Мариэтта посмотрела на меня в некотором удивлении.
— Ты чего?
Я встрепенулся.
— Я? Ничего.
— Очень уж задумчивый, — уличила она. — Под интеллигента косишь? Коси-коси, но я все равно раскопаю, почему вокруг тебя одни трупы и куда ты их деваешь. И вообще… Как себя чувствуешь?
Я поколебался, говорить или не говорить, но смотрит требовательно и с тревогой, я бы даже сказал, если бы охамел еще сильнее, что тревожится за меня…
— Вштыривает, — признался я.
Она радостно напряглась.
— Наркота?
— Все на свете наркота, — сообщил я. — Есть зависимые от кофе и даже от покупки сумочек. Это ноотропил в своем классе. Точнее, рацетам.
— Что такое ноотропил, — прервала она, — знаю, еще в школе им пользовалась, еще фенотропилом, а в институте подсела на пицетарм, еле слезла, хотя вроде бы у него нет привыкания…
— У всех есть, — сообщил я, — даже у пирожных. Все мы пользуемся акселераторами когнитивности. Это тоже акселератор… нового типа. Достаточно мощный. Усиливает кровоток в мозг, но без риска инсульта, как мне кажется…
Она сказала со злостью:
— Ты дурак! Так рисковать…
— Вся жизнь — риск, — сообщил я. — Но, насколько понимаю, вообще-то фигня какая-то… Он же мощно стимулирует окислительно-восстановительные процессы в мозгу, вообще усиливает энергетический потенциал всего организма!.. Да-да, всего. За счет ускорения оборота АТФ и повышения активности аденилатциклоазы и ингибирования нуклеотитфосфатазы. Ткани мозга становятся устойчивыми к гипоксии и всяким разным токсическим, как говорят в полиции, воздействиям… Так говорят?
Она прошипела:
— Ничего не поняла!.. А по-человечески?
— Усиливает синтез ядерной РНК в мозге, — пояснил я. — Ядерной — это не совсем атомной… а как бы сказать подоступнее для полиции, раньше пушки стреляли ядрами, белка жрала ядра «чистый изумруд», а еще ядра бывают…
Она ожгла меня взглядом, словно ударила хлыстом.
— Не хами. Знаю, где еще бывают. Если вещь такая хорошая, почему не продают как стимулятор для работы мозга?
— Не знаю, — признался я. — Не полицейский, увы, а вежливый культурный эстет. Я всем верю, кроме крокодилов и женщин. Хотя насчет крокодилов, думаю, я чересчур, строит пересмотреть отношение…
Она промолчала, но не потому, что не в состоянии ответить, у женщин всегда есть что сказать, даже когда нечего, просто отстраненно смотрит вдаль бессмысленными глазами и шевелит губами, будто выбирает сумочку в супермаркете.
Я ждал, наконец сказала с досадой:
— Ничего не нашла. Ты уверен, что препарат хорош?
— Дико хорош, — признался я. — Мой мозг, не представляешь, стал как у разумного динозавра! Вспомнил даже первый год в колыбели, все задачки, что решал в школе, как на школьной перемене с подружкой курили под лестницей, там нас завуч и застал, хорошо, хоть одеться успели…
— Не продолжай, — прервала она ледяным голосом. — Бесстыдник! Значит, все-таки работает как ноотроп? А что насчет продления жизни?
— А как проверить? — спросил я. — Дрозофилы — это дрозофилы. Что смотришь?.. «Филы» здесь в другом значении.
— Каком? — спросила она. — Как зоофилы? Или некрофилы?
— Еще скажи, — сказал я оскорбленно, — геронтофилы!
— Я знаю, — отрезала она, — что такое дрозофилы! Это такие лягушки, на которых мы в школе проводили опыты по физике. Значит, они продают препарат, который клинически не проверен?
— За это вряд ли сумеешь привлечь, — напомнил я. — Все БАДы хоть и продаются как улучшающие что-то там, но это лишь наша уверенность, а не доказанность. Хотите — покупайте, не хотите — не покупайте. Никто же не заставляет лезть на Эверест, замерзать там, гибнуть под лавинами? У нас свобода!
На ночь есть вредно, но все равно поужинали, хотя время было ближе к завтраку, тут же рухнули в постель. Несмотря на угрозы, она спала крепко и счастливо, одеяло не стаскивала и не лягалась, очень уютно свернулась в комок и устроилась в моих руках, как налопавшийся щенок.
Я долго лежал в блаженном оцепенении, страшась сдвинуться, чтобы не разбудить, очень уж сладко сопит, щеки стали розовыми, губы покраснели и вздулись, словно на что-то обиделась, но мордочка очень довольная.
Заснул я не сразу, а пробудился от звяканья посуды на кухне.
— Завтрак готовишь? — спросил я изумленно.
— Это наш Яшка стучит пустой мисочкой, — крикнула она. — Чем-то недоволен.
— Может, тем, — предположил я, — что пустая?
— Скажите пожалуйста, — изумилась она, — он что, каждый день у тебя ест?
— А может и два раза, — сообщил я. — И три. Даже четыре… Думаю, он вообще может жрать с утра до ночи, а ночью тоже… Чем так вкусно пахнет?
— Это я какую-то подливу разлила, — сообщила она. — Стояла у тебя где попало. Кто так ставит, кто так ставит?.. Ничего, Яшка все слизал.
— Ты что? — спросил я в испуге. — Он мог бы отравиться! Сама не могла слизать?
— Под стол затекло, — сообщила она. — И под кровать. Смотри не поскользнись… А то прилипнешь…
— Так он же слизал?
— Ну а вдруг…
Я утопал в ванную, оттуда крикнул:
— Анализы еще не пришли?
— Через десять минут будут готовы, — сообщила она. — Как раз закончишь там трудиться. Глазки только побереги, чтоб не лопнули.
— Нет уж, — возразил я, — сперва поем.
Завтрак она изготовила в самом деле восхитительный, вот уж не думал, что десантница что-то может еще, кроме швыряния ножей и ударов ногой в пах.
— Прекрасно, — одобрил я. — Ты вообще-то… женщина!
— Только сейчас заметил? — поинтересовалась она. — Внимательный, как все мужчины.
— Конечно, внимательный, — подтвердил я. — Только Яшки не вижу.
— Налопался и убежал, — ответила она и добавила язвительно:
—Как все мужчины. Кофе с сахаром?
— А что, — изумился я, — бывает и без сахара? Без сахара это не кофе! И покрепче. Если сумеешь.
— Я все умею, — похвалилась она. — Мог бы и заметить, внимательный ты наш с Яшкой… Оп, есть сигнал! Анализы готовы. Сперва кофе?
— Одно другому не мешает, — сообщил я. — Давай все. И гренки с сыром. Потолще.
Глава 12
После завтрака она, как ни жаждала ухватить распечатку с анализами, но, чтобы уесть меня и досадить, демонстративно пошла мыть посуду, а я погрузился в дебри химических формул, в которых ни уха ни рыла, но зато могу постоянно сверяться в Инете, в первую очередь с теми, кто занимается аналогичными разработками.
Я торопился, но не успел, она посуду помыла раньше, если, конечно, помыла, моя посудомоечная машина все делает сама и не любит, когда у нее перехватывают работу, это оскорбительно, ибо по меньшей мере это проявление недоверия к машинному интеллекту.
