Ему надо помнить, что он на публике. Он должен смотреть на сцену и думать о том, что там происходит. Он должен смотреть на женщину Уильяма. Это очень приятно. Очень легко смотреть, прекрасная артистка. Красавица. Маленькая и женственная. Очаровательная. Счастливый парень этот Уильям.
Он взглянул на кислое лицо королевы, сидевшей позади него. Почему это им можно любить красивых женщин, а он должен был хранить верность Шарлотте?
Спектакль окончился. Прелестная миссис Джордан раскланивалась перед публикой. Она очень мило приветствовала королевскую ложу. Король улыбался, кланялся и аплодировал; зрители приветствовали короля: они любили его за то, что ему нравилась их миссис Джордан. Королева аплодировала небрежно. Но все равно это был успех.
— Король считает вас замечательной актрисой, — сказал Уильям Дороти. — Он был в восторге. Король мне сказал: «Красивая женщина, очаровательное создание», и я ему ответил: — Самая лучшая в мире, сэр.
Да, это был триумф.
«Любовью за любовь» прошла с таким же успехом, а через месяц предстояло показать королевской семье «Будет — не будет?».
Утром в день спектакля в Гайд-парке произошел очень неприятный эпизод. Король присутствовал на смотре гвардейского батальона, когда в одного из зрителей, стоявшего рядом с ним, попала пуля. Убедившись в том, что человек этот не убит, а только ранен, и отдав распоряжения позаботиться о нем, король продолжил смотр. Не вызывало сомнений, что стреляли в короля и что стрелял один из солдат, но не было возможности определить, кто именно. Спокойствие и храбрость короля, казалось, позволяли забыть этот эпизод, но было совершенно ясно, что эта пуля предназначалась ему.
В тот вечер театр был полон. Люди могли смеяться над фермером Георгом, над пуговичником, но он оставался королем, и это придавало случившемуся с ним определенную значительность. И то, что утром он чудом избежал покушения, заставляло людей вечером с еще большим интересом рассматривать его. Шеридан потирал руки, улыбался и повторял, что это, «так называемое покушение», как нельзя более соответствует его попыткам улучшить положение театра.
Дороти играла в пьесе Ипполита, и это была одна из тех вещей, которые благодаря ее исполнению стали очень популярны. Она все еще очень привлекательно выглядела в мужском костюме, несмотря на то, что за последнее время заметно пополнела; во время спектакля она не могла не сожалеть, что король не видел ее в этой роли тогда, когда она только начинала ее играть.
Появившаяся полнота ничуть не беспокоила Дороти, она успокаивала себя тем, что если и не выглядит безупречно в мужском костюме, как раньше, то это с лихвой окупается блеском исполнения роли.
Король, королева и четыре принцессы появились в фойе. Шеридан приветствовал их, кланялся, улыбался и бормотал что-то о том, что всей труппе оказана большая честь. Король пристально смотрел на Шеридана, лицо его при этом было краснее, чем обычно, глаза, казалось, были готовы выскочить из орбит. Королева принимала приветствия Шеридана очень сдержанно, без улыбки. Она не любила его не потому, что он дурно влиял на Георга и привел его к падению: она не сомневалась, что для того, чтобы испортить Георга, не потребовалось очень сильное влияние. Георг сам мог выбрать этот путь, и если бы рядом не было Шеридана, непременно нашелся бы другой учитель. Она не любила Шеридана, этого умного джентльмена, потому, что за ним утвердилась слава самого знаменитого острослова Лондона. Четыре принцессы не сводили с него глаз. Остроумный автор «Школы злословия», человек, постоянно создающий собственные скандалы, неверный муж и сверх всего — друг и наперсник их брата Георга, несравненного принца Уэльского, — кто заслуживал большего восхищения, чем сам мистер Шеридан?
— Если Ваши Величества позволят мне проводить Вас в королевскую ложу...
— Идите вперед, — ответил король.
Когда Шеридан открыл дверь ложи, поклонился и отошел в сторону, пропуская семейство вперед, в театре поднялся шум. Король, которого всегда трогали проявления людской симпатии, подошел к барьеру ложи и, стоя около него, приветствовал зрителей поклонами и улыбками.
В этот момент какой-то мужчина поднялся со своего места и направил пистолет прямо на короля. Раздались крики «Остановите его!», и в тот же момент прозвучал выстрел. Принцессы закричали, публика в зале повскакала со своих мест, стрелявшего схватили несколько человек — кто-то из зрителей и оркестра. Все столпились вокруг него. Король стоял в своей ложе.
— Я невредим, — сказал он.
Но публика успокоилась только после того, как стрелявшего увели, и на сцене появилась миссис Джордан.
— Ваши Величества, — сказала она, подняв руку и прося тишины. — Леди и джентльмены, человек, который стрелял, пойман, и его уже увели. Больше нечего бояться.
Королева сказала мужу:
— Может быть, нам лучше уехать?
— Глупости, — ответил король. — Мы приехали посмотреть спектакль, и мы останемся его смотреть.
Миссис Джордан, стоя у рампы и глядя на королевскую ложу, ждала, что ей сделают знак начать спектакль. Король поклонился в ответ на ее улыбку. Она ответила поклоном и крикнула:
— Ваши Величества, Ваши Королевские Высочества, леди и джентльмены, сейчас для вашего удовольствия мы сыграем пьесу «Будет — не будет?».
Это был один из тех вечеров, которые не забываются. Все были восхищены хладнокровием и выдержкой короля, после этого происшествия он даже выглядел моложе и бодрее. В подобных ситуациях он сохранял полное самообладание, ибо знал, как действовать. Ему никогда нельзя было отказать в храбрости, он боялся только государственных дел.
Дороти играла так хорошо, как только могла. Она полностью овладела зрительным залом, что было нелегко после случившегося, ибо всем хотелось поговорить о стрелявшем — кто он, близко ли успел подойти к королю, почему стрелял. Все это казалось более интересным, чем интрига и герои пьесы.
Герцог Кларенс уже ждал Дороти за кулисами, когда она появилась там во время антракта.
— Его зовут Джон Хадфилд, — сказал он. — Похоже, это один из тех сумасшедших, которые время от времени решают, что пора убить короля.
— Его Величество великолепен, — ответила Дороти взволнованно. — Сегодня я ни на минуту не забывала, что действительно играю перед королем.
Шеридан решил, что подобное событие в театре не может и не должно пройти незамеченным. После окончания спектакля, когда занавес опустился, он вышел на сцену и сказал, как все счастливы, что король не пострадал во время этого ужасного покушения. Никто не должен волноваться. Стрелявший задержан. Театру повезло, что его посетила королевская чета, и то, что должно было закончиться трагически, благополучно закончилось к общей радости. Храбрость Его Величества — пример для всех, и чтобы выразить свой восторг, он предлагает всем присутствующим подняться и исполнить национальный гимн, к которому он только что написал дополнительный куплет. Чтобы все могли петь, текст будет передан по рядам.
