Вы хотите знать, как я женился? Ладно, расскажу.
В то время мне было тридцать лет. Жил я в коммуналке, работал, где придется, на одном месте особенно не задерживался. Все было каким-то временным, неустроенным. И вот однажды, значит, встречаю я женщину с грустными глазами, которая отнеслась ко мне с пониманием. Она была душевной, выглядела чисто и опрятно, и с ней было как-то спокойно. По-настоящему спокойно. Одним своим видом она гасила мою раздражительность. Без всякого притворства и стеснения она пришла в мою комнату, прибралась, постирала, и с того дня, чувствую, мне не хватает ее. Я мог бы, конечно, подождать месяц-другой, но подумал: «Какого черта буду тянуть?! Надоело мотаться, пора и семьей обзавестись».
Женитьба внесла в мою жизнь порядок, все для меня как бы обрело новый смысл. Естественно, Мария (так зовут жену) кое-что в моей комнате переделала на свой манер, а с рождением дочери вообще настояла, чтобы мы перебрались к ее матери, но я не видел в этом большой беды, меня это не удивило, я наперед знал, что так будет, и особенно не противился.
Конечно, с такими, как я, хлопотно, и первые годы, не скрою, Мария настрадалась, но потом мы притерлись, характер у меня помягчал, и наша жизнь вошла в спокойное русло. Бывает, поссоримся, не без этого, мало ли что наговоришь в сердцах, но в общем мы живем в мире и согласии, не лучше, не хуже других.
Мария хорошая жена и мать, ничего не скажу; отчитываться перед ней в мелочах мне не приходится; если она и высказывает недовольство, то без особого нажима, как бы мимоходом. Я же сказал — она душевная, а это основное достоинство женщины, так я думаю. И трудится Мария, не покладая рук: и в своей конторе (она работает на почте), и дома. Короче, я люблю свою жену такой, какая она есть. И она меня любит, смею вас уверить, любит и уважает. Так что моя семейная жизнь сложилась исключительно удачно.
Теща у меня тоже ничего, вот только на ее лице вечно ощущение какой-то мировой скорби. Она ведет себя тихо — я, мол, мелочь, маковое зернышко, пылинка, — но мне постоянно твердит о «взыскательности». Это ее любимое слово. Что оно означает, она толком объяснить не может.
А дочь у меня страшная неряха и законченная эгоистка. Похоже, она взяла все худшее от меня и от своей матери. И лентяйка она первостепенная, в кого — не пойму. Институт бросила, с работы уволилась, ищет другую — «по душе»; каждый вечер куда-то уходит, ежемесячно вымогает у матери деньги: то на туфли, то на джинсы, и это у нее в порядке вещей. На своего ребенка у нее, естественно, времени нет — внучку растим и воспитываем мы с Марией, да и теща помогает. Нередко я завожу с дочерью серьезный разговор о ее будущем. Она, словно в издевку, делает вид, что слушает, но про себя-то, я знаю, злословит на мой счет. Бывает, еще грубо хмыкает: «Оставь меня в покое!». А в остальном она девчонка неплохая: честная, умеет готовить и шить, — во всяком случае, когда жила с мужем, все делала, как миленькая, и не вела себя так вызывающе.
Ну а внучка — моя постоянная радость. Ей четыре года, и в день она задает по сотне вопросов, и на все я даю вразумительные ответы. Представляете, как меня распирает от гордости! Да что там! Если вы любите детей, вам не надо объяснять, что такое рядом маленькая доверчивая жизнь.
Но не о том речь, вернемся к нашему участку. Так вот, домашние встретили мое сообщение об участке с кислыми минами. Особенно моя благоразумная, осмотрительная жена.
— Это еще что за глупость?! Какой ты огородник?! Ну, взять садовый участок — это я понимаю. Купить летний домик, чтобы мама с внучкой там отдыхали, а что такое огород? Это ковыряться в земле, навозить, полоть, рыхлить! Огород требует много возни, проще покупать овощи в магазине. И потом, почему один участок на двоих?! Глупость все это, вот что я тебе скажу. Как ты был легкомысленным, так и остался. Любишь попадать в нелепые ситуации.
Вот такая получилась чертовщина, извините за выражение. И все же я подумал: «Уж что-что, а там будет небо и солнце». А надо сказать, где бы я ни жил, мои окна всегда выходили на помойки, бойлерные, какие-то картонные фабрики — в этом мне всегда везло, такой уж я удачливый. И окна тещиной квартиры выходят на дровяной склад. «А там, на пустыре, — рассуждал я, — наверняка отличный вид. Говорят, там склон с цветами и речушка…».
— Посмотрим, что ты скажешь, когда я завалю стол свежими огурчиками, редиской, — сказал я жене.
— Посмотрим, — примирительно ответила Мария и, повременив, добавила: — Но моей ноги там не будет, у меня нет времени на огороды, с внучкой-то некогда погулять.
