит его из своей квартиры. Но младший брат только глубоко вздохнул, потер глаза и кивнул.
– В самом деле. У меня есть жена, будет ребенок, дом. Наверное, это лучшее, чего я мог добиться. Но вот только я не хотел, чтобы меня кто-то опекал. А все это, – он обвел рукой комнату, морщась. – это все не наше. Это его. Нашего здесь ничего нет.
Карел открыл было рот, чтобы поспорить, но Альберт остановил его движением руки и продолжил:
– Во всем Заводе нет ничего нашего, моего, твоего или чьего-либо. Все принадлежит Мастеру, ну, а поскольку Мастер меняется, все принадлежит Заводу. И наши жизни в том числе.
– Отвратительно, – подвел итог Карел, понимая, что чувствует себя неуютно в обществе брата, оказавшегося живым и, что самое странное, таким взрослым.
– Да нет, знаешь, со временем к этой мысли привыкаешь.
Альберт сгреб со стола кружку и влил в себя практически половину ее содержимого. Судя по всему, там было что-то негорячее, но Карел не спешил брать свою.
– Когда проходит юношеское стремление быть лучше всех, понимаешь, что Завод стоит над нами всеми. И он решает, кто живет с красавицами, а кто… – Альберт недобро усмехнулся, – а кому достается абы кто. Да еще и с подарочком.
– А она об этом знает? О том, что ты о ней думаешь?
Альберт задумчиво смотрел в дверной проем, будто надеялся просмотреть всю квартиру со своего места.
– Конечно, знает. Сейчас уже ничего, а вот год назад мы так скандалили, что соседи жаловались Мастеру. Мастер приезжал, грозил пальцем и уезжал. Ну, и обещал за сестру оторвать мне все, что можно. Не думаю, что он сильно переживает за нее, как-то он не очень сильно волновался, когда Маркес… Мастер с ним, с Маркесом. Думаю, Йохану плевать. Но добрый Мастер хотя бы раз в два года обязан отвечать на заявления заводчан, иначе какой он после этого Мастер? А раз он здесь живет, то проще, конечно, настучать по головам нам, чтобы мы не мешали жить приличным людям.
Карел, не удержавшись, посмотрел на часы. Ему казалось, что уже очень поздно, а на самом деле на Мастерской только что закончился рабочий день.
– Ты работаешь?
– Сейчас нет, – Альберт неодобрительно покачал головой. – Сейчас я жду ребенка, ухаживаю за сестрой Мастера и по совместительству своей женой, а еще у меня есть кошка. Это Муха.
– Кошка Лиа?
Альберт помотал головой.
– Нет, это другая, но очень похожая. Помоложе только. Первую Муху я притащил с собой сюда, но как только вошел, она дала деру. Не думаю, что она еще жива.
Карел некоторое время молчал, думая о хозяевах кошки. Интересно, почему Лиа с Дааном ее оставили – Джои ведь так любил свою Муху.
О Джои Карел какое-то время не думал и успел успокоиться, но слова Альберта напомнили о нем. Йохан об этом, безусловно, знает. А сказал ли он Альберту? Мастер их поймет, какие между ними отношения, как-никак, они теперь родственники.
– Ты знаешь эту историю? – невнятно поинтересовался Карел.
Кажется, Альберт немного остыл и был готов его слушать. Хотя сам, наверное, мог рассказать куда больше.
– Ты про Джои? Йохан упоминал как-то вскользь, и я один раз видел Лиа, но издалека. Она куда-то спешила, и я не стал догонять.
Карел осторожно взял кружку, поднес ее к лицу и осторожно вдохнул запах: если это чай, то с каким-то горьковатым запахом. На вкус было немного остро, но Карел и сам не заметил, как выпил практически все. Альберт задумчиво наблюдал за ним и, похоже, не хотел ничего говорить. Да и вообще, судя по всему, брату он был рад меньше, чем полагалось.
– Что случилось с Гором? – Карел откашлялся, в горле сильно першило. – С Мартой? Как вы все оказались здесь?
Альберт упрямо сжал губы, как будто захотел прямо сейчас его выгнать и никогда больше не видеть, но, видимо, рассмотрел что-то на лице брата и обмяк.
– Послушай, ты только не думай, что все рухнуло из-за того, что тебя не было. Без тебя было трудно, с тобой было бы не легче.
Карел сглотнул. Ему захотелось сказать, что он вовсе так не думает, и это было бы слишком эгоистично, но он решил не перебивать Альберта. С него станется вообще перестать рассказывать. Вместо этого Карел поставил кружку на край стола и откинулся на спинку кресла, показывая, что внимательно слушает. Альберт очень любил, когда его слушали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
