Но он знал, что это невозможно и что он не единственный, кому придется проснуться и посмотреть правде в глаза. Президенту Шварцу, пытающемуся искусными политическими маневрами выбить из седла Джима Брискина, действуя против него его же оружием… Да и Брискину тоже, поскольку это от него исходила идея колонизации. Шварц, несомненно, постарается переложить ответственность за случившееся на плечи кандидата.
Поднявшись на поверхность, Стэнли вышел из широких входных дверей здания «ЗР» и зашагал через оживленный центр Вашингтона, полный людей, хопперов и реактивных такси. В знакомой обстановке Дон почувствовал себя лучше. По крайней мере, этот мир не был уничтожен — он оставался прежним.
Он поискал глазами такси, которое отвезло бы его домой.
Вдали, за углом административного здания «ЗР», поспешно скрылась чья–то фигура.
«Кто это? — спросил себя Дон Стэнли. Он остановился, забыв о такси. — Я откуда–то знаю его, и он мне не нравится. Некто, напоминающий мне о вещах слишком жутких, чтобы о них помнить. О темной стороне моей жизни, которую я преднамеренно стер в памяти, — подумал он. — Болото. Этот человек вызвал у меня мысль о болоте и каких–то уродливых растениях, дегенерировавших организмах, ползающих при свете бледного солнца. Где я видел нечто подобное? Неужели всего несколько минут назад, в лаборатории «ЗР»?»
Он чувствовал себя совершенно сбитым с толку. Стоя посреди улицы и не обращая внимания на прохожих, он с силой тер лоб, пытаясь хоть что–то вспомнить. Конечно, крадущейся фигурой был Джордж–Уолт. Но разве он, а вернее, они не закрыли спутник «Золотые врата», а потом исчезли? Стэнли слышал об этом по телевидению и читал в гомеогазетах. Он был в этом убежден.
«Значит, Джордж–Уолт вернулись, — догадался Стэнли. — Неважно откуда».
Ошеломленный, он озирался в поисках такси.
13
У себя на кухне Джим Брискин завтракал и читал утреннюю гомеогазету, в которой, подобно минорной мелодии в героической фуге, вдруг обнаружилась одна подробность, почти затерявшаяся среди отчетов о переселении мужчин и женщин на альтернативную Землю.
Первой парой, отправившейся на другую сторону, были Арт и Рэчел Чаффи — цветные. Вторая пара, Стюарт и миссис Хэдли, были белыми. Известие об этом вернуло Брискину хорошее настроение и позволило несколько расслабиться. «Сол тоже был бы рад, — подумал Джим. — Надо ему об этом напомнить, когда увидимся сегодня».
Президент Шварц упустил из виду этот мелкий факт, а ведь он мог выступить со специальным обращением, вручить красивые пластиковые ключи от другого мира молодоженам и дать понять, что они — символ новой эры в межрасовых отношениях… начало которой, естественно, положила Консервативно–демократическая партия США. Кто–то из советников Шварца явно оплошал и должен быть уволен.
Брискин включил телевизор, желая узнать последние новости. Удалось ли инженерам «ЗР» увеличить уровень энергии, а если да, то расширился ли проход, как ожидалось? Теперь еще больше эмигрантов присоединятся к Чаффи и Хэдли. Интересно, думал Брискин, сообразили ли уже синантропы… Наступил ли уже исторический Augenblick[10], как говорят немцы, — пока он спал?
На экране возникла странная картина. Она имела знакомую зернистую фактуру, поскольку передавалась со спутника. Звук тоже был сильно искажен. Естественно, картинка должна была проясниться по мере того, как спутник приближался к Земле — если только он не двигался в противоположном направлении. Что вообще происходит? И что это за непонятная программа? Брискин склонился над телевизором, вслушиваясь в неразборчивые звуки.
Внезапно изображение стало четким, и на экране появилась голова — общая голова мутантов Джорджа–Уолта. Голова открыла рот и заговорила:
— Теперь король — я. В моем распоряжении армия тех, кого вы называете полулюдьми, но на самом деле именно они — как вам вскоре предстоит узнать, причем не от меня — законные жители этого мира и любой другой альтернативной Земли, параллельной нашей. Вы бы удивились, узнав, какие научные открытия в течение многих столетий совершила раса синантропов, которых я называю так лишь затем, чтобы как–то их обозначить. Они могут, к примеру, искривлять время и пространство в соответствии со своими потребностями. Они открыли источники энергии, неизвестные вам, гомо сапиенс. Как раз сейчас на «Золотых вратах» находится самый мудрый и самый благородный из философов этого великого народа. Минуту.
