последние ставки, Эндри выступал в роли посредника. В какой-то момент снова появилась Вальтик. Она села в углу, едва заметная голубоглазая тень, которая хрустела костями. А Дом притих, обрадовавшись, что его игнорируют.
На щеке Сигиллы дрогнул мускул, ее лицо отчетливо выделялось в свете многочисленных факелов. Бронзовая кожа будто светилась, а в глазах плясали блики света. Она откинула прядь волос с глаз и поставила локоть, протянув ладонь принцу. Если она и чувствовала какое-то напряжение, то не показывала этого, неизменная полудикая ухмылка снова вернулась на место.
Принц тоже улыбнулся и взял ее руку, его пальцы сомкнулись над ее собственными, ладони противников прижались друг к другу. Небритое лицо Осковко исказила кривая ухмылка.
– За Трекию! – прокричал он, вызвав восторг у зала.
– За Вард! – ответила Сигилла, собрав очередные одобрительные возгласы.
Оба хмыкнули, и поединок начался, лица соперников покраснели, брови сошлись вместе. Осковко выдохнул, костяшки его пальцев побелели, когда на предплечье Сигиллы проступили мышцы, а ее дыхание стало тяжелым. Она стиснула зубы, руки противников дрожали, ни один из них не сдвинулся ни на дюйм.
– Осковко! Осковко! – кричали трекийцы, звеня кубками и хлопая ладонями по столам. Происходящее напомнило Сорасе драку в таверне в Адире. – Белый волк Трекии!
– Сигилла! – в ответ подбадривала Сораса, повышая голос так, чтобы ее слышали все. – Сигиллабета Бхар Бхур!
Стоило Сигилле услышать свое полное темурийское имя, как ее глаза вспыхнули, и она прикусила губу. Сделав еще один глубокий вдох, она продолжила борьбу, вложив всю имеющуюся у нее силу в кулак. Осковко застонал от боли, по его лбу скатилась бисеринка пота. Лицо принца покраснело еще сильнее, став ярче, чем свежая кровь, мышцы на шее под воротником напряглись от прилагаемых им усилий.
Раздавались крики и одобрительные возгласы, и более чем несколько трекийцев аплодировали Сигилле так же громко, как и своему принцу. Сораса продолжала кричать и хлопать, жестом побуждая остальных последовать ее примеру. Громче всех ревел Дом, поднявший кулаки вверх.
– Железные кости бойцов Бессчетного войска никогда не будут сломлены, – прогорланил он.
Слова стали последним гвоздем в крышку гроба Осковко.
Сигилла издала гортанный крик, боевой клич Темуриджена, и впечатала кулак принца в столешницу. Осковко едва не последовал следом и был вынужден низко наклониться, чтобы не сломать руку. Как только Сигилла вскочила на ноги, подняв руки в знак триумфа, он вскочил следом. Зал разразился радостными криками, в то время как свободной рукой принц схватил запястье соперницы, а другую свою руку прижал к груди. Издав воинственный крик, Осковко поднял их соединенные руки, демонстрируя победу темурийки и празднуя ее на глазах у всех собравшихся. И воины праздновали вместе с ним, разливая вино, эль и добрые пожелания.
– Завтра отправляемся на войну за Вард, – прокричал он.
– За Вард! – ответили его воины.
– За Вард! – прогремела Сигилла.
«За Вард», – мысленно произнесла Сораса.
Надежда затеплилась в ее груди, мерцая, как огонек свечи. Но слишком маленький, слишком слабый. Зал отозвался триумфальными криками, однако Сораса услышала лишь похоронный звон колоколов. Несмотря на улыбку, ее живот сжался от ужаса. Он всегда таился неподалеку, но теперь тянул к ней свои ледяные когти, глубоко вонзаясь в плоть.
Глава 19
Безжалостный избранник
– Эрида —
Хоть и обитый бордовым бархатом, трон Мадренции все равно казался неудобным: камень холодил даже через ткань, высокая спинка была невыносимо прямой. После долгого утреннего заседания совета Эриде хотелось поскорее избавиться от ноющей боли в пояснице.
