Два десятилетия спустя восстание на западе Монголии привело к тому, что китайцы завоевали всю Монголию и Сянган. Затем они продолжили наступление на Тибет, захватили Лхасу, а во главе китайского протектората поставили нового далай-ламу. Китай подчинил себе Непал, Бирму, Вьетнам и Сиам, и к XVIII веку империя расширилась до своих максимальных размеров. Со временем южные приобретения были утрачены, но Тибет, Синьцзян и Внутренняя Монголия и сегодня входят в состав Китая. Проникновение Китая в Центральную Азию имело далеко идущие последствия.
В этот период расширяла свою территорию и Российская империя. К северо-востоку от Монголии русские построили форт на реке Амур. Маньчжуры считали эту землю своей, и в 1685 году разрушили русское поселение. Войну удалось предотвратить при помощи переговоров, в которых переводчиками выступали миссионеры-иезуиты. Результатом переговоров стал Нерчинский договор, но неточности в переводе китайского, русского и маньчжурского текстов стали причиной пограничных конфликтов, и в 1727 году в городе Кяхта был подписан новый договор. Несмотря на то что китайцы до сих пор оспаривают справедливость этих пограничных соглашений, они допустили в Пекин русское консульство и торговую миссию и разрешили построить православную церковь. В настоящее время это часто трактуют как первую из «уступок», которые вызвали такое недовольство в следующем столетии и привели к серьезным последствиям. Дело в том, что в китайской традиции считалось нормой предоставлять резиденцию дипломатическим миссиям варваров, плативших дань империи; послам разрешалось брать с собой купцов и строить храм — под контролем управления по делам варваров. Однако для европейцев цель посольства состояла в установлении постоянных дипломатических отношений между равными суверенными государствами, и они считали, что в этом случае купцам предоставляется право свободно торговать по всей стране, не ограничиваясь жесткими рамками специальных соглашений. Китайцы придерживались другой точки зрения, и действия, которые они считали правильными, европейцы рассматривали как нарушение договора. Столкновение китайской убежденности в своем превосходстве и европейского высокомерия было неизбежным.
В XVII и XVIII веках поведение голландских и португальских послов по отношению к императору усилило убеждение китайцев в своем превосходстве, поскольку на официальных церемониях европейцы вели себя как вассалы. Во-первых, они приносили богатые подарки — с точки зрения китайцев, это была дань, — число которых доходило до нескольких сотен. Во-вторых, они били земные поклоны императору, то есть простирались ниц и девять раз касались лбом земли, вставая и кланяясь после каждых трех раз. Однако русский посол отказался исполнять этот ритуал и был вынужден уехать. Британцы же подошли к решению вопроса иначе.
В сентябре 1792 года из английского Портсмута в Китай отправились несколько сот человек, среди которых были купцы. Все они состояли в свите графа Макартни, чрезвычайного и полномочного посла Британской империи при китайском императоре, которому он вез письмо от короля Георга III. В письме, содержавшем пышные похвалы в адрес императора, «которому Провидение даровало трон на благо всех народов Земли», упоминались также успехи британского монарха, который победил врагов «во всех четырех частях света». Но в данном случае, указывалось в послании, его цель — не завоевания, а «расширение знаний об обитаемых землях». Поэтому король выражал «страстное желание познакомиться с институтами многолюдной и обширной империи», писал о расширении «границ дружбы и благожелательности», восхвалял «преимущества свободных и дружеских связей между двумя такими великими державами, как Китай и Великобритания».
Секретарь посольства сэр Джордж Стаунтон впоследствии опубликовал подробные воспоминания об этом путешествии. По прибытии в Китай он довольно быстро почувствовал, что здесь не любят иностранцев и не доверяют им.
Под особым подозрением находились англичане, поскольку они якобы оказывали помощь непальскому радже, набеги которого на Тибет вынудили китайцев оккупировать эту страну. Посольству пришлось оставить на берегу подарок, состоявший из пушек и бочонков с порохом. Обоз из шестидесяти повозок, который перевозил в Пекин багаж миссии и подарки китайскому императору, китайцы украсили флагами с надписью: «Посол, везущий дань из Англии». Высшие китайские сановники, которых европейцы называли мандаринами — маньчжуров они именовали татарами, а императора — великим ханом, — не упускали случая, чтобы выразить презрение к европейским товарам и достижениям.