Голова Джорджа–Уолта исчезла с экрана.
— Боже милостивый, — прошептал Джим Брискин. Он сидел, уставившись в телевизор, и был не в силах оторвать от него взгляда. «Джордж–Уолт вернулись безумцами, — размышлял Джим. — Только этого нам и не хватало — сумасшедших Джорджа–Уолта, кружащих вокруг Земли на своем спутнике. Вот теперь у нас действительно проблемы».
Зазвонил видеофон. Брискин машинально снял трубку.
— Перезвоните позже, — буркнул он. — Я занят.
— Не вешайте трубку, — послышался возбужденный голос Тито Кравелли. — Я вижу, у вас включен телевизор. Полюбуйтесь на этого мудреца–синантропа, они повторяют его выступление все утро, примерно с восьми по восточному времени. Бьюсь об заклад, ничего подобного вы еще не видели. Потом перезвоните мне.
Тито повесил трубку. Джим Брискин повернулся к телевизору.
— Я могу проходить сквозь дерево… — хвастался кто–то, но это уже не был голос Джорджа–Уолта. Слова эти произносил синантроп, находившийся на спутнике «Золотые врата».
«Итак, Джордж–Уолт, теперь вы стали политиками, в самом широком смысле этого слова, — подумал Брискин. — А мы еще думали, будто оказались в затруднительном положении…»
— Я не только могу проходить сквозь дерево, — говорил старый седоволосый синантроп с массивными надбровными дугами и скошенным подбородком; его английский был достаточно хорош, хотя и несколько неразборчив. — Я могу также становиться невидимым. Бог Ветра наполняет меня силой, где бы я ни находился. Он наполняет паруса жизни своим волшебным дыханием, способным на все, что угодно. Бедные слабые гомо сапиенс! Как вы могли подумать, что вам удастся захватить наш мир в присутствии Бога Ветра!
«Богом Ветра они наверняка называют Джорджа–Уолта, — запоздало догадался Брискин, ощутив легкую тошноту. — Никогда бы не подумал, что мутанты на такое способны. Посмотрим, как президент Шварц справится с Богом Ветра, кружащим над нашими головами на своем спутнике, и миллионами первобытных людей, пытающимися до нас добраться. Дариус Петель может получить назад свой скатлер. Самое время избавиться от этой адской машины. Но каким образом сей философ попал в наш мир? Неужели никто из «ЗР» не заметил, как он пересек границу? — думал Джим. — Видимо, они открыли собственный проход, — решил он. — Либо старый синантроп говорит правду — он просто умеет становиться невидимым. Это ужасно — проснуться и услышать подобные новости. Кто–то сейчас по–настоящему лишился шанса выиграть выборы — Билл Шварц или я. Все зависит от того, кого напуганный электорат обвинит в нынешнем положении дел».
Брискин вернулся в кухню, к уже успевшему остыть завтраку. Механически жуя, он размышлял над тем, каковы шансы сбить «Золотые врата». Несомненно, именно таким должен был стать следующий шаг президента Шварца. Точное положение спутника можно определить в любой момент, его координаты публиковались — по крайней мере, до недавнего времени — на развлекательных страницах всех гомеогазет.
«Чего я сейчас боюсь, так это выглянуть в окно и увидеть марширующих по улице синантропов», — думал Джим.
Он решил пока не рисковать и в окно не выглядывать. Постарался сосредоточиться на завтраке, полностью, впрочем, утратившем вкус. Но это хотя бы помогло ему восстановить чувство реальности.
Отвернувшись от телевизора, Сол Хайм обратился к жене:
— Свяжись с Джимом Брискином. Нет, погоди, лучше позвони Биллу Шварцу в Белый дом, я сам с ним поговорю. Ситуация чрезвычайная, даже слепому это видно, и верность какой–либо партии ничего теперь не значит. Можно ею подтереться. Скажи, когда Билл Шварц будет на линии.
Он снова повернулся к телевизору.
— Я не только могу проходить сквозь дерево и ступать по воде, — говорил старый синантроп. — Я также могу уничтожать время.
«Господи, — думал Сол. — Они обладают способностями, о которых мы даже мечтать не могли. Они на многие столетия опережают нас. Кто в нашем мире может уничтожать время? Никто!»
Он громко застонал.
— Я не могу связаться с президентом Шварцем, — возбужденно сказала Пэт. — Линия перегружена.
— Естественно, — прервал жену Сол. — Власти прекрасно знают, что это означает. Связаться со Шварцем невозможно. Президенту придется выступить по телевидению и лично сообщить гражданам, что между нами и первобытными людьми идет война. Или эту дрянь передают по всем каналам?
