— В другой раз. Мне придется тебя оставить. Что скажешь насчет ответственного поручения?
Один из помощников стоял возле нашего столика и показывал Лейсан на часы.
— Тут надо подумать, — раздраженно ответил я.
— Думай, но только неделю. Заседание комитета состоится в пятницу в четыре часа дня. Возьми мою визитку с адресом и телефонами.
Лейсан порывисто протянула мне кусочек картона и, кивнув на прощание, направилась к группе районного начальства. Зуб даю на отсечение, что эти деятели не на матч с участием детских команд приехали, а банально потусоваться с восходящей политической звездой и на полшажочка протолкнуться к ее могущественному поклоннику. И Лейсан тоже вздумала изображать из себя конспираторшу липовую. Якобы с Волыновым приехала переговорить о шоу, а в реальности со мной встретиться.
Увидев, что женщина отошла, к моему столику подтянулись ребята, держа в руках по бокалу пива.
— Что скажете, марксисты-мазохисты и прочие хоккеисты? Как тусовочка? — поглумился я над ними.
— Ты, Чика, сам виноват. Довыпендривался, — немного обиженно высказался Вовка.
— Ладно, не горюй, Вовка. Я тебя любя подкалываю.
Немного погодя к нам присоединился Пятница.
— Вы, парни, даете! Крутая тут тусня. Не зря я сюда съездил. А что за баба была, с которой ты разговаривал? — последний вопрос ко мне адресовался.
— Комсомольский секретарь один, — нехотя ответил ему.
— Местный уровень?
— Всесоюзный…
— У-у-у! Познакомишь? — у фарцовщика даже глаза разгорелись от возбуждения.
— Не сегодня. Мы же собирались угоститься и узнать друг друга поближе, — перевел я разговор.
— Верно, — засуетился Пятница, — Вот Юркеш не даст соврать. Я — парень надежный. Никого не обманывал. Со мной многие певцы знакомы, композиторы, хоккеисты. С Аркашей Северным водку пил. С Высоцким… Короче, все ходы-выходы знаю. Будете держаться меня, не прогадаете.
— Мы не сомневаемся в этом, Миня. Я очень рад нашему знакомству. Будут еще песни Токарева, другие песни, так что готов переговорить с тобой об условиях.
— Записи у тебя паршивые, поэтому приходится отдавать за копейки. Вот, если бы на приличной технике, да с оркестровочкой, то нехилые бы лавэ забашляли. А ставки у меня обычные. Тебе, как автору, пятьдесят процентов с прибыли. Если учесть цену заряженной катушки в двадцать пять колов, то минус стоимость болванки, расходы на транспорт, типографию, прочие расходы остается где-то пятерик. Минус мой интерес, и остается два с половиной. В день уходит влет штук двадцать — тридцать. Так что, считай сам. Своих не обманываю.
— Зачем ты все это рассказываешь? Я же не собираюсь пересчитывать твои катушки. Мне нужно понять, что я в итоге буду иметь, если продам одну запись, скажем, на десять песен?
— Плачу два косаря.
Можно закругляться с разговором. Такие условия только беспонтового малолетку заинтересуют с горизонтом интересов от жвачки до импортных шмоток. Понятно, что фарцмен всегда настроен отыгрывать любую возможность максимальной прибыли. Но не так же откровенно и нагло, и с учетом заявок на дружбу.
При хорошей технике и качественной перезаписи прибыль с продаж одной только записи песен Аркаши Северного составляла около лимона. Пусть там была еще и оркестровка, качество записи, раскрутка. Даже если танцевать от десятой части лимона, то предлагать жалкие две сотни рублей, значит просто признавать меня патентованным лохом.
— Запись, которую ты сейчас продаешь, ворована. Записана без моего согласия на продажу. На дохлой технике. Без сопровождения. Я ни копья с этого не получил. И сейчас ты предлагаешь мне почти такую же фигню.
— Я не владею оригиналами, это к Маркелу обращайся. Я только копии перепродавал… Четыре косаря.
— А если будет сделана качественная запись и оркестровка? — просто так поинтересовался.
— Я тебе это и хотел предложить. Один коллекционер может устроить классную запись, оркестр из известного ресторана. Только с условием, что все права на эту запись будут принадлежать ему. Еще он просит тебя выступить на дне рождения его хорошего друга. Обещает неплохо заплатить.
— Когда этот день рождения?
— Шестнадцатого, в воскресенье.
— Передай своему коллекционеру, что я готов с ним встретиться. С тебя, Миня, тоже потребуется одна услуга. Нужно достать запись, или пластинку немецкой группы Крафтверк под названием «Автобан».
— Фигня вопрос. Достану.
Ребята обалдевали от всего услышанного, кроме Юрки, естественно. Для некоторых называемые суммы за простое тренькание на гитаре казались запредельными. Вовка даже губы периодически облизывал. Коммунистическая психотерапия по отучиванию у советских людей желания иметь много денег понемногу приносила результаты. Прекрасная по сути цель не была подкреплена маленькой деталью, собачкой в запоре — принципом равенства. В дальнейшем, цель была опошлена, опрокинута под грузом разочарований. Как монашка-девственница, оказавшаяся прожженной проституткой, прилюдно уличенная в извращенных связях. Возникший перекос в сознаниях людей компенсировался бешенной тягой к накопительству, неистовой жадностью, самоубийственной деятельностью по уничтожению окружающей среды, связей, родного крова ради призрачных миражей, ради обладания скоротечных понтов. Эта извращенная система ценностей получила свое конечное воплощение в моем времени. Она возможна только в стране, где могут за мгновения у мелкого ничтожества совершенно незаслуженно возникнуть гигантские богатства. Отчего у ничтожества, не отягощенного ни интеллектом, ни воспитанием, банально начинает сносить крышу. Скопища этих паразитов наносят вред, не сравнимый даже с гитлеровским вторжением. Их можно понять, ведь они живут инстинктами. Если низшее существо украло, то оно должно спрятать награбленное и уничтожить свидетелей своего преступления. Можно, конечно, довести свидетеля до своего уровня, сделав соучастником, можно промыть ему мозги, заставив поверить, что все сделано во имя некого высшего блага. Не нужно было пережимать пружину, не придумав, как удержать ее в этом состоянии.
Пока я торговался с делягой, незаметно помещение опустело. Ушли почти все основные начальники. Сославшись на срочные дела, уехал с Шумиловым Юрка. Вовка и случайно Леха, предупрежденные о моем посещении сейшена «Машины времени», остались со мной. Кроме нас в банкетном зале остались еще несколько неизвестных индивидуумов, бродящих с тарелками возле раздачи.
Всевозможные начальники активно пользовались телефоном в этом зале. Я решил тоже позвонить, поинтересовавшись у раздатчиков этой возможностью. Поскольку до встречи с машинистами оставалось масса времени, то я надумал убить его в гостях у режиссера Рязанова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
