— Ты отличный учитель, — сказала она Моуки.
Тот отвернулся — сконфуженный и гордый. Анито коснулась руки Джуны.
— А ты быстро учишься, Иирин. Спасибо.
Джуна опустила глаза, обрадованная неожиданной похвалой.
— Спасибо, кене. Ешь. Должно быть, после вчерашнего ты очень голодна.
Рябь смешливого согласия высветилась на коже Анито, которая в этот самый момент засунула в рот песчаного осьминога и втягивала в себя его шевелящиеся щупальца. Джуна улыбнулась при виде столь забавного зрелища.
Завтрак протекал в дружественном молчании. А потом Анито отослала Джуну и Моуки, велев им развлекаться по собственному желанию остаток дня.
— Завтра начнется тяжелая работа. Надо будет обработать все морские водоросли, которые лайли-тенду соберут для нас.
Утро Джуна и Моуки провели в исследовании маленького скалистого островка. Они посидели на ветках деревьев, любуясь, как нерестятся тенду, выпрыгивая из воды и снова ныряя, потом осматривали выдолбленные прибоем пещеры, где морские тенду хранили свои припасы, и поплавали в пресной воде внутреннего озерка.
Днем Джуна закаталогизировала несколько эндемичных видов и постаралась дополнить свои лингвистические и экологические заметки. Нового накопилось много. Двух-трех часов, которые Джуна уделяла в день работе, было явно мало для кодирования всех наблюдений. А теперь вот придется возиться с этими морскими водорослями. Джуна вздохнула, жалея, что в сутках так мало часов.
— Что-нибудь не так? — спросил Моуки.
— Нет, просто мне так много нужно сделать, а времени на это не хватает.
— Давай я тебе помогу, — предложил Моуки.
Джуна покачала головой, одновременно с нежностью проведя по его руке костяшками пальцев.
— Спасибо, Моуки, но тут ты мне помочь не можешь. Я должна учить эти говорящие камни, чтобы они запомнили все, что я знаю, и пересказали бы моему народу.
— Покажи, как их учить, и я помогу, — ответил Моуки, покрываясь желтовато-серым цветом.
Джуна покачала головой, припомнив правила Протокола.
— Очень многому придется учиться. Годы времени.
— Но я буду твоим бейми много лет. Учи меня, — уговаривал Моуки. — Тебе нужна помощь. Тенду нужна помощь. Я твой бейми. Я научусь у тебя и помогу своим людям.
Джуна изумленно смотрела на Моуки. Он уже много раз поражал ее глубиной своего мышления. Ее бейми не ребенок. Более того, он прав. Тенду предстоят большие изменения, и они нуждаются в любой помощи, которую только сумеют получить. Моуки мог оказаться исключительно важной фигурой в качестве переводчика. Конечно, это означало новое нарушение Протокола, но… Она поглядела на Моуки. Она уже столько всего понарушала… Так имеет ли значение еще одно нарушение?
— Ладно, Моуки, буду тебя учить.
Моуки тут же уселся перед ней. Уши растопырены, готов слушать. Но Джуна вдруг поняла, что не знает, с чего начинать.
— Начнем завтра. Мне надо продумать, как тебя учить.
Моуки кивнул и взял ее за руку. Оба отправились купаться. Утром следующего дня морские тенду стали вытаскивать на берег сети, битком набитые водорослями. Сухопутные тенду сначала промывали их в соленой воде океана, потом в пресной. Затем водоросли грубо размалывали с помощью двух плоских камней и бросали в яму, наполненную пресной водой. Оттуда эту массу вынимали, используя специальные сита; на них оказывался тонкий осадок, похожий на лист плотной бумаги. Влажные» листы выкладывали на сушильные полки, изготовленные из шестов и циновок. Это был долгий и необычайно трудоемкий процесс, прерываемый частыми послеполуденными дождями, когда приходилось хватать листы и тащить их в пещеры. Как только небо очищалось от туч, листы и циновки тащили обратно.
