это дело рук Илвы? Зачем ей это?
― Очевидно, это она. ― Я согнулась пополам, пытаясь совладать с иррациональным приступом ярости, который требовал отправиться обратно в лагерь в поисках крови. ― Она вёльва. Она умеет использовать руны. Мы знаем, что она хочет избавиться от тебя, чтобы Лейф мог стать наследником.
Бьорн молчал.
У меня заныло в груди, потому что если он мне не верит, то не поверит никто.
― Ты думаешь, я лгу?
― Я так не думаю. ― Его взгляд остановился на обугленных остатках рун, затем он уставился в небо, поискал глазами облака, после чего снова посмотрел на меня. ― Но мне трудно поверить, что Илва стала бы рисковать своим народом только ради того, чтобы избавиться от меня.
― Матери готовы на все ради своих сыновей, ― ответила я, чувствуя, как в груди поднимается чувство вины, когда Бьорн вздрогнул. ― Она хочет, чтобы Лейф однажды стал конунгом, а ты этому мешаешь.
Бьорн отвел взгляд, его челюсть напряглась.
― Возможно, так и есть. Но мой отец доверяет ей и не поверит твоим обвинениям. Лучше нам вернуться в лагерь и рассказать ему о том, что ты увидела в рунах. Он сам сделает выводы на основании того, что мы ему расскажем.
Мы.
У меня свело желудок, потому что рассказать Снорри что-либо означало признаться, что я была в лесу с Бьорном. И тогда возникнет вопрос, что мы тут делали, тем более что Бодил велел мне не уходить.
― Я сама ему скажу. Ты ничего не видел, так что не стоит тебя впутывать.
Повернувшись, я направилась по руслу ручья в узкий овраг, который, как я знала, приведет меня обратно к фьорду.
― Почему ты избегаешь меня?
Слова Бьорна эхом пронеслись между каменными стенами оврага, заставив меня замереть на месте.
― Я не избегаю тебя. Почему ты так решил?
― Потому что ты в ужасе бежишь от каждой нашей встречи с тех пор, как мы покинули Фьяллтиндр.
― Ты сбежал от нашего разговора у костра прошлой ночью, ― заметила я, хотя это было слабым ходом, учитывая, что я действительно избегала его.
Я услышала плеск воды, когда он спустился по ручью, не позаботившись о том, чтобы остаться сухим, и остановился позади меня. Несмотря на страх быть обнаруженными, от которого у меня вспотели ладони и заныло в животе, находиться так близко к Бьорну было упоительно. Каждый вдох наполнял мой нос ароматом хвои и соли фьордов, а тепло, исходившее от него, заставляло меня прижиматься еще ближе.
― Бодил считает, что раз она в союзе с моим отцом, то может знать о делах клана, ― сказал он. ― Так что это от нее я ушел, а не от тебя. Чем ты оправдаешься?
Что я хочу потерять себя в твоих объятиях и боюсь, что все об этом узнают. Я сглотнула комок в горле.
― Я была занята тренировками.
― С Бодил. ― Его голос был ровным.
― Да, с Бодил и ее воительницами. ― Почему я не могу посмотреть на него? Почему я не могу встретить его взгляд? ― И что из этого?
Бьорн открыл рот, но вместо того, чтобы позволить ему говорить, я перебила:
― Ты ясно дал понять, что эта роль тебе не по душе. Ты недвусмысленно отрицал, что наши судьбы переплетены.
― Фрейя…
― Даже если бы ты считала иначе, Бодил ― лучший учитель. ― Я вспотела, голос звучал так тихо, что мне стало противно. ― Ты полагаешься на размер и силу, когда сражаешься, но я маленькая, слабая и…
― Ты не слабая.
Мои щеки покраснели.
― Ну, может, и нет. Но я слабее большинства мужчин, а это значит, что я не могу сражаться как мужчина. Я хочу научиться делать это как женщина.
Молчание.
Кусая щеку, я ждала, когда Бьорн заговорит, и предвкушение того, что он скажет, было чистейшей формой страдания. Я потела от волнения, и даже если он не мог видеть этого под моим плащом, то наверняка чувствовал запах, и все, чего мне хотелось, ― это прыгнуть в более глубокое течение ручья и позволить ему унести меня.
Вместо этого я заставила себя обернуться.
Вместо того чтобы хмуриться, Бьорн выглядел задумчивым. Когда наши глаза встретились, он кивнул.
― Ты имеешь на это право. Бодил научит тебя лучше, чем это мог бы сделать мужчина. ― Но затем он наклонил голову, его глаза прищурились. ― Но это не объясняет, почему ты отказываешься даже смотреть на меня.
Мое сердце замерло, затем забилось быстрее, и я тяжело сглотнула. Оправдания застряли у меня на языке как колючки, слова, которые ему придется принять, даже если он не до конца в них поверит.
Но я не хотела лгать. Только не ему.
Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, я сказала:
― Я избегала тебя из-за того, что произошло между нами в Фьяллтиндре.
Бьорн расстроенно вздохнул.
― Мы сделали то, что должны были сделать, чтобы люди Харальда не схватили тебя, Фрейя. Даже мой отец не осудил бы нас.
― Тогда почему никто из нас не сказал ему?
― Потому что в этом не было необходимости! ― Бьорн вскинул руки, отводя взгляд. ― Это ничего не значило.
Я вздрогнула, а потом попыталась скрыть это, переступив с ноги на ногу. Напрасные усилия, потому что глаза Бьорна прищурились, и он сказал:
― Это не все, так ведь?
Так.
Проще было пожать плечами и ничего не ответить, чем признать правду. Проще было оставить все как есть и уйти, сохранив гордость.
Вот только это был бы поступок труса, который предпочел бы лгать и притворяться, чем признать правду, а я была не такой. Вернее, я не хотела быть такой.
― Это не было ничем. Не… ― Мой голос надломился, грудь болезненно сжалась. ― Не для меня. ― Глаза горели, и хотя меньше всего мне хотелось плакать, я скорее остановила бы биение своего сердца, чем сдержала слезы, горячими каплями скатывающиеся по щекам. ― Я хотела сделать то, что мы сделали. Хотела тебя.
Бьорн застыл на месте, казалось, даже не дыша.
Я попыталась сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, но все мое тело содрогнулось. Я должна стать воином. Лидером. Женщиной, которая объединит Горные земли под властью конунга. И все же я не могла вести разговор, не расплакавшись, как ребенок.
― Я знаю, что тебе это известно,
