них. А чуть позже я нашел подработку, за которую мне платили очень мало. Так прошло несколько лет… И вот некоторое время назад Майкл решил воплотить свой ужасный план в действие и начал с того, что решил убрать меня со своего пути.
— Но каким образом тебе удалось выжить, если тебя выбросили в воду тогда, когда ты был без сознания? — недоумевает Терренс. — Это же невозможно!
— Я отключился не полностью после того, как те придурки ударили меня по голове. Мог понимать, что происходило вокруг, но не мог ничего сделать из-за слабости. Только лишь тогда, когда господин Майкл уехал на яхте, я начал терять силы. Успел наглотаться воды до того, как у меня все потемнело в глазах. Пришел в себя уже в больнице, где мне сказали, что меня спас какой-то мужчина. Мне поставили диагноз — сотрясение мозга — и добавили, что я вынужден привести в больнице пару-тройку недель.
— А потом ты назвал ложные данные, решив воспользоваться тем, что все считают тебя мертвыми, — добавляет Эдвард. — И как только тебя отпустили, ты обратился за помощью к Виктору Джонсону и рассказал обо всем маме.
— Все верно! Врачи настаивали, что я должен еще какое-то время соблюдать постельный режим и не напрягаться. Но я чувствовал себя неплохо и мог говорить, ходить, соображать и что-то делать. Поэтому и начал действовать сразу же.
— Но где ты скрывался все это время? — удивляется Терренс. — И где пропадал после того, как мы впервые увидели тебя?
— В квартире родителей Виктора. Там, где раньше жили мы с Ребеккой. Обосновался там не без помощи своего друга. Он дал кое-какую одежду, чтобы не носить одно и то же и не мерзнуть. Покупал еду, воду, кое-что для личных нужд… Все, что нужно для более-менее нормальной жизни…
— А в это время дядя решил немного подождать, убедиться, что тебя убили, и попытаться убить меня, — задумчиво говорит Эдвард. — Хотя у него опять ничего не получилось.
— И мы должны были раньше узнать об этом, — уверенно говорит Ребекка. — Ты пропал на целый месяц и не давал нам знать о себе. Тогда мы не думали, что с тобой случится такое. Но если бы знали, то были бы жутко напуганы.
— Это было всего лишь желание скрыться от дяди, — тихо, неуверенно отвечает Эдвард. — Я не хотел никого расстраивать и пугать.
— Да, а думать, что мы едва не потеряли тебя — это, по-твоему, нормально? — удивленно интересуется Джейми. — Ладно, я не знал. Но твои мать и брат обязаны были в курсе.
— Но никто ничего не узнал.
— Очень плохо! Ты был обязан все рассказать!
— Я все понимаю, но…
— Знаешь, Эдвард, хоть ты и всегда был неусидчивым парнем, твоя тяга к приключениям иногда переходит все границы. Ладно ты целыми днями где-то шлялся с подозрительными друзьями и понабрался от них всякого дерьма. Но зачем надо было портить жизнь себе и другим?
— Но я ведь никогда не думал, что все зайдет так далеко.
— Потому что иногда надо думать, прежде чем что-то сделать. А ты вообще ни о чем не думаешь. Я полагал, ты повзрослел и стал умнее, но похоже, что ничего не изменилось. Ты все такой безмозглый и безбашенный мальчишка.
— Не говорит так, прошу тебя, — с грустью во взгляде просит Эдвард.
— А я больше не нахожу других слов. Не могу найти объяснение всем твоим делишкам.
— Папа, пожалуйста…
— Не надо делать вид, что ничего не случилось, потому что я все знаю.
— Я не собираюсь ничего отрицать.
— Полагаю, теперь ты доволен? Доволен, что из-за своей тяги к приключениям ты скоро будешь сидеть на скамейке подсудимых. За убийство моего лучшего друга! — Джейми прикладывает руку ко лбу. — Господи! Поверить не могу! Мой ребенок предстанет перед судом! Наравне со своим больным дядей и его шайкой!
— Отец, я никого не убивал, — взволнованно тараторит Эдвард, качая головой с учащенным дыханием. — Я говорил это уже много раз! Клянусь, это не я убил Николаса! Не я!
— Тише-тише, не надо так нервничать, — спокойно отвечает Джейми. — Я знаю, что ты не виноват, и не собираюсь обвинять тебя в этом.
— Я не виновен. И я докажу это, обещаю! Я приведу в суд человека, который опровергнет все обвинения. У меня есть свидетель! Я уже говорил с ним, и он согласился помочь.
— Если так, я очень рад. Однако меня очень расстраивает сам факт, что тебя будут судить. Огорчает твое поведение, твои поступки… Тот факт, что ты обожаешь играть с огнем и вмешиваешься в дела, которые тебя не касаются.
— Мне очень жаль…
— Вот зачем ты вмешался в мой конфликт с Майклом? Зачем? Это наше дело! Ты не имеешь к нему никакого отношения!
— Просто хотел восстановить справедливость.
— И это стоило того? Чего ты добился? Настроил всю свою семью против себя, заставив нас поверить, что тебе нужны лишь деньги родственников, а не они сами! Ты вот-вот отправишься под суд! И я лучше промолчу о том поступке, совершив который ты потерял бы и мать, и отца. Мы бы возненавидели тебя и никогда не назвали бы своим сыном.
— Я знаю, что поступил ужасно. Однако я делал все это ради того, чтобы привлечь к себе внимание, которого мне всегда жутко не хватало.
— Да что ты говоришь?
— Да, папочка… — Эдвард приподнимает голову. — Этого всего не случилось бы, если бы ты хоть немного любил меня и уделял мне внимание. А не пинал как мячик. Не оскорблял, унижал… Ты никогда не думал о том, чего я хочу, что чувствую, и что мне нужно… Тебе всегда было наплевать на меня!
— То есть, это я виноват в том, что ты влез во все эти передряги и умудрился разругаться со всей семьей?
— Если бы мне уделяли хоть чуть-чуть внимания, я бы не стал привлекать к себе внимание таким радикальным способом. Меня не волновало, какое именно было бы внимание: ругань или похвала! Я просто хотел дать понять, что существую. Что я вовсе не тень. Не призрак. Что я — такой же человек, как и мы все! Что мне нужны любовь, забота, внимание и разговоры. Простые разговоры по душам. Ты даже этого не дал мне. Буквально посылал меня к черту!
Эдвард качает головой.
— И после всего этого ты еще удивляешься, что я пошел на это? Да я бы и носа не сунул в это дело! Ибо всегда был жутко трусливым и неуверенным. Но мне приходилось скрывать это! Строить из себя смелого героя,
