машину и послала Мирону ядовитый воздушный поцелуй.
– Алоха!
Наблюдая в боковое зеркало оставшегося позади в клубе пыли мужчину, я ощутила такую отчаянную досаду, что снова сковало жалостью к себе. Но лишь на секунду. Прикрыв глаза и выпустив из лёгких тяжёлый воздух, ещё раз вздохнула. А дальше злость раздула искры – вспыхнул огонь и снёс беспощадной волной всякую слабость и самоуничижение.
«Ну нет! Слово есть слово! И я тебя уничтожу!»
Глава 34
Выходные не удались. Думы, что сделать, чтобы перестать злиться, не оставляли. Только начинала заниматься чем-то полезным, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей о Заварском, как снова и снова вспоминала его, наши разговоры, взгляды, анализировала не переставая. Да ещё и Наталья с Викторией не сходили со сцены.
– Вот же бабник! Зачем ему я?! Купайся в своём окружении, занимайся своей жизнью, чего тебе неймётся?– шипела под нос, отдраивая дно сковородки.– Интересно, чем закончились обсуждения дизайна его спальни? Хм, надо же придумал: дизайн спальни! На лбу же написано: «Хочу её трахнуть!»
Я снова и снова раздражалась, не понимая, почему никак не могу оправдать бессмысленность этой игры и прекратить её. Только чувствовала, что нечто тяжёлое начинает захлёстывать с головой, отбирая силы, и выбраться наружу не получалось…
– У меня не получается! Ну ничегошеньки не получается!– в очередной раз ныла Нонна Астафьева в моём кресле, без остановки вертя в руках свой телефон.– Такое ощущение, что меня перестали замечать, что я делаю, что я рядом, что я вообще есть…
– В чём, по-вашему, это выражается?– со скукой задала стандартный вопрос, рисуя в планшете косые линии и не поднимая глаз на клиентку.
– Вот сижу я с друзьями в ресторане, дома смотрим кино или гуляем по парку, а они все говорят друг с другом, но меня не замечают. Даже папа говорит, что я не слышу его и не вижу… И так всегда…
– А вам важно быть замеченной?
– Ну, конечно!– возмутилась она, не отрывая глаз от экрана телефона.– Глупый вопрос! Зачем тогда общаться? А мой парень, вообще, прямо так и сказал: когда мы вместе, тебя всё равно нет…
Она всё говорила и говорила, а я чувствовала, как силы утекают с каждой секундой и вскоре терпение просто взорвётся, как мина тысячью осколками, что разнесёт не только Нонну, но и мою карьеру, и меня саму. Уже два дня, как назло, одни обвинители, нытики и семейные пары в клиентах, которые ждут какого-то волшебного пенделя, но никак не хотят смотреть в корень.
– Телефон не пробовали исключать из диалога?– с едва сдерживаемым нетерпением я прервала излияния Нонны.
– В смысле?– округлила глаза та и чуть не уронила айфон.
– За наш сеанс вы не выпускали телефон из рук и семнадцать раз отписались кому-то. И так каждый приём. Вы не пробовали переключиться полностью на то, что, как вы говорите, для вас важно? Если важны друзья – будьте с ними, а не в виртуальной переписке. Если мужчина – то ваше внимание должен поглощать он. Если те, кому вы пишете, то зачем вам рядом кто-то ещё? Чтобы, что?
Девушка недоуменно покосилась на свой телефон, а потом спрятала его в карман джинсов.
– Вы ждёте безграничного внимания от тех, кому сами неспособны его уделять?
– Я не понимаю, о чём вы, Анастасия,– надулась она.
Я отложила планшет и резко нажала на таймер за одну минуту до конца сеанса.
– Нонна, повзрослейте, наконец, и перестаньте трепать нервы окружающим.
Астафьева недоумённо похлопала ресницами, поднялась, схватила свою сумку и выскочила из кабинета, как ошпаренная.
Только когда хлопнула дверь, я закрыла глаза и, слушая грохот крови в ушах, покачала головой.
Рано или поздно у каждого случается момент, когда всякие силы на исходе, и тогда мы не способны удержать то, что накипело. И я не суперчеловек. Своя жизнь – не чужая, которую имеешь возможность увидеть со стороны, разобрать по ниточкам и сплести в ровную косу. В своей – мы плаваем, как в болоте, и видим всё только на близком расстоянии. А что там – на берегу и дальше – крайне редко разглядеть удаётся: всё дела, заботы насущные, и некогда заняться разбором собственных полётов. Но я не имею на это право как профессионал.
Я всегда умела отделять жизнь Насти от жизни психолога-психотерапевта Анастасии Веровой. Никаких примочек с дочерью, никаких приёмчиков с друзьями и знакомыми. Сняла «рабочий халат» и вышла в жизнь. Я не пользовалась традиционными методами психотерапии, не следовала каким-то определённым теориям, а применяла всё, что знала, и приобщала весь жизненный опыт и интуицию. Я чувствовала клиента, сопровождала его на всём пути выхода из травмы. И ощущала кайф от того, когда прямо на сеансе он получал тот самый толчок, который выводил его на новый уровень самосознания. Коучи и супервизоры часто критиковали мою позицию, но результаты говорили за себя.
Однако все эти два дня я не ощущала, что была хоть сколько-нибудь полезна тем, кто пришёл за помощью: то слишком невнимательная, то раздражённая, то просто разливала воду и тянула время, чтобы отложить решение проблемы на следующий сеанс, потому что у самой голова была занята чёрт-те чем.
А что, Гонорова должна быть довольна: деньги в кассу! Но недовольна была я сама! То, что творилось со мной, начинало негативно сказываться на работе.
– Да, я выдохлась, и пора идти к Катерине!– признала с неохотой.
Не откладывая в долгий ящик, сразу написала своему супервизору. В среду у неё было окошко на утро.
* * *
– Привет, Катерина. Держи! Я, наконец, выполнила твоё задание,– громко известила я и протянула ей файл с эссе на тему «Кто я такая».
Катерина Баянцева – миловидная, необыкновенно высокая женщина сорока семи лет, всегда встречающая меня со спокойной, но искренней радостью и открытым взглядом, молча взяла лист, жестом пригласила присесть, а когда я упала в удобное кресло, присела сама и некоторое время внимательно вчитывалась в написанное.
– Интересный самоанализ,– с многозначительным прищуром заключила она, отложив эссе.
– Самокритика расшалилась,– усмехнулась я, понимая, что сейчас Катерина найдёт, за что зацепиться, и, как всегда, доведёт меня до слёз.
Как говорят коллеги, с чем соглашусь и я: если ты побывал на приёме у психолога и не пролил слёз, – бесполезно проведённое время. Значит, специалист не зацепил и не вырвал тот запёкшийся кусок дёгтя, что застрял в голове и не давал жить спокойно.
– Ты писала эссе под влиянием какого-то настроения или учла рекомендацию: в тихой обстановке,
