Смешав себе в кухне виски с содовой, он погрузился в размышления. Информация дошла до него кружным путем. Все началось с исследовательской группы «ЗР», работавшей на другой стороне перед закрытием скатлера. Потом известие добралось до Бохеджана, который, естественно, передал его Кравелли. Может быть, это шутка? Тито чувствовал бы себя намного лучше, если бы оказался прав в своих предположениях. Однако сведения могли оказаться и вполне достоверными. И тогда…
Вернувшись в гостиную, Кравелли позвонил Джиму Брискину.
— Послушайте, — сказал он, даже не извинившись перед собеседником за то, что разбудил его столь поздно. — Возможно, эта информация вам пригодится. Джордж–Уолт сейчас у синантропов, в их поселении в Северной Европе. Полевые группы «ЗР» считают, что мутанты установили контакт с синантропами где–то в Северной Америке, и те переправили их через Атлантику.
— Так быстро? — удивился Джим. — Я думал, у них нет ничего лучше тех медленных кораблей.
— Не в этом дело. Синантропы доставили Джорджа–Уолта в свою столицу и поклоняются им, словно божеству.
Последовала пауза. Наконец Джим сказал:
— Как об этом узнали полевые группы «ЗР»?
— Ведя переговоры с североамериканскими синантропами. Ты сам знаешь, что обе стороны поддерживают постоянный контакт. Машины–переводчики болтают день и ночь. Синантропы просто ошеломлены. Разве мы сами не испугались слегка Джорджа–Уолта? Это не так уж странно, если подумать. Джордж–Уолт, отправляясь туда, наверняка предвидели подобную реакцию и как следует к ней подготовились.
— Еще одно пророчество Сола пошло прахом, — загадочно проговорил Джим. Вид у него был усталый. — Кравелли, это выше нашего понимания. И выше понимания Шварца. Если бы кто–то предложил закрыть…
— И оставить тех людей на другой стороне?
— Можно завтра утром забрать их обратно, а потом закрыть скатлер.
— Слишком много уже поднялось вокруг этого шума, — заметил Тито. — Столь массовое движение не остановить. Во всех хранилищах Департамента общественного благосостояния будят усыпленных, снабжают их всем необходимым и отправляют в Вашингтон…
— Я позвоню Шварцу, — решил Джим.
— Он вас не послушает. Он сочтет, что вы пытаетесь отобрать у него пальму первенства, которую он получил, сразу же начав действовать. Сейчас инициатива принадлежит вашему противнику, Джим. Его политическое будущее зависит от того, удастся ли ему как можно быстрее пропихнуть гибов на другую сторону. Налейте себе чего–нибудь покрепче, как я, и ложитесь спать. Поговорим завтра утром. Может, нам и удастся что–нибудь придумать. — Однако в глубине души он в этом сомневался.
— В таком случае я поговорю с Леоном Тэрпином, — заявил Брискин.
— Ха! Тэрпин и Шварц подписали через Розенфельда контракт. Вы не в состоянии предложить «ЗР» такой суммы — речь идет о миллиардах долларов. От «ЗР» требуется лишь постоянно накачивать скатлер энергией и держать его на ходу. И, как я понимаю, расширить проход, — добавил он. — Насколько мне известно, они работают над этим уже неделю. Вероятно, уже все сделали. А теперь я возвращаюсь к своему стакану виски. Когда выпью — приготовлю второй, а потом третий…
— Я знаю человека, который может все это остановить. Владелец скатлера. Я познакомился с ним во время полета над Атлантикой. Дариус Петель из Канзас–Сити.
— Да, он считает скатлер частью своего инвентаря. Но, черт побери, Джим! Вы уверены, что хотите закрыть скатлер и остановить эмиграцию? Подобный поступок означал бы вашу политическую смерть. Сол уже наверняка вам это объяснил.
— Да, — деревянным голосом ответил Джим. — Сол мне говорил.
— Не делайте ничего сегодня ночью.
— Мы в руках судьбы, — сказал Джим. — Мы ничего не можем сделать; мы столкнулись с чем–то, что превосходит наше разумение. Может быть, нам предстоит увидеть конец человечества.
— Humanum est errare[9], — подытожил Кравелли, втайне надеясь, что Брискин шутит. — Только не говорите так больше. Терпеть не могу пораженческие настроения наподобие тех, что чувствовались в вашей номинационной речи. Солу стоило бы дать вам за это приличного пинка.
— Я верю в то, во что верю, — сказал Джим.
В четыре часа утра подачу энергии в скатлер увеличили. Руководивший работой Дон Стэнли дал сигнал вновь включить машину, не работавшую шесть с половиной часов. Скрестив на счастье пальцы, Стэнли напряженно курил. Вскоре входной обруч начал испускать бледно–желтое свечение, по крайней мере вчетверо более яркое, чем прежде.