Вымученно улыбнувшись, она оставила Торнуолла и Харрсинг в тронном зале и вышла, чтобы присоединиться к свите ожидающих ее придворных дам. Жаль, что она не могла просто отослать этих девушек и женщин прочь. Они приносили мало пользы, лишь следили за ее внешним видом в течение дня. А еще шпионили для своих семей или мужей. Но внешний вид был крайне важен, поэтому дамы оставались подле королевы. Они следовали за ней на почтительном расстоянии, перешептываясь между собой, их голоса походили на низкий гул.
Львиная гвардия шла следом, безмолвная, если не считать лязга доспехов, но они постоянно присутствовали неподалеку, пока королева шествовала по незнакомым залам дворца. Продолжая идти, Эрида еще раз обдумала клятвы, перебирая в памяти многих мадрентийских дворян, которые вчера поклялись ей в верности. Не один час она выслушивала неискренние восхваления и завуалированные оскорбления. «Юная», – называли ее большинство дворян, склоняя головы перед своей смелой завоевательницей. Эрида знала, что лучше не считать это комплиментом. Они видели в ней ребенка, девушку, едва ли достаточно взрослую, чтобы управлять собственной жизнью, не говоря уже о двух королевствах, с которых она намеревалась начать строительство империи.
«Они ошибаются и скоро сами поймут свою ошибку», – подумала она.
Сгустившиеся в окне тучи висели над заливом мрачной пеленой, и лишь на западе виднелись проблески солнца. Некогда блестящие залы потускнели, перламутровая плитка утратила свой блеск. Внезапно дворец Робарта стал казаться крошечным и невыразительным, невзрачным по сравнению с домом Эриды, находившимся за сотни миль отсюда.
Королева не ожидала, что будет скучать по Новому дворцу, но у нее в душе поселилась томительная боль. Она тосковала по садам, собору, витражам с изображениями могучего Сайрека и множества других богов. Своему бесподобному городу, ошеломляющему своими размерами и наводненному многими тысячами преданных ей людей. Они ликовали, даже если им удавалось лишь мельком увидеть свою королеву. Не то что жители Рулайна и Партепаласа, которые плевали ей под ноги и из вредности проливали кровь.
Эрида шла без какого-либо четкого направления, но ноги сами вывели ее в великолепные дворцовые сады. Там цвели деревья и цветы, воздух благоухал всевозможными ароматами, где-то журчал фонтан, прерываемый пением птиц. Маленькие пони прокладывали себе путь по траве, их круглые животы были похожи на блестящие золотые монеты. Эрида подумывала прогнать их из дворца, в конце концов, они были питомцами принца Орлеона, а она не нуждалась в напоминаниях о мертвых.
Взглянув на темнеющее небо, королева оценила возможность дождя. На фоне всего остального гроза казалась сущим пустяком.
«Тебе принадлежит город. И королевство, – подумала она. Сковавшая тело нервозность начала медленно отступать. – Скоро падут следующие, за ними другие. Пока ты не завладеешь всем, что указано на карте».
Эрида мысленно улыбнулась, пытаясь представить Вард. От найронийских тропических лесов до джидийских снегов. От изнуряющего Тигрового залива до горных долин Калидона. От Аскала, жемчужины ее короны, до степей Темуриджена и императора Бхара. Множество тронов, столько королевств. Некоторые преклонят колени, пораженные ее бесчинствам в Мадренции. Многие – нет.
Эрида стиснула челюсти, ее зубы заскрежетали. Облегчение, которое она испытывала несколько минут назад, исчезло, угасая по мере того, как она перечисляла серьезные препятствия на своем пути. Множество опасностей на пути к ее доле.
– Обладательница двух корон, – произнес глубокий голос, и по коже Эриды побежали мурашки.
Львиная гвардия знала, что Таристану позволено