Во время очередного перерыва из-за дождя Джуна и Моуки сидели на дереве. И пока дождь поливал их, Джуна сделала попытку обучить Моуки стандартному языку. Тут же, однако, выяснилось, что Моуки не может произнести большую часть нужных звуков. Джуна вытерла дождевые струи с лица, а потом передвинулась на край ветки, чтобы посмотреть, скоро ли кончится этот упорный и сильный дождь.
— Бесполезно, Моуки. Ничего из этого не выйдет. Я не могу обучить тебя своему языку. Твой рот не приспособлен к тому, чтобы произносить нужные звуки.
— А ты покажи мне слова, — не сдавался Моуки. — А я их выучу.
— Я пыталась, Моуки, — ответила Джуна. — Не получается.
— Я видел, как ты смотришь на слова в своем говорящем камне. Покажи мне их. Я их запомню.
— Чтение! — воскликнула вслух Джуна. — Ну конечно же! Ладно, Моуки, — продолжала она уже на языке кожи, — вот посмотри на этот значок.
Моуки выучил весь алфавит еще до того, как кончился дождь. Когда они потащили из пещеры маты с водорослями, он все время практиковался в изображении букв.
Какие-то бейми остановились и в изумлении смотрели, что он делает.
— Я учусь языку нового существа, — гордо сказал он им.
— И что это значит? — спросила одна из бейми. Это была Пейни — одна из самых младших бейми в деревне.
— Не знаю, — пришлось сознаться Моуки.
— Но как же можно учиться чему-то, не зная, что оно означает? — удивлялась Пейни.
— Я же только начал, — ответил Моуки. — Завтра Иирин научит меня еще чему-нибудь.
На следующий день уже несколько бейми сидели и наблюдали за уроком Джуны. Сегодня она учила Моуки цифрам. Он быстро выучил их и усвоил простейшие примеры сложения и вычитания, хотя дело затрудняла десятеричная система, изобретенная существами с десятью пальцами на руках и отличная от восьмеричной у тенду, которые имели восемь пальцев. Остальные бейми выучились счету так же быстро, как и Моуки. Когда урок кончился, они убежали, а цифры горели и бегали по их коже подобно замысловатой движущейся татуировке. Джуна засмеялась и вернулась к своим делам.
На следующий день уже Укатонен наблюдал за тем, как она учит Моуки и других бейми складывать буквы в слова.
— Чему ты их учишь? — спросил Укатонен, отослав ее учеников работать.
— Я учу их языку кожи нашего народа.
— Но у вас ведь нет языка кожи, — сказал Укатонен. — Я думал, вы разговариваете голосом.
— У нас есть способ писать слова, так что мы можем их видеть. Моуки хотел научиться говорить так, как говорят новые существа. Но он не может передавать послания, как мы — звуками, зато способен говорить тем, другим способом. Он очень хочет учиться, и поэтому я его учу.
— Анито и я тоже должны этому обучиться. Будешь нас учить?
Таким образом Анито и Укатонен тоже присоединились к ученикам Джуны, а затем и другие старейшины. Вскоре все жители Нармолома научились высвечивать на теле простые фразы в письменном варианте стандартного языка, разговаривая друг с другом. Сначала Джуна опасалась, что ее обучение может принести аборигенам вред, но потом поняла, что для тенду это просто забава. Их восхищала форма букв, да и вообще чужая грамматика. Даже лайли-тенду и те выходили из океана и садились на песок, чтобы учиться у деревенских стандартному письменному языку. И к тому времени, когда сбор водорослей был закончен, уже сложился «пиждин» на основе языка кожи тенду и письменного стандартного языка. На пути к берегу материка лайли-тенду резвились и прыгали в воде вокруг плотов, а их кожа светилась путаницей слов, фраз и букв, выбранных восторженными тенду не из-за их значения, а скорее из-за внешнего вида.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
