перекрестных взглядов одноклассников. Мать ни слова не сказала миссис Пирсон, даже не извинилась за вторжение. Она быстро прошла между партами той походкой, которая у нее бывает, когда она злится. Вытащила Джимми из-за парты и вывела из класса, крепко держа за руку, заставив парня гадать, что же он натворил в этот раз.
Миссис Пирсон буквально онемела. Джимми взглянул на своего лучшего друга Пола, увидел, что тот улыбается, прикрывая рот ладонью, и удивился, почему неприятности обошли его стороной. Они с Полом редко попадали в неприятные ситуации поодиночке. Единственной, кто произнес хотя бы слово, оказалась Сара Дженкинс.
— Ты рюкзак забыл! — успела она крикнуть до того, как захлопнулась дверь класса и ее голос поглотила тишина.
Другие матери еще не тащили детей по школьному коридору. Если они и придут, то случится это намного позднее. Отец Джимми работал среди компьютеров и многое узнавал первым. На этот раз он опередил других лишь на секунды. По лестнице уже шли люди, и поднятый ими шум пугал. Лестничная площадка на школьном этаже гудела, вибрируя из-за топота множества далеких ног. Постукивал ослабевший болт в одной из опор перил, создавая впечатление, что вскоре бункер просто развалится из-за вибрации. Мать ухватила Джимми за рукав и потянула к спиральной лестнице, как будто ему все еще было двенадцать.
Озадаченный Джимми на секунду уперся. За прошедший год он перерос мать и сравнялся с отцом, и было странно получить такое напоминание, что он уже сильный и почти мужчина. Куда они идут? Топот ног внизу становился громче.
Когда он стал сопротивляться, мать обернулась. В ее глазах он не увидел гнева, брови не хмурились. Глаза у нее были распахнутые и влажные и блестели совсем как в те дни, когда скончались дедушка и бабушка. Шум внизу пугал, но настоящий страх охватил Джимми именно в тот момент, когда он заглянул матери в глаза.
— Что случилось? — прошептал он.
Джимми не выносил вида расстроенной матери. В его душе заскреблось что-то темное и непонятное — наподобие того бродячего кота с верхних этажей, которого никак не удавалось поймать.
Мать не ответила, а лишь развернулась и потащила его вниз по лестнице, навстречу грохочущему приближению чего-то ужасного, и Джимми сразу понял, что мать не собирается его за что-то наказывать. Неприятности были не у него.
Беда у всех.
60
Джимми не мог вспомнить, чтобы лестница когда-нибудь так тряслась. Казалось, раскачивалась вся ее стальная спираль. Она словно стала резиновой, примерно так, как кажется резиновым карандаш, если его покачивать, держа за кончик, — этому фокусу Джимми научился в классе. Хотя его ноги редко касались ступеней — он бежал, чтобы не отставать от матери, — они слегка немели от вибрации, передаваемой от стали напрямую в кости. Джимми даже ощутил вкус страха — как сухая ложка на языке.
Снизу доносились гневные вопли. Мать крикнула что-то ободряющее, велела поторопиться. Они бежали вниз навстречу тому плохому, что поднималось наверх.
— Быстрее, — снова крикнула мать, и дрожь в ее голосе напугала Джимми больше, чем вибрация сотни этажей стали.
И он торопился.
Они миновали двадцать девятый этаж. Затем тридцатый. Люди бежали в противоположном направлении. Многие в таких же комбинезонах, что и у отца. На площадке тридцать первого Джимми увидел первого мертвеца. Казалось, что на затылке упавшего человека раздавили томат. Джимми пришлось обойти руки мертвеца, лежащие на ступени. Красные капли просачивались сквозь решетку площадки и падали на лестницу внизу, делая ее скользкой.
На тридцать втором этаже вибрация стала такой сильной, что он ощутил ее зубами. Мать начала впадать в ярость, потому что они все чаще натыкались на людей, торопящихся наверх. Казалось, они не замечают друг друга. Каждый был занят только собой.
Теперь бегство стало слышимым, превратившись в топот множества ног. Звенящие шаги смешивались с громкими голосами. Джимми остановился, перегнулся через перила и заглянул вниз. Там, где лестница буравом уходила в глубины бункера, виднелись локти и руки пихающейся толпы. Джимми обернулся, когда кто-то протопал мимо. Мать крикнула, чтобы он не задерживался, потому что толпа уже окружила их, становясь все плотнее. Джимми чувствовал панику и гнев мчащихся мимо людей, и ему захотелось побежать наверх вместе с ними. Но мать кричала, чтобы он шел с ней, и ее голос пробился сквозь его страх до глубины его существа.
Джимми протолкался ниже и взял мать за руку. Недавнее смущение уже сгинуло. Теперь ему хотелось, чтобы мать прижимала его к себе. Бегущие мимо кричали, что им надо идти в другую сторону. У некоторых были обрезки труб и стальные прутья. У других виднелись синяки и ссадины. У одного рот и подбородок заливала кровь. Где-то была драка. Джимми подумал, что она произошла на самых нижних этажах. Остальные, похоже, всего лишь поддались стадному инстинкту, потому что были безоружны и оглядывались. Это толпа, напуганная толпой. Но что стало причиной? Чего все так испугались?
Среди топота послышались громкие хлопки. Крупный мужчина врезался в мать Джимми и толкнул ее к перилам. Джимми держал ее за руку, и они стали спускаться на тридцать третий, прижимаясь к внутренним перилам.
— Остался последний этаж, — сказала мать, и он понял, что они идут к отцу.
Нарастающая толчея двумя оборотами лестницы выше тридцать четвертого превратилась в давку. Людей стиснуло по четыре в ширину там, где было место лишь для двоих. Джимми ударился запястьем о перила и втиснулся между ними и теми, кто пробивался наверх. Продвигаясь по паре дюймов — люди рядом пихались, толкались и кряхтели от усилий, — он понял, что в этой пробке застрянут все. Люди напирали, и он выпустил руку матери. Та рывком продвинулась вперед, пока его зажали. Он слышал, как она выкрикивает снизу его имя.
Крупный мужчина, мокрый от пота и с отвисшей от страха челюстью, пытался протиснуться наверх.
— Отойди! — рявкнул он на Джимми, как будто ему было, куда отодвинуться.
Путь был только один — наверх. Пока мужчина протискивался мимо, Джимми прижался к центральной колонне. От наружных перил донесся вопль. Толпа дернулась, кто-то ахнул, кто-то крикнул «Держись!», кто-то заорал, чтобы его отпустили, а затем послышался пронзительный вопль, быстро затихший внизу.
Натиск тел ослабел. Джимми едва не затошнило от мысли, что кто-то рухнул с лестницы совсем рядом с ним. Вывернувшись, он вскарабкался на внутренние перила, обнял центральную колонну и стал держаться, тщательно следя за тем, чтобы ноги не соскользнули в шестидюймовый просвет между перилами и колонной, куда мальчишки так любят плевать.
Кто-то немедленно
