Волле встал коленями на холодный острый камень рядом со Спитфайром и обработал его раны так, как мать могла бы лечить свое больное дитя, приложил к ним листья черной конской мяты, тысячелистника и других лечебных растений, и дал ему отпить из флакона с драгоценным Аршалмарским вином, с незапамятных времен хранившимся в подвалах под Крозерингом. И, наконец, Спитфайр открыл глаза и сказал: — Отдерните занавески от моего ложа, ибо прошло много дней с тех пор, как я в последний раз проснулся в Оулсвике. Или сейчас уже ночь? И как закончилось сражение?
Его глаза уставились на голые камни вокруг и голое небо над головой. С громким стоном приподнялся он на правом локте. Волле положил на него сильную руку и сказал: — Выпей еще доброго вина и потерпи. Нас ждут великие дела.
Спитфайр огляделся кругом и яростным шепотом ответил: — Разве мы лисы или беглые рабы, и должны прятаться в ямах и горных пещерах? Светлый день прошел, да? Снимите с меня эти путы! — И он опять упал на землю, пытаясь сорвать с себя повязки.
Но сильные руки Волле помешали ему это сделать. И сказал Волле: — Вспомни, о славный Спитфайр, что в тебе одном, в твоем мудром сердце и храброй душе, которые так наслаждаются яростью войны, сосредоточены все наши надежды, ибо только ты в состоянии защитить наших дорогих леди жен, наших маленьких детей и всю нашу добрую землю, освободить ее от ярости жестоких пришельцев из Ведьмландии, и спасти доброе имя Демонландии. И пускай отчаяние не закрадется в твое гордое сердце.
Но застонал Спитфайр и сказал: — Горе и несчастья не покинут Демонландию до тех пор, пока мои братья не вернутся домой. А этот день не настанет никогда. — И он крикнул: — Разве он не хвастался, что ныне он — Король Демонландии? а я не сумел вонзить меч в его поганый живот. И ты думаешь, что я буду жить после такого позора?
И он попытался сорвать с себя повязки, но Волле опять помешал ему. Но Спитфайр не успокоился и закричал: — Разве он не заставил меня сбежать из битвы? Он смертельно оскорбил меня, и до сих пор жив. Да лучше погибнуть, чем бежать от Кориниуса как побитый щенок. Отпусти меня, ты, лживый предатель! Дай мне уйти, я все поправлю и умру, сражаясь. Пусти же меня!
— Подними глаза, о великий Спитфайр, — сказал Волле, — и погляди на леди луну, которая, окруженная звездной свитой, девственно свободно шествует по широким небесным полям. И хотя иногда ее прекрасный лик затемняют земные туманы и шторма, и она скрывается из вида, но бури кончаются, небо очищается от облаков, и она опять появляется на своем привычном пути, госпожа приливов и погоды, повелительница людских судеб. Такова и окруженная морями Демонландия, такова и слава твоего дома, о Спитфайр. Волнения в небесах способны повредить вечно живущим горам, но не заставят их тронуться с места. Так и губительная война, несмотря на сокрушительное сегодняшнее поражение, не способна поколебать наше величие, которое мы издавна завоевали мечом и копьем, и которое заставляет всю землю кланяться нашей славе.
Так сказал Волле. И Лорд Спитфайр оглядел затянутую туманом спящую долину, потом его взгляд перебежал к склонам огромных гор, темневших под ярким светом луны, и еще дальше, к узким пикам, молчаливо упиравшимся в самое небо. И ничего не сказал он, то ли от слабости, то ли очарованный молчанием ночи и одиночеством гор, и спокойный голос Волле продолжал звучать в его ушах, как будто с ним заговорила сама ночь, успокаивая рожденные землей тревоги и отчаяние.
Через какое время Волле заговорил опять: — Не сомневайся, твои братья вернутся домой. Но до этого времени ты — наша опора. Поэтому будь терпелив, вылечи раны и наберись сил. И только если ты в порыве отчаянной глупости сам уничтожишь свою жизнь, вот это будет настоящий позор.
XX. КОРОЛЬ КОРИНИУС
О ТОМ, КАК ЛОРД КОРИНИУС ВОШЕЛ В ОУЛСВИК, И КАК ОН БЫЛ КОРОНОВАН НА САПФИРОВОМ ТРОНЕ СПИТФАЙРА КОРОЛЕМ ВСЕЙ ДЕМОНЛАНДИИ; И КАК ТЕ, КТО БЫЛ В ЗАМКЕ ОУЛСВИК, ПРИНЯЛИ И ПРИЗНАЛИ ЕГО.
КОРИНИУС, закончив разгром врага, пришел вместе со своей армией в Оулсвик ближе к вечеру, когда день уже начал угасать. Перед ним опустился подъемный мост и широко распахнулись украшенные серебром ворота, сделанные из адаманта, и торжественно и гордо въехал он и его люди в замок Оулсвик, проехав по дамбе, выстроенной из огромных необработанных камней и больших блоков гранита, высеченных в Треммердейле.
Большая часть его армии осталась в лагере Спитфайра перед замком, но тысяча вошла вместе с ним в Оулсвик вместе с сыновьями Корунда, Лордами Гро и Корсусом, ибо флот встал на якорь неподалеку, когда увидел, что победа осталась за Ведьмами.
Корсус тепло приветствовал их, и хотел проводить в предназначенные для них покои, находившиеся рядом с его, где они могли бы отдохнуть, сбросить с себя доспехи и надеть праздничную одежду перед ужином. Но Кориниус извинился, сказав, что он ничего не ел с утра: — Давай не разводить церемоний, но, прошу тебя, проводи нас прямо в пиршественный зал.
И Кориниус пошел впереди всех, любовно обняв Корсуса за плечо запачканной кровью и покрытой грязью рукой. Ибо он даже не захотел ненадолго остановиться, чтобы вымыть руки. И следы его ласки остались на вышитом плаще из пурпурного аксамита, который герцог Корсус надел на свои широкие плечи. Однако Корсус сделал вид, что ничего не заметил.
Вошли они в зал, и оглядел его Корсус: — Но, милорд Кориниус, этот зал слишком мал для того великого праздника, который должен произойти в нем. Согласно старинному обычаю многие из моих людей, отличившихся в битве, должны сидеть рядом с нами. И здесь для них нет места. Прошу тебя, прикажи своим простолюдинам, пришедшим с тобой, выйти, чтобы мои офицеры не теснились в кладовых.
— Прошу прощения, милорд, — ответил Кориниус, — но мы должны подумать и о моих простых парнях, которые честно выдержали все трудности войны. Прошу тебя, не лишай их чести сидеть на пиру рядом с нами: именно они открыли ворота Оулсвика и разбили врагов, так долго державших тебя в осаде.
И все заняли свои места, и принесли ужин, и поставили перед ними мясо козлят, фаршированное орехами, миндалем и фисташками; цаплей в соусе из камелии; говяжье филе; гусей и дроф; и большие кубки и кувшины с рубиново красным вином. Дружно заработали челюстями Кориниус и его люди, и молчание воцарилось в зале, и только изредка стучали тарелки и чавкали люди.
Наконец Кориниус, одним большим глотком осушив целый кубок вина, заговорил и сказал: — Эта сегодняшняя битва на лугах у Скалы Тремнира. Ты участвовал в ней?
Мясистые щеки Корсуса вспыхнули. — Ты же знаешь, что нет. Я считал, что вылазка — достойная порицания поспешность, хотя в какое-то мгновение мне показалось, что Спитфайр побеждает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