У сэра Джорджа странные обычаи китайцев вызывали восхищение — традиция бинтовать ноги женщинам, медные монеты с отверстием в центре, абак, пагоды, паланкины, в которых разъезжала знать, отсутствие одежды белого цвета (который считался цветом скорби), тачки с парусом, таблички с именами предков, которым поклонялись в каждом доме… Он отмечал, что в этом обществе с сильными патриархальными традициями принципы взаимопомощи распространялись на самых дальних родственников, что делает ненужной благотворительность. Отмечая немногочисленность нищих, он писал о том, что бедняки часто оставляют умирать нежеланных детей — особенно девочек, поскольку мальчик необходим для поклонения предкам. Практически любое взаимодействие между начальником и подчиненным сопровождается подарками (практика, которая привела к тому, что сделки между западными торговцами и местными мандаринами стали рассадником коррупции).
Пекин, к которому вело вымощенное гранитом «шоссе» с мраморными мостами, производил неотразимое впечатление. Окружавшая город стена, ширина которой у основания составляла двадцать футов, постепенно сужалась до высоты сорока футов, имела зубцы и многочисленные сторожевые башни, и по ней могли в ряд проехать несколько всадников. Ширина главной улицы города достигала ста футов, но она была грунтовой и покрытой пылью — монголы сняли всю брусчатку, калечившую лошадей, — с которой пытались бороться разбрызгиванием воды. На тротуаре теснились дома, преимущественно одноэтажные, с лавками в фасадах. Среди других построек выделялись храмы Неба (круглой формы, как бы в подражание небесному своду) и Земли (квадратные, поскольку древние считали, что Земля имеет именно такую форму). Однако все величие этого места было сосредоточено в обнесенной стеной зоне, которая носила у европейцев названии Татарский город. Здесь на площади в четырнадцать квадратных миль располагался дворец императора — комплекс красивейших зданий и внутренних двориков среди деревьев и прекрасных садов, окруженный обширной парковой зоной с беседками, каналами, искусственными холмами, долинами и озерами, в которых плавали лодки.
Британское посольство радушно приняли и поселили во дворце, где сэр Джордж получил возможность наблюдать за обычаями двора. Он был поражен уродством евнухов, которые вновь стремились к власти, — их морщинистыми безбородыми лицами, нередко с толстым слоем косметики, и высокими женскими голосами. Над всем возвышалась фигура императора. Только члены императорской семьи имели право носить одежду желтого цвета, и только у императора на ней мог быть вышит дракон с пятью лапами; лишь император имел право носить крупную жемчужину на шляпе и ездить по предназначенным для него улицам; приближаться к нему можно было только на коленях.
Привилегия императора украшать головной убор жемчугом резко контрастировала с шестнадцатью видами пуговиц на шапках мандаринов. Форма и цвет этих пуговиц соответствовали рангу сановника — шестиугольный камень темно-красного цвета свидетельствовал о высшем ранге, а круглая серебряная пуговица — о низшем. Обладатели темно-красных камней проявляли наибольшее любопытство в отношении подарков английского короля императору, которые хранились в отдельном здании. Среди них был европейский экипаж, с которого сняли козлы для возницы (в противном случае возница оказался бы выше императора), фарфоровые вазы фабрики Веджвуд, научные инструменты, в том числе телескоп, модель Солнечной системы, различные механические устройства и — в записках ничего не говорится о том, были ли они приняты с обычным для Востока выражением радости — портреты английских аристократов.
Прежде чем граф предстал перед императором, требовалось устранить два протокольных препятствия. Во-первых, перевод на китайский язык письма британского монарха — китайские переводчики боялись сурового наказания, которое полагалось за малейшее нарушение этикета или ошибку в переводе документов для императора. (Обычно переводчика подвергали следующему наказанию: жертва становилась на колени, на ее ноги клали длинный бамбуковый шест, и два человека, вставали на этот шест, приближаясь или удаляясь от осужденного, чтобы увеличить или уменьшить давление на ноги. Ошибка же в обращении к императору каралась смертью.) Наконец с помощью миссионеров задача перевода письма была разрешена, и высшие сановники после продолжительных дискуссий одобрили окончательный вариант. Оставалась еще одна, более трудная проблема — земные поклоны. Британский посол настаивал, что падать ниц перед императором — унижение для британского монарха, которого он представляет. Несколько недель переговоров ни к чему не привели. В конце концов графа посетила плодотворная идея — он заявил, что согласен пасть ниц перед императором, если мандарин равного ранга с послом сделает то же самое перед портретом Георга III, который доставят из дипломатической миссии в уединенную комнату. Это предложение не встретило энтузиазма, и последовавшие длительные переговоры привели наконец к выработке ритуала, согласованного с начальником коллегии ритуалов.