— Огород требует взыскательного отношения, — проговорила теща и я, как всегда, не понял, что она имела ввиду.
— Романтик! — с потугами на юмор изрекла дочь и удалилась танцующей походкой.
Только внучка с радостью поддержала меня.
— Огурчики, помидорчики! Замечательно! — хлопнула в ладоши.
…Обширный, заросший бурьяном, пустырь начинался за кряжистыми деревьями. На пустыре было всего три достопримечательности: косогор, сверкающая речушка и высоковольтная линия электропередачи. Каждому огороднику разрешалось вскопать самое большее — четыре сотки, но некоторые — шустрые — умудрились заграбастать и по пять. Кстати, участки вообще Пользовались огромным спросом, — похоже, не я один истосковался по земле.
Многие раскапывали участки как попало, старались побольше насажать семян и рассады, понимали — занятие из прибыльных. Сами знаете, овощи ходкий товар, и они надеялись прилично заработать. Такие забывали, что главная забота должна быть не об овощах, а о почве. Именно ее, почву, надо рыхлить, выравнивать, увлажнять, добавлять в нее помет, дерн, известь, золу. Я-то об этом знал, поскольку в детстве жил у деда в деревне, и тогда кое-что заприметил, и это в меня засело. Поэтому мы с Лешкой не спешили. С годами вообще в людей вселяется неторопливость. Куда спешить-то? Все успеется. Мы ведь участки взяли не из корысти, а просто, чтобы работать на воздухе. Мы не можем без дела, понимаете? Ну и, конечно, чтобы собираться вместе, — я же говорил: у нас была тяга к общению.
Первым делом мы с Лешкой из досок сколотили щит с навесом и на деревянных штырях развесили лопаты, мотыги, грабли, лейки — чтобы огородный инвентарь не валялся на земле. Потом сделали несколько грядок и посадили морковь, кочанную капусту, репчатый лук и клубнику — для внуков. Половину участка вообще не стали вскапывать — оставили для отдыха, чтобы было где любоваться цветами и травами.
Почему-то все считали, что нам достался участок хуже некуда — на откосе, у самой речушки, где в низине начиналась липкая глина, — но мы-то с Лешкой были уверены в обратном. С нашего участка открывался отличный вид на петляющую речушку. На нашем участке бил родничок и мелькали мухоловки, а если пройти речушку вброд, напрямик, уткнешься в орешник с тенистой кроной. Представляете эту красоту?
— Несомненно, здесь будет удобно собираться семейно, и нашим внукам будет где порезвиться, — сказал Лешка, прямо угадывая мои мысли.
Вначале огороды разделялись межами, но затем один обнес свои владенья легким штакетником, другой понатыкал жердей, и пошло-поехало: такие заборы поставили — не подступишься! Один даже колючую проволоку навесил, только что ток по ней не пустил, ну не осел?
А потом началась строительная лихорадка — огородники превратились в застройщиков. Воздвигали не сараи, а настоящие — ну не дачи конечно, но почти что домишки. Деньги ухлопывали немалые, и каждый стремился перещеголять соседа — знаете, как это бывает?
Некоторые, в основном из числа молодых, развернулись с особым шиком: пристраивали к домишкам что-то вроде террас, выкапывали погреба — земля прямо-таки продавливалась под тяжестью их сооружений. Честное слово, кое-кто в этих делах сильно понаторел.
Мы с Лешкой поставили времянку, ветхую будку из горбыля, даже не оклеили ее обоями, просто сделали укрытие от дождя. И запиралась наша будка на маленький замок, который открывался гвоздем.
Вот так мы и стали огородниками-любителями, окунулись в сельскую жизнь и были счастливы, честное слово.
…Наступило лето, и мы с Лешкой каждый вечер после работы отправлялись на участок. Недолго помотыжим, повыдергиваем сорняки, и садимся на лавку перед будкой — покурить в холодке, полюбоваться видом на речушку, побеседовать о том о сем.
— Как все в природе продумано, — бывало, скажет Лешка прочувственным тоном, — желтеют листья на деревьях, опадают, а прелые листья — хороший перегной, дает другую жизнь… Несомненно, и мы после смерти перейдем во что-то другое, как ты считаешь?
— Мы уже перешли. В наших детей, внуков, — откликнусь я.
И мы продолжаем говорить о том, что каждый должен иметь свою грядку, чтобы не отрываться от земли.
Иногда толковали о прежних временах.
— Несомненно, раньше люди были куда приличнее, — говорил Лешка. — Посмотри на этих, — он кивал на молодых соседей. — Все ловкие, изворотливые, своего не упустят. Ишь, как обосновались! Обстоятельно. И все никак не угомонятся… Тягостное зрелище, отталкивающее. И живут они беспокойно, безрадостно… А раньше люди были щедрыми, простодушными. Такими их сделала война; невзгоды и лишения спаяли людей…
