поступки или качества сделали его достойным претендентом в борьбе за трон.
Но эти ответы не имели значения для сражения. Они предназначались для будущего, для того времени, когда человек искупит свою вину необходимыми действиями.
Собравшись с мыслями, Арабесса позволила холодной решимости завладеть ее сознанием и заглушила шепот раскаяния, который начал наполнять ее душу.
Она приготовилась стать монстром, чтобы завершить свой чудовищный акт.
Коснувшись пальцами клавиш флейты, она послала магию в сторону лежащего у ее ног мужчины. Он не сопротивлялся и не хватался за пол, когда соскальзывал вниз в кипящую лаву. Лишь пристально глядя на Арабессу, прошептал:
– Мой король. – А затем упал в жидкий огонь и исчез.
Глава 42
Арабесса замерла, бездумно глядя на бурлящую огненную реку. Она убила его. Уничтожила последнего участника, но не успела даже осознать значение своего поступка, как перед ней появились горящие строчки.
Сейчас мы жертвы ждем от тебя,
Должна ты проявить себя,
Прими решение роковое,
Отдай нам самое дорогое.
Леденящий ужас сковал Арабессу, она посмотрела на сидевшего на троне отца. Какую еще жертву собиралась потребовать от нее корона, чтобы наконец счесть ее достойной?
Прими решение роковое,
Отдай нам самое дорогое.
Знал ли Долион? Мог ли он предвидеть, что должно было произойти? Хотя он по-прежнему сидел, собравшиеся вокруг него серебряные дары потрескивали и искрились, словно реагируя на хаос переполнявших его эмоций.
Но тут внимание Арабессы привлекла пульсация в воздухе, когда магия трона воспроизвела на дорожке новую фигуру.
Сердце Арабессы замерло. Она перестала дышать.
Замерло все, даже ее магия.
Перед ней стоял Зимри. Или его точная копия. Высокий, широкоплечий, властный, совершенный. На нем не было маски, лицо открыто, черная кожа была гладкой, если не считать короткой бородки.
– Музыка моей души, – сказал он, в его карих глазах плескалась боль.
– Зимри, – прошептала Арабесса, подходя ближе. Ее пульс снова участился. – Ты не должен находиться здесь, – взволнованно сказала она.
– Но я здесь, – ответил он. – Я твое последнее испытание.
Арабесса покачала головой, не желая принимать его слова, не желая даже думать о таком. «Нет, пожалуйста, только не он. Только не он».
– Нет, – прошептала она. – Не надо.
Зимри преодолел последнее расстояние между ними и нежно коснулся ее лица. Арабесса не была готова к тому, что прикосновение этого призрака окажется настолько реальным. Глаза заволокло пеленой слез, горло болезненно сжалось, дыхание стало прерывистым.
«Нет, пожалуйста, только не он. Только не он».
– Ты ведь даже не знаешь, что нужно сделать, – сказал он, словно почувствовав ее возражение. Он говорил спокойным, веселым тоном, будто не стоял перед ней как жертва.
Арабесса не желала знать, что нужно делать. Ей хотелось схватить его за руку и убежать. Бежать прочь, пока неминуемый приказ этого трона не убил ее. Не уничтожил их.
Несмотря на то что она понимала, этот Зимри – мираж, плод воображения, созданный магией трона, ее сердце все равно разрывалось на части от тепла его прикосновения. Этот Зимри говорил, как настоящий: его глубокий рокот ласкал тело. Этот Зимри пах так же: карамель, огонь и дом. И смотрел на нее мечтательно, с любовью и трепетом.
Какое жестокое последнее испытание.
Безжалостное.
«Да, – прошептал голос внутри нее. – Так ты поймешь, каким королевством хочешь править: тем, где живут жестокие, безжалостные грешники. Лишь монстр способен убить чудовищ, равно как и управлять ими».
– Ты через многое прошла, – сказал Зимри, убирая руку с ее лица. – Мы через многое прошли, но теперь мы здесь, и ты почти стала моим королем.
«Моим королем».
– Прости, что не могла рассказать тебе об этом, – сказала Арабесса, стараясь сдержать рыдания, – объяснить причину, по которой мне понадобилось время, но у меня наконец-то появился шанс добиться того, чего я хотела для себя. Я должна была им воспользоваться, Зимри.
– Я не сержусь, – ответил он. – Я понимаю, что мечты не исполняются просто так, ради этого надо потрудиться. И знаю, что значит отчаянно желать заполучить что-то. – На мгновение его взгляд упал на ее губы. – Жаждать этого. Ты, мелодия моей души, научила меня, как стремиться к тому, что ты любишь. Именно поэтому так будет лучше. – Зимри сделал шаг назад.
– Как именно будет лучше? – осмелилась спросить она, ощущая холод из-за дистанции, которую он создавал между ними.
– Когда ты заберешь у меня воспоминания о том, что я любил тебя.
Арабессе казалось, что ее ударили в грудь и сердце разлетелось на мелкие кусочки.
Тошнота подступила к горлу.
– Нет, – выдавила она хриплым, надломленным голосом. – Нет, должен быть другой путь.
Прими решение роковое,
Отдай нам самое дорогое.
– Именно этим и надо пожертвовать, – произнес Зимри, сожаление было написано на его лице.
«Воспоминания о том, что я любил тебя».
– Нет, пожалуйста, что угодно, только не это! – Арабесса в отчаянии повернулась к своему королю. «Отец! – хотелось крикнуть ей. – Пожалуйста, только не это, что-то другое, но не это!»
Но Долион не пошевелился и не произнес ни слова. Единственным свидетельством того, что он осознавал происходящее, были его руки в алебастрового цвета перчатках, сжимавшие подлокотники.
«Изо дня в день ты должна приносить личные жертвы. Каждый день, пока носишь корону».
И ее отец, который сидел на этом троне, каждый день приносил собственную жертву.
Он наблюдал за страданиями своей дочери и не мог спасти ее.
Дрожащий вздох вырвался у Арабессы, когда она повернулась к Зимри.
Одна.
Она осталась совсем одна.
Таким было ее испытание. Последняя ступенька, на которую она должна была забраться, чтобы дойти до конца.
Ее конца.
Их конца.
После сегодняшней ночи для них с Зимри все будет кончено. Никакой возможности найти новое будущее, какую бы форму ни приняла их любовь.
– Я – твоя жертва. – Его слова пронзили насквозь ее сердце. Она задыхалась, легкие сдавило. Слезы наконец-то беспрепятственно потекли по щекам.
– Я… не хочу потерять тебя, – всхлипывая, произнесла Арабесса. Она больше не была бойцом, отправившим мужчину в реку лавы. Она была душой, отчаянно нуждающейся в своей второй половинке.
– Я все еще буду в твоей жизни, – сказал Зимри, успокаивая ее. – Как брат.
Брат.
Никогда еще это слово не причиняло подобную боль.
Арабесса станет для него сестрой, как Ния и Ларкира.
Перестанет быть его возлюбленной, музыкой его сердца.
Невыносимая жизнь.
– Я не… – Желчь поднялась вверх по горлу, слова отказывались выходить. – Я не знаю, как быть
