И тогда сказал Спитфайр: — Даже в этом узком проходе между морем и Скалой они не собираются останавливаться. А ведь это их единственная надежда на спасение — храбро повернуться к нам лицом и сражаться. — И он громко закричал своим людям, приказывая атаковать врага и позаботиться о том, чтобы ни один из них не пережил этот день.
И пешие воины схватились за стремена всадников, солдаты побежали и поскакали, и вся армия втянулась в узкий проход; и скакал Спитфайр впереди всех, рубя налево и направо, поглощенный волнами сражения, которые, казалось, несли его к окончательной победе.
Но внезапно оказалось, что его армия, двенадцать сотен человек, которая так яростно преследовала пятнадцать сотен в ущелье под Скалой Тремнира, должна сражаться с тремя тысячами: армия Кориниуса внезапно повернулась, как волк в узком проходе, а сыновья Корунда, высадившиеся на берег ночью под покровом шторма, вывели свои отряды из лесистых склонов за Скалой. Таком образом обрушилось на Спитфайра несчастье быстрее любого из своих вестников: враги ударили спереди, сзади и с фланга.
И началась страшная бойня между морем и утесами. Демоны, застигнутые врасплох, были как канатоходцы, попавшие в ловушку на середине пути. Яростная атака Ведьм сметала их в море, и вскоре морская пена окрасилась в цвет крови. И Лорд Кориниус, притворным отступлением заманивший Демонов в ловушку, теперь обрушился на них, как поток негасимой лавы, и никто не мог выдержать его ударов.
Лошадь Спитфайра рухнула, убитая ударом копья в то время, когда он скакал по мягкому песку, собирая своих людей для удара по армии Хеминга. Но Бремери из Шо привел ему другую лошадь, и он обрушился на Ведьм, и сыновья Корунда были вынуждены отступить назад перед этой яростной атакой, и целое крыло армии Ведьмландии подалось назад по искореженной земле под Скалой. Но мало пользы это принесло, ибо Кориниус ударил с севера, загоняя Демонов в море, и они оказались зажаты между ним и Хемингом. Тогда собрал Спитфайр отборных людей и обрушился на Кориниуса, и показалось на мгновение, что огромная армия Ведьм вот-вот будет разбита и всех их смоют соленые волны. И сам Кориниус оказался в смертельной опасности, ибо завязли ноги его жеребца в мягком песке, и никак не мог он высвободить их.
В одно мгновение прорвался Спитфайр со своим отрядом через гущу битвы, убивая всех, кто стоял у него на пути, и крикнул громовым голосом: — О ненавистный Кориниус, подобный воротам Ада, сейчас я убью тебя, и твое больше тело удобрит тучные луга Оулсвика.
— Кровавый Спитфайр, — ответил ему Кориниус, — последний из трех зверенышей, чьи братья давно стали поживой для червей, я заткну твой поганый рот железной грушей[10].
В то же мгновение бросил Спитфайр в него ременное копье. Но попало оно не в человека, а в плечо огромного жеребца, и тот, мертвый, упал на землю. Лорд Кориниус мгновенно прыгнул на ноги, схватил лошадь Спитфайра за повод и так сильно ударил ее в морду, что, хотя и сидел на ней Спитфайр, встала она на дыбы и отшатнулась в сторону. Спитфайр изо все сил ударил топором, но лезвие обрушилось на гребень шлема слишком косо и отлетело в воздух. А Кориниус ударил мечом под щит Спитфайра, и кончик вошел в большую мышцу руки рядом с подмышкой, и разорвал плоть вплоть до плеча, обнажив кость. Это была большая рана.
Тем не менее Спитфайр не вышел из боя, но ударил снова, желая отсечь руку Кориниуса, все еще державшую поводья. Кориниус принял удар топора на щит, но удар был настолько силен, что его пальцы отпустили поводья, он сам едва не упал на землю, а на добром бронзовом щите появилась глубокая зарубка. Почувствовала лошадь Спитфайра, что поводья свободны, и бросилась вперед, и пронесла всадника мимо Кориниуса, к морю. Но повернулся Спитфайр, и крикнул: — Добудь себе лошадь. Ибо считаю я нечестным сражаться с тобой имея такое преимущество: я на лошади, а ты пешком.
Но Кориниус только крикнул в ответ и сказал: — Сойди на землю и мы сразимся пешими. И знай, мой прекрасный певчий дрозд, что я и только я Король Демонландии, и этот титул я получил от Короля Королей, Гориса Ведьмландского, моего единственного повелителя. Давай встретимся, и я покажу тебе в одном единственном бою, что ты хвастун и величайший мятежник из тех, кто живет в моем королевстве, и насколько моя сила больше твоей.
— Громкие и лживые слова, — сказал Спитфайр. — Клянусь, что вгоню их тебе обратно в горло.
И с этими словами он хотел спуститься с лошади, но в это мгновение его глаза затуманились и он покачнулся в седле. Его люди бросились между ним и Кориниусом, и капитан его телохранителей подхватил его и сказал: — Вы ранены, милорд. И не должны вы сражаться с Кориниусом, ибо ваша светлость не в состоянии сейчас сражаться ни с кем и даже не может стоять на ногах.
И они окружили его, великого Спитфайра, и вынесли из боя. И пока эти великие лорды сражались между собой, все в этом месте с восхищением глядели на них. Но потом чудовищный ворон войны снова расправил свои крылья под Скалой Тремнира и Демоны проявили удивительную отвагу, много сотен их было убито или тяжело ранено, но и оставшиеся несколько сотен продолжали сражаться против Ведьм.
А те, кто были со Спитфайром, обернули его темным плащом, скрывая сверкающие доспехи, тайком отступили и вышли из битвы. Они остановили кровь, струившуюся из глубокой раны в его плече, наложили повязки и, по приказу Волле, унесли его по тайным горным тропам в Треммердейл, в большой ледниковый цирк, находившийся под вершиной Дины. И долгое время он лежал без сознания, как мертвый. Ибо много ран получил он в неравном бою, и был жестоко избит и ранен, но хуже всех была страшная рана, которую нанес ему Кориниус прежде, чем они расстались между границами земли и моря. И когда опустилось ночь и все тропинки покрылись мраком, пришел в это одинокое место Лорд Волле с немногими выжившими. Тиха была ночь и безоблачна, и богиня луна неторопливо плыла по высоким небесам, затемненная тенями великих пиков, в темноте похожих на зубы гигантской акулы. Спитфайр лежал на кровати из плащей и вереска, с подветренной стороны от огромного валуна. В серебряном свете луны его лица казалось призрачно-бледным.
Волле, опираясь на копье, серьезно глядел на него. — Все потеряно, — сказал он, отвечая на вопросы тех, кто был там, и не отводя взгляда от Спитфайра.
— Милорд, — сказали они, — мы остановили кровь и перевязали раны, но его Лордство остается без сознания. И очень мы боимся за его жизнь, ибо эта великая рана может свести его в могилу.
Волле встал коленями на холодный острый камень рядом со Спитфайром и обработал его раны так, как мать могла бы лечить свое больное дитя, приложил к ним листья черной конской мяты, тысячелистника и других лечебных растений, и дал ему отпить из флакона с драгоценным Аршалмарским вином, с незапамятных времен хранившимся в подвалах под Крозерингом. И, наконец, Спитфайр открыл глаза и сказал: — Отдерните занавески от моего ложа, ибо прошло много дней с тех пор, как я в последний раз проснулся в Оулсвике. Или сейчас уже ночь? И как закончилось сражение?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
