облегчение.
— Объясни сначала, зачем тебе понадобилось… — рыцарь не нашел подходящего слова и просто щелкнул пальцами. — Ведь ты не хотела меня убивать? Я не делал тебе зла, мстить мне не за что, а любовью со мной ты уже занималась. Значит, у тебя есть дело ко мне. Так, может, стоило бы начать со светского визита?
— Я собиралась, — спокойно сказала женщина, — но сначала захотела посмотреть на тебя поближе. Тут подвернулась эта девка, а твой слуга отвлекся. Не могла же я упустить такой случай? И я не хотела причинить тебе вред — просто немножко попугала бы, а потом взяла бы клятву маной, что ты исполнишь то, о чем я попрошу. Теперь придется торговаться, а я этого не люблю. Мы, жены, — собственницы, мы не любим делиться даже малостью… Кстати, я стою и хочу сесть. И, между прочим, Мельниковой дочке ты не предложил ни кусочка свинины.
— Да, бедная девочка. Кстати, что ты с ней сделала?
— Убила, присвоила внешность, девственность и частичку силы. Тело испепелила. Что еще я могла с ней сделать?
— В самом деле. А я отпустил паренька, который пытался убить меня, защищая ее честь.
— Никогда не пойму мужчин, — вздохнула колдунья. — Ты ведь сам направил его на путь. Не боишься, что он когда-нибудь встанет на твоем пути?
— Все возможно, — пожал плечами рыцарь. — А вот мне непонятно, почему вы, жены, так ненавидите друг друга. Вы давно захватили бы мир, если бы действовали сообща.
— Вам, мужам, не понять, — женщина поправила волосы. — Мест силы мало, и чем дольше ты ищешь свое, тем меньше у тебя остается маны. Поэтому на каждое известное место много претенденток. Моя пещера — лакомый кусочек, там очень много силы. Чем старше я становлюсь, тем реже покидаю свой дом. Всегда может появиться какая-нибудь соплюшка с сильной маной, которой повезет. Соплюшкам иногда везет.
— Личный опыт? — поинтересовался Певец. — Ты ведь не первая хозяйка пещеры?
Женщина промолчала, только складка у губ стала резче.
— Ладно, — Певец понял, что больше ничего не добьется. — Насчет еды — кажется, в горнице что-то осталось. Ты сможешь приготовить завтрак по своему вкусу… если у тебя осталась мана после того колдовства.
— Найдется немного, — в глазах ведьмы пробежали искорки, — но если ты позволишь мне распоряжаться твоими слугами, будет гораздо лучше. Тебе ведь не жалко такой малости?
— Договорились, — усмехнулся рыцарь и принялся одеваться.
Когда он вышел в горницу, на столе дымились куски вчерашней поросятины, заботливо разложенные по тарелкам. Пивной кувшин обернулся стеклянным графином с красным вином, а деревянные чашки были превращены в бокалы. Откуда-то появилась зелень и две чистые тарелки. Огненный волк, сидя на полу, тщательно вылизывал длинный нож, зажав его между передними лапами.
На волшебнице был темно-коричневый халат с широким поясом, завязанным под грудью. Волосы были искусно забраны в сложную прическу. Над головой ведьмы колыхалось облачко: дух воздуха поправлял выбившиеся волоски.
— Недурно, — рыцарь сел и взял рукой кусок свинины. Ведьма посмотрела на него с немым укором и вытащила из-за пояса нож и какую-то палочку с двумя зубцами.
— У меня достаточно маны, чтобы держать руки и тело чистыми, — усмехнулся Певец и отправил кусок поросятины в рот.
Женщина аккуратно отрезала ножом кусочек, насадила его на палочку и макнула в чашку с солью и тертой травой.
Мясо было нежным, вино — терпким и вкусным, так что после трапезы Певец слегка расслабился.
— И что же ты хотела мне предложить? — сказал он, откинувшись и опустив руки. Водяной дух поплыл между пальцев, смывая грязь.
— Начну сначала, — сказала ведьма. — Когда я узнала, что к моим пещерам приближается муж, ищущий следы своего отца, я подумала, что ты — тот, кто мне нужен. Когда я посмотрела на тебя, то убедилась в этом. Ты похож на него даже рисунком ауры.
— Так ты знала моего отца? — рыцарь подался вперед.
— Подожди, — женщина загородилась ладонью. — Сначала поклянись маной, что выслушаешь меня до конца и не попытаешься причинить мне вреда.
Рыцарь молча сплел пальцы, вспыхнуло и опало зеленое пламя.
— Что ж, — ведьма опустила голову. — Когда-то путь твоего отца прошел возле моей пещеры. Мне он понравился, и я сделала с ним то же, что пыталась сделать с тобой. Только он не смог освободиться. Ему пришлось поклясться маной, что он останется со мной, пока я не захочу его отпустить. Сперва я думала, что просто развлекусь с ним, пока он мне не надоест. Но он оказался слишком хорош — и как муж, и как мужчина. Я полюбила его и оставила себе. Мы, женщины, — собственницы, мы всегда хотим обладать тем, что нам нравится. Даже тем, что нельзя удержать в плену.
— Ты пленила его, он сошел с пути и стал терять ману, — это был не вопрос.
— Да. Через семь лет он потерял почти все.
Скрипнула дверь, и в щели показалась испуганная и любопытная рожа деревенского старосты. Увидев высокого господина, беседующего с женщиной, одетой не по-местному, он выпучил глаза.
Женщина улыбнулась и щелчком пальцев послала в его сторону длинную искру, она вонзилась мужику в глаз, и тот с воем покатился с крыльца. Певец усмехнулся, взглядом закрыл дверь на засов и на всякий случай запечатал коротким заклятьем.
Ведьма ждала, пока он закончит.
— Семь лет, — наконец сказал рыцарь, осторожно беря бокал за тонкий стеклянный стебелек. — Это много.
— Он был очень силен. А я его очень любила. Старалась делать для него все, что он захочет. Представь себе, я даже водила к нему баб, когда ему надоедала я. В конце концов он захотел от меня ребенка — я пошла и на это.
— Мой единокровник? — заинтересовался Певец. — Вряд ли ты стала бы рожать девочку. Ведь она может вырасти в сильную ведьму и захотеть отнять у тебя пещеру, так?
Ведьма потупила взгляд.
— Я не увидела вовремя пол ребенка, — сказала она виноватым голосом, — а когда все стало ясно, твой отец запретил мне убивать плод… и я послушалась. Кажется, тогда он уже думал о побеге.
— Он убежал? — не понял Певец. — Ты говорила, он поклялся маной, что останется, пока ты не захочешь его отпустить. Теперь он навеки лишился силы и все пути для него закрыты.
— Да, но… Он бежал не один — с новорожденной. А от дочери я, честно говоря, рада была избавиться. Я хотела его вернуть и не хотела, чтобы он возвращался с ней. Поэтому клятва связала его, но не полностью. У него сохранились остатки силы и возможность вернуться на путь.
— Но почему ты его