Стоявший рядом Баскольм Говард, пришедший взглянуть на включение скатлера, сказал:
— С ходу заработало. Никаких проблем.
— Ну и светится же он, — пробормотал Стэнли.
«Господи, а если мы перестарались с энергией? — думал он. — Если он перегреется и случится какое–нибудь замыкание?» Но инженеры заверили его, что поступающая в скатлер энергия остается на безопасном уровне. Он вынужден был им поверить.
— Устал? — спросил Говард.
— Чертовски! — раздраженно бросил Стэнли. — Я давно уже должен быть дома, в постели.
«Все мы должны, — подумал он. — Я буду счастлив, когда испытания закончатся и скатлер снова заработает».
Один из инженеров прошел через обруч и исчез на другой стороне. Стэнли бросил на пол окурок и раздавил его каблуком. «Сейчас узнаем правду, — подумал он. — Проиграли мы или добились успеха».
Через несколько минут инженер вернулся и позвал:
— Мистер Стэнли, не могли бы вы подойти сюда на минуту?
Стэнли двинулся на дрожащих ногах к трубе скатлера.
— Что там внутри?
— Проход теперь достаточно велик. В три с половиной, может, в четыре раза шире, чем раньше.
— Хорошо, теперь можно возвращаться домой, — сказал Стэнли, чувствуя, как спадает напряжение.
— Я хочу, чтобы вы туда заглянули, — сказал инженер.
— Зачем? — Стэнли не видел для этого никаких причин.
— Просто подойдите и посмотрите, — настаивал инженер. — Господи, да вы вообще сдвинетесь с места?
Стэнли заглянул в трубу.
Сквозь отверстие в ее стенке он не увидел ни поросшего травой луга и голубого неба, ни белых цветов и лениво кружащих над ними пчел. Не было и никаких следов человеческого присутствия. Куда–то исчезли тонны оборудования, перенесенного на другую сторону. Никаких палаток, цистерн, полевых кухонь. Вместо них Стэнли увидел болотистую местность, окутанную серым туманом. Откуда–то издали доносилось мрачное карканье птиц. В желтоватой илистой воде покачивались камыши. Неожиданно зашевелилась большая змея, прокладывая себе путь среди тростника. А где–то правее быстро спряталось в тени волосатых корней маленькое существо с голым хвостом.
В воздухе поднимался запах гнили, царила мертвая тишина.
Стэнли отступил назад в лабораторию.
— Это не то же самое место, — хрипло сказал он.
Инженер молча кивнул.
— Болото, — продолжал Стэнли. — Боже, это катастрофа! Немедленно верните подачу энергии на прежний уровень. Судя по всему, увеличивая ее, тех же самых результатов не получить.
Он снова заглянул в обруч — нет, ни за какие сокровища он не вошел бы внутрь.
— Кажется, я понимаю, — пробормотал он. — Нет одной параллельной Земли или параллельной вселенной, их несколько. Такое нам просто не приходило в голову. Больше мы не совершим подобной ошибки.
— Согласен, — кивнул инженер, тоже заглядывая внутрь.
— Думаете, восстановив прежний уровень энергии, мы сумеем снова соединиться с миром, в котором оставили тех людей?
— Попробуем.
— Придется, — решил Стэнли. — В противном случае нас обвинят во всех смертных грехах. Начинайте быстрее, будем работать до утра.
«Что я скажу старику Тэрпину? — думал он. — Ничего. Если удастся вернуть все обратно, забудем об этом, как будто ничего и не было».
— Неважно, кого станут обвинять, — сказал инженер. — Я думаю о тех людях, в особенности женщинах, оставшихся в том мире.
— Ничего с ними не случится! У них есть запасы. Они отправились туда, чтобы основать колонию, пусть этим и занимаются. Они сами захотели перейти на другую сторону и знали, чем рискуют. — Снова войдя в скатлер, он сказал дрожащим голосом: — И все же, что за адский пейзаж! Никаких шансов для колонизации. Ты хотел бы там жить, Хэл?
— Нет, мистер Стэнли, — ответил инженер. Поднявшись, он кивнул группе людей, стоявших у входного обруча: — Отключить подачу энергии!
Сияние вокруг кольца погасло. Стэнли вышел из трубы и встал рядом с Говардом.
— Теперь придется все разобрать и собрать снова так, как было с самого начала, — с горечью сказал он. — Что за невезение! И все–таки на переправку миллионов гибов потребуется двадцать лет. Президент Шварц на это не пойдет. Конец контракту, он автоматически станет недействительным.
